– Твою мать! – взвыл Гезеш. – Какого!..

– Тихо! – процедил шут. – Сон дурной?

Лесоруб простонал от отчаяния. Роль… Какая у него роль в этом сумасшедшем спектакле?

– Мне прошлое снилось. Фурмагар, – просипел он. – А ты разбудил, когда мне начали говорить, что я должен сделать…

– Ты еще на осенних листьях погадай, – фыркнул Джаззи. – Тоже помогает.

– Это было. Я помню, – раздраженно пробормотал Гезеш и вымученно улыбнулся. – А я был женат…

– Ого! – осклабился заинтересовавшийся шут. – Красивая?

– Да нет, – кузнец с трудом вспомнил черты супруги. – Я ее даже не любил… Странно, да?

– Ничего странного, – хмыкнул Джаззи, сел на полпалатки и нетерпеливо кивнул, – рассказывай давай.

– Не буду. – Гезеш откинулся на спину, судорожно вспоминая. Как топором обрубило. Все помнится в четких деталях, а вот слова Лика (это точно был он) вылетели из головы напрочь. – Нечего…

– Ну, как знаешь. – Шут тяжело вздохнул и пополз наружу. – Выходи, если что – мы у костра.

– Угу…

Едва друг отошел от палатки, Гезеш тихо прошептал:

– Это ты, да?

«Прогресс!» – немедленно отозвался Лик.

– Какая моя роль?!

«Не время», – ехидно сообщил голос, преследующий Лесоруба с Черной Стены.

– А когда оно придет?

«Когда придет – ты узнаешь, не волнуйся!» – утешил его невидимка.

– Почему не подошла Малия?

«Кто?»

– Моя жена…

«Такие люди вообще не способны измениться. Ни единого шанса. С большей вероятностью рыба зачирикает в ветвях…»

– Кто ты? Один из Творцов?

«Ты не поймешь. Никто из людей не поймет, кто я. Я даже объяснять не стану, бесполезно. Но можешь считать меня Творцом, я не против, мне даже приятно».

– Зачем тебе все это?!

«Время очищения. Катарсис, Гезеш. Фурмагар должен был искупить грехи людей. Кто же виноват, что вы все отказались?»

– Не понимаю…

«Никто и не заставляет» – равнодушно заметил Лик.

– Объясни!

Молчание.

– Объясни!!!

Тишина. Голос опять пропал.

– Будь ты проклят!

«Спи давай».

И Лесоруб провалился в небытие без снов и видений.

До самого утра.

– Завтра с утра выходите, – разбудил его разговор за стенами палатки. – До Урочища пойдете вместе стремя десятками Мечей. Дальше сами.

Говорил Гнев. Устало так, равнодушно. Деловито.

– В лучшем виде, брат, – профырчал Тьма. – Доведем куда надо без проблем.

– С вами Карна пойдет, держать связь через нее будете.

– Кто такая?

– Узнаешь. Доверять ей можно так же, как и мне…

– Понял.

– Тогда вроде все…

– Как думаешь, – рыкнул мадрал, – сколько времени вы еще тут проторчите?

– Месяц, не меньше. Скорее всего – дольше просидим. Большая часть Диких на подходе, но… Короче – время у вас есть. Можете не торопиться.

Они замолчали, а Гезеш старался не упустить ни звука. Он чувствовал напряжение между друзьями.

– Хоть какой-то шанс есть? – вдруг спросил Тьма.

Горящий некоторое время молчал, а потом неохотно ответил:

– За шансами к Надежде. Он уже победу празднует. А я ничего точного сказать не могу…

– Ладно, брат. Творцы глядят на нас!

– И злорадно хохочут!

– Возможно, – весело фыркнул мадрал. – Попрощаться с ребятами зайдешь?

– Вечером загляну.

– Ну, давай тогда!

– Удачи!

Все вокруг хотят лишь одного, а тот, кто обязан осуществить их желание – никак не мог вспомнить что ему необходимо сделать. И это совершенно не смешно!

