– Встанем у озера. – Антаг с хмурым видом кивнул на крошечный водоем, раскинувшийся рядом со скалами.

– Как долго туда подниматься? – спросил воина Гезеш.

– День минимум, может, и подольше. С утра выходим?

– Кэп, давай мы с тобой пойдем? – Джаззи задрал голову, разглядывая холодные вершины.

– Нет, – мотнул головой Лесоруб.

– Дело твое, – пожал плечами шут. – Только когда полезешь – доспех скинь.

– Правда? – не удержался от яда фурмагарец. – Может, еще и алебарду оставить? Ведь с ней так удобно по горам ползать!

– Не заводись, кэп!

Гезеш махнул рукой и вновь посмотрел наверх:

– Не хочу я туда идти, Джаз. Очень не хочу… Но надо!

– Да понимаю я все, – покачал головой шут.

Пока разбивали лагерь, Лесоруб сидел на берегу озерца и швырял в невероятно прозрачную воду камешки. Зрелище расплывающихся по глади кругов завораживало не на шутку.

Поэтому, когда к Гезешу подошел Гнев, Искатель очнулся только от гула пламени.

– Спать иди, – хмуро бросил Горящий. – Дорога трудная. Выходим на рассвете.

– Гнев, – Лесоруб кинул в озеро еще один камень, – а почему ты сам в Храме не сидишь?

– Есть причины, – отрезал Проклятый. – Иди спать.

Поднявшись с земли, алебардист лениво отряхнулся. Шатры солдаты Антага установили, и можно было отправляться на боковую. Но Гезеш не торопился.

– Не понимаю, почему ты не пытаешься быть с похожими на тебя. Странно это…

– А ты бы попробовал шесть веков стоять на месте и… – Гнев вспыхнул, замолчал и зло добавил: – Все увидишь. Иди спать.

Проклятый отошел, оставив Гезеша думать над загадочной фразой. «Шесть веков стоять на месте и…» Что «и»?

Ночью ему опять приснился сон.

Черный силуэт незнакомого замка, нависающий над дубовой рощей. Вязкий воздух, зловонный ветер. Меж деревьев силуэты людей.

Страшно. Хочется броситься назад, оправдать свою трусость инстинктом самосохранения. Но ноги медленно несут оцепеневшее тело к лесу. Холодный пот по спине. Дрожат колени, и трясутся руки. Нервно дергается правое веко.

У дерева стоит Медведь… Вместо лица под помятым шлемом – кровавое месиво.

Он же сгорел?

– Зачем это, Гезеш? – хрипит Медведь. – Зачем все это?! Почему?

– Что?

– Ради чего я умер?! – срывается на крик погибший приятель. – Что после меня осталось?!

Лесоруб молчит. Ему нечего сказать.

– Зачем мы ушли с болот? Ты помнишь Ан-Да-Гед? – спрашивает Медведь. – Помнишь ель, под которой мы прятались от духов?

– Помню…

– И я помню. Только там мне было хорошо… Тогда я был человеком. И ты тоже. Потом мы стали… Как назвать это, Гезеш? Кем мы стали?

– Искателями, – отвечает звонкий голос, из леса выходит Теккен. – Мы чего-то искали. Покой… А зачем он нам сдался? Пока не было четкой цели, все казалось лучше.

«Слушай их!» – голос Стены.

– Даже с Безумием можно примириться. И жить! Мы же куда-то спешили. С чем-то боролись! А в итоге? – зло кричит Теккен.

– Нас больше нет! – взрыкивает Медведь.

– Нас больше нет, – появляется Кировей.

Мех, кто-то в форме Ан-Да-Геда, рослый умралец. Из леса выходят и выходят мертвецы.

– Зачем? – гремит многоголосый хор.

Неожиданно все исчезает, и перед Гезешем оказывается Бартел.

– Я тоже умер из-за тебя, – говорит старый друг, – как и все остальные… Оценил ли ты? Мы принесли себя в жертву! Я, Родергрим… Тебе все равно? На Фамуша тебе тоже плевать?

– Нет, я… Я скорблю, – Гезеш хочет спрятаться от жгучего взора оракула.

– Тебе все равно… Но знай, равнодушие никогда не победит равнодушие. Ради тебя погибнут тысячи! Они ЕЩЕ погибнут. На что ты променял их жертву? Загляни в себя. Посмотри внимательно! Признайся, тебе ведь плевать на них! Они придут со всех сторон света, чтоб встать под твое знамя! Но не это тебе нужно?!

