– Видел того сумасшедшего? Это его письмо. Хватит дурку играть! Читай, не отвлекайся, – хмуро рыкнул Паблар.

– Ладно. Тут размыт кусок. С трудом разобрать можно.

– Читай!

– Хорошо… Так… Во! «Вспомнишь ли ты меня, интересно? Говорит ли тебе что-нибудь имя „Бартел“? Помнишь капитана Легенды?! Первого отряда, присоединившегося к тебе? Помнишь, как начинали? Как шли по Умралу в составе всего пятидесяти шлемов? Крохи… И чем все закончилось? Какая армия вошла в земли Колонны? Тысячи!» – Джаззи прервался. – А вот дальше – разобрать не могу! Кусок размыт…

– Дальше!

– Хорошо! Так… «Начало имеет свой конец, так уж повелось. Один вопрос мучает меня с тех пор, как я очнулся в Топях. Да-да-да. Я тоже побывал в Колонне. Как и ты!» Опять размыто! После этого: «Что, если весь Прорыв – фарс? А ты – самозванец, сумасшедший или вообще слуга Безумия?! Пишу тебе и знаю, что ответа не получу. Что никогда не узнаю правды! Впрочем, я надеюсь, что легенды не врали. Что ты и есть тот самый человек, способный победить ЭТО! Антаг обещал тебя убить, если то, чем я стану, промолчит при встрече. А мертвые не читают…» – Шут покачал головой. – Ух, ничего себе!

– Завязывай, Джаз! Читай без комментариев! – раздраженно заметил Паблар.

– Угу. «Знаешь, а мы ведь выследили тебя, когда ты в Колонну ушел. Выследили! Я и Фамуш. Мы целый месяц прятались в лесах. Искали тебя, ждали. И когда увидели…» Тут размыто… Вот, дальше: «Я говорил ему, что бессмысленно останавливать дошедшего до Колонны. Говорил. Но он не слушал, хотел тебя вернуть. Хороший был человек… Безумцы его не тронули, пока он бежал сквозь их ряды. О чем он думал, интересно? Но неважно. Они не тронули. А ты – убил! А потом в Колонну ушел я, и, когда очнулся, когда вспомнил все – решил выбросить прошлое. Уверен был, что все ложь, что ты – самозванец. Чудом добрался до Аннтейр-Дарга, устроился к Дмиту в подручные… И, знаешь, это были счастливые дни. Грязная работа, не грязная – она мне нравилась. Я столько повидал, что…» Опять размыто! Так… Вот, что дальше идет: «Помнишь ли ты ту повозку в Гур-Дарге? Не узнал меня? Ха! А я сразу тебя заприметил».

Джаззи закатил глаза к небу:

– Где письмо хранили? Это не чтение, а угадай букву! Снова кляксы какие-то!

– Он был в Гур-Дарге? – удивился Родинка.

– Похоже… – Лесоруб махнул рукой. – Дальше давай!

«Я тебя ненавижу, Гезеш. Всей душой ненавижу! За Фамуша, за ту ложь. Ты говорил – ворота откроются. Ты говорил, что мы войдем в Фурмагар без боя. А мы верили, идиоты… С чего ты взял?!»

– Я про ворота уже слышал, – насторожился Друз. – Ты уже говорил об этом, кэп!

«Сколько людей погибло! – продолжил шут. – А ради чего? Ради того чтобы их лидер окутался сиянием и ушел в Колонну?! „Так, тут что-то было, но он зачеркнул. Ладно…“ В Гур-Дарге я попытался тебя отравить, подсунул вино, убрал свидетелей. Бросился к Золотым Сотням… Кстати, знаешь ли ты, что они работали на Дмита? Думаю, нет! Я сделал все, чтобы тебя убить. Но Безумие хранит своих детей! Спасло от отравы, от стали золотосотенников…»

– Опаньки… – опешил наемник.

– Заткнитесь! – рявкнул Гезеш, вслушиваясь в послание из прошлого.