Гезеш привычно уставился в потолок палатки и тоскливо вздохнул. Почему проклятый выбор пал именно на него? За что? Да, может, он вел себя не очень праведно. Сейчас-то он помнил… И бракованный доспех купцам сплавлял, особенно любил нагревать одного толстого дундэйлца, что исправно приезжал за фурмагарской броней. Как его звали? Нет в голове имени, не крутится на языке. И жене изменял…

Гезеш вспомнил черные глаза девушки, с которой коротал редкие часы, когда на кузне останавливалась работа. Ее дом стоял на окраине, совсем близко к грохочущей и дымящейся мастерской. Подмастерье постоянно выдергивал Лесоруба из объятий красавицы, имя которой он тоже не мог вспомнить. О романе знал весь город, кроме Малии. Впрочем, наверняка в Фурмагаре обсуждали и любовника его жены (он должен был быть, иначе стыдно за себя становилось), а Гезеш ничего такого не слышал.

Да и что говорить, в жизни простого кузнеца до Безумия нашлась бы тысяча причин, за что его стоило покарать. Но так поступали ВСЕ! Это – обычное дело. Почему именно он?

«Ты обычный человек, не хуже и не лучше многих. Поэтому тебе досталась ведущая роль» – так ведь сказал Лик?

«Я должен умереть… Моя жизнь смысла не имеет. Все, что я сделал, – никому не нужно. Важна только смерть. Осознанная… Определенная…» – говорил Родергрим. А что, если… Нет! Нельзя об этом думать!

Днем в лагере появилась Карна. Та самая девушка-призрак, вышедшая первой из ниши в Храме. Мадрал долго фырчал и ругался, пытаясь найти с ней общий язык. Половину жестов он разобрать не мог, поэтому частенько в сердцах взрыкивал и хватался за голову.

Гезеш наблюдал за Проклятой издалека, то и дело ловя на себе ее изучающий взгляд. И каждый раз, стоило увидеть ее глаза, на душе становилось теплее. Как она прекрасна!

Вечером пришел Гнев, сдержанно переговорил с Тьмой, дал какие-то указания призраку и только потом обратил внимание на друзей. Искатели были собранны, молчаливы. Дорога предстояла суровая, не чета ленивым, почти бесцельным путешествиям прошлого. Сейчас от друзей зависело очень многое. Расслабляться попросту нельзя. Впереди ждало Урочище, ждал неведомый им, готовящийся к войне Дундэйл. Ждал юг…

Сердце то и дело екало, умоляя либо бросится в путь, либо бежать без оглядки в самый глухой уголок Кимании, чтоб не чувствовать немыслимого груза на душе. Имя которому – ответственность.

В заплечных мешках уже покоилась одежда, которую им придется носить в Дундэйле. Простенькие суконные рубахи и штаны. А наутро всем пятерым предстояло облачиться в форму Мечей, чтобы не вызывать никаких подозрений. Мало ли по какой причине к Урочищу направился небольшой отряд Диких? Но вот если среди солдат обнаружится пять непонятных воинов, да еще и мадрал – это вызовет лишние вопросы. Кто, мол, такие, раз их сопровождает столь необычный эскорт?

– Дадут Творцы – свидимся все, – проговорил Гнев. Он сильно сдал за прошедшее после ссоры с Гезешем время. Лесорубу показалось, будто Проклятый и горит менее ярко, чем обычно. А еще, в присутствии Карны огненный человек становился молчаливее, дерганней. Почему?

– Без вопросов – свидимся, – уверенно заявил Джаззи. – Наваляйте там всем!

– Будьте осторожны, мужики. – Горящий по очереди оглядел Искателей. На Лесорубе, как тому показалось, взгляд задержался. – Карна, – Гнев посмотрел на Призрака, – следи за ними… Ну, да ты понимаешь.

Девушка кивнула, взмыла в воздух и, раскинув руки, зависла над Искателями.

– Ну, не так явно! – хрюкнул Друз и задрал голову.

– Ладно, я ухожу. Надеюсь, что мы еще встретимся. – Горящий замолчал, а потом глухо добавил:– В том же составе!

– Не паникуй раньше времени, братка, – оскалился Тьма. – Со мною им ничего не грозит. Если сами не подставятся – дойдут без проблем.

– Гнев, почему нам нельзя с собой оружие брать? В Дундэйл-то? – Друз не в первый раз задавал тревожащий его вопрос. – Ну ведь глупо! Мало ли что!

– Потому что вы – не воины. Вы – работники, возвращаетесь на юг, в Гайвэр. Крестьяне, понимаешь? Права на ношение оружия у них нет.

Легенду о пяти вольнонаемных тружениках села Гайвэр, возвращающихся из Калдоха, самого северного городка Дундэйла, Искатели выучили наизусть. Джаззи даже говор отрабатывал, с характерными звуками. Аканьями и «х» вместо «г» и «к>>.