– Я…

– Ты предал их. Уже предал!

– Но…

– Ты уже предал их… Дикие отряды пойдут не на войну с кем-то! Они пойдут против Безумия!

– Ты не прав. – Гезеш вспомнил равнодушие рядовых Мечей.

– А ты хотел поклонения? Они идут на смерть, понимаешь? А Эвар? Антаг?

– Они капитаны!

– Они не родились ими!

– Чего ты хочешь?! – взрывается Лесоруб. – Я исполню свою роль! Какой бы она ни была.

Ты должен хотеть ее исполнить, – тихо говори Бартел. – И тогда ворота Фурмагара откроются!

– Как я могу заставить себя чего-нибудь хотеть? – возмущается Гезеш.

– Этим ты нас и предал…

Отдуваясь, стараясь унять беснующееся сердце, выкинуть из головы обрывки сна, Гезеш выскочил из шатра и увидел Горящего. Проклятый стоял на окраине лагеря и смотрел на гору. Пылающая фигура среди утреннего тумана.

– Утро. – Лесоруб остановился рядом с приятелем.

– Мешок там, – неприветливо буркнул тот и ткнул огненной рукой в сторону. – Припасы, чтоб ты с голода не опух.

– Спасибо…

– Ешь, и пошли.

– Я не голоден, – улыбнулся Гезеш, сон медленно уходил из памяти.

– А я говорю – ешь и пошли! – прорычал Горящий.

– Ты чего? – удивился Лесоруб.

Проклятый промолчал, выразительно показал на мешок и словно забыл о существовании алебардиста.

Плохое утро. Мерзкий сон и обидное поведение приятеля. А еще и идти куда-то надо!

Насупившись, Лесоруб сжевал кусок холодного вяленого мяса и запил водой из озера. Упаковав припасы обратно в мешок, он угрюмо нахохлился, глядя на спящий лагерь и лениво прохаживающихся мимо шатров часовых.

– Пошли, – окликнул его Гнев.

Когда двое путников остановились у первой ступеньки, Горящий промолвил:

– Путь будет трудным, – и шагнул на лестницу к Храму.

Он не ошибся… Уже на сотой ступени Гезеш стал задыхаться от усталости.

Где-то на середине пути Гнев переместился за спину Искателю.

– Рухнешь если, поймаю, – ответил Проклятый на немой вопрос друга. – Поджарю слегка, но зато жив останешься.

Слава Творцам, помощь Горящего не пригодилась. Но на последнюю ступень Лесоруб уже вползал. Ноги прямо выли от боли. Казалось – пора бы им привыкнуть к постоянным нагрузкам, но – увы.

Переводя дух, Гезеш лежал спиною на камнях и глядел в холодное серое небо.

– Вставай. До Храма еще идти и идти, – безжалостно заявил Гнев.

– Ты меня не на жертву ведешь, часом? – попытался отшутиться Гезеш. – Дай передохнуть.

– Темнеет, – напомнил Горящий.

Лесоруб тяжело вздохнул и медленно поднялся на ноги. Хотел, было подойти к лестнице и посмотреть вниз, но Гнев молча преградил ему дорогу.

– Насмотришься еще…

Искатель спорить не стал и обернулся. Они стояли на огромном каменном плато, погруженном в молочную дымку тумана. Или это были облака?

– Где твой Храм-то?

– Там, – лаконично ответил Проклятый и зашагал вперед.

Гезеш глубоко вздохнул и последовал за Горящим. Здесь ветер свихнулся окончательно, ревел среди камней, рвал одежду, пытался свалить с ног. Однако после лестницы идти все равно было несравнимо легче.

Шли долго. Впереди, словно маяк, светился Гнев, и Лесорубу ничего не оставалось, кроме того, чтобы буравить спину товарища угрюмым взглядом и послушно брести следом.

Вот и все… Скоро объявится загадочный Храм. До цели совсем чуть-чуть осталось. Но отчего же душу рвут сомнения? Почему хочется развернуться и бежать прочь?

Гезеш с каждым шагом все больше и больше терзался едкой мыслью, что не хочет идти за Гневом. Что если появится хоть какой-нибудь шанс избежать Храма, то Лесоруб им воспользуется. Сердце рвалось из груди, в ожидании скорого момента, когда пути назад не будет.

Проклятый не оборачивался. Он почти бежал, ничуть не заботясь о том, следует ли за ним Искатель.