– «Младенчик хотел помочь. Перед тем как на корабль сесть, я все колдуну рассказал. И капитану запретил тебя на борт брать! Думаешь, там Дмит всем заправлял? Да они только и искали повода, чтобы насолить жирдяю. Прямые приказы, разумеется, выполняли, но если толстяк не обращал внимания – работали на меня. А Младенчик не справился. Я получил от него весточку, когда через Низины перебирался. Хотел в Дундэйл податься, а не вышло. Угробить тебя колдун пытался не раз, но не удалось…» Размыто. «Значит, я ошибался!» Размыто! «Но я искуплю свой грех. Страшно мне, Гезеш. Вдруг ты сам – одно из проклятий Кимании? Человек, ведущий армии на убой! А? Тут и оракул не поможет…» Размыто. Очень много размыто! Так… Нет, это почти все. Только последние строчки: «…я не сумасшедший. Если ты самозванец – то моя жертва спасет тысячи, если же ты очередное проклятие – то мне не хочется жить без надежды. А я хочу верить, что Безумие победят! Все. Прощай».

– Да… – только и промолвил Друз, когда Джаззи закончил читать письмо. – Да…

Лесоруб подавленно смотрел на костер, а в ушах звучали слова шута:

«Вдруг ты сам – одно из проклятий Кимании? Человек, ведущий армии на убой!»

А действительно – вдруг? Но Родергрим сказал, что у него определенная роль! Не врал ведь! Не просто же так шагнул в Стену?! Но кто поймет Безумие?!

– Кэп, Страж больше знал, не бери в голову, – словно прочитал его мысли Родинка.

Друзья переглянулись. В письме Бартела была своя логика. Никто не задумывался, какими бывают проклятия. Но то, что Гезеш – плод Безумия… Невозможно! Но вдруг?! Мало ли что бывает?

Из Лесоруба будто вырвали кусок плоти: такое чувство опустошения и невероятного сомнения его захватило. Как понять, кто он? Кто говорил правду? Что, если роль Родергрима была – соврать и умереть?

– Я – спать, – буркнул Гезеш и направился в палатку. Страх перед мыслями, стыд перед друзьями. Никого не хотелось видеть, а из желаний в голове металось лишь одно – исчезнуть и никогда не вспоминать болезненного письма. Сделать так, чтобы его не существовало.

Лесоруб не видел, как шут бросил свиток в огонь.

– Ерунда все это! – неуверенно произнес Джаззи. – Ерунда! Кэп – не проклятие!

– Угу, – буркнул Друз.

Утром к берегу пристал паром. Скрежет цепи, по которой полз огромный плот, скрип лебедки, запах гнили и моросящий дождь навевали уныние и тоску, Предстоящий путь казался мукой. Никуда плыть не хотелось. А на душе, при вспоминании письма Бартела, скребли кошки.

Бригадир паромщиков – плечистый, бледноватый мужик – сегодня плыть отказался, сославшись на усталость работников. Гезеш охотно ему поверил – выглядели те неважно. Еще бы, три дня ходить по скользким бревнам, вращая рычаг лебедки.

Антаг пообещал Гану, как звали бригадира, что Мечи помогут переправиться. Здоровяк отрицательно помотал головой, сказал: «Завтра» – и удалился в избушку, возвышающуюся над берегом на огромных сваях. Здесь работники отдыхали.

День прошел серо. Под вечер морось перешла наконец-то в ливень. На западе громыхала гроза, и Лесоруб лишь порадовался, что отправились не сегодня. По такой погоде плыть – приятного мало.

У входа в шатер лучники сколотили небольшой навес для костра, но, как только дождь усилился, Мечи перебрались внутрь. Кто-то завалился спать, кто-то принялся играть в кости.

Двадцать человек под одним тентом, по которому барабанят тяжелые капли. Обычный воинский уют.

Места Искателям достались в глубине шатра, чему Гезеш только радовался. Спокойнее почему-то именно в самом дальнем углу от входа.

Говорить не хотелось. Может, от вчерашнего потрясения, а может, от умиротворяющего шума дождя. В голове погибающей птицей билась одна-единственная мысль.

На Прорыв.