– Подстава какая! – радостно завопил шут. – А если я тебя за ухо укушу?

– Подавишься. Это будет твой последний завтрак, – парировал Тьма.

– Но ведь пикнешь – ты!

– Я мадрал. Урочище нас не тронет.

– Ухо мадрала жареное! – Джаззи мечтательно поднял глаза к небу. – Стоит ли отдать жизнь за такой деликатес?

– Сомневаюсь.

– Путь по Урочищу безопасен? – Гезеш не в первый раз спрашивал об этом мадрала.

– Будете ходить тихо, повиноваться любому приказу и постоянно молчать – выживите.

– Или ухо вяленое? – вдруг вскинулся Джаззи и выдал еще одну дробь. На шута внимания не обратили.

Чему-то засмеялись развалившиеся у соседнего костра Мечи. Уютно так. Тихий вечер, мягкие огни и покой. И Карна…

– Урочище очень красиво. И опасно. – Мадрал мечтательно уставился в небо. – Но это самое чудесное место…

– Что-то ты сегодня какой-то сентиментальный, – хмыкнул Паблар. Убийца с отстраненным видом буравил взглядом трещащий костер.

– Я иду домой, – пожал плечами Тьма.

– Гы. – Джаззи уставился на нелюдя. – А ухо мадрала по-домашнему!

– Успокойся уже, – рыкнул тот. – А то на завтрак будет вареный язык шута.

– Слышь! Завязывай! – сделал испуганное лицо Джаззи. – Такой злой юмор у тебя!

– Я спать. – Родинка поднялся с земли и побрел к расстеленному на траве плащу.

– Верное решение, – поддержал его Друз.

Вскоре у костра остались лишь Карна и Гезеш. Лесоруб смотрел на прозрачную фигуру девушки, едва видную сквозь пламя костра, и не мог ни о чем думать. Сердце заходилось в безудержном плясе и ныло от досады. Почему она Проклятая? Почему именно она? Карна заметила его взгляд и улыбнулась.

– Ты хорошая, – вдруг прохрипел Лесоруб. Девушка быстро приложила к губам палец и покачала головой. – Почему?

Грусть в глазах Призрака была ему ответом.

– Все равно, ты хорошая, – упрямо повторил Гезеш.

Карна взмыла в небо, потерявшись среди ветвей, и Лесорубу стало тоскливо. Не судьба.

Утром отряд выехал к заброшенной деревне. Мадрал неожиданно занервничал. Что-то проворчал командиру Мечей, чем заслужил недоумевающий взгляд.

– Быстро! – громко прорычал Тьма.

– К домам не подходить! – немедленно скомандовал Дубина.

– Что стряслось? – напрягся Гезеш.

Солдаты шарахнулись от пустых зданий, как от огня.

Кони испуганно ржали, косясь на заброшенные избушки налитыми кровью глазами.

– Что стряслось? – повторил Лесоруб.

Обычная покинутая деревня. Покосившиеся срубы, болтающиеся, прогнившие ставни, одряхлевшие заборы. Здесь все поросло сединой времени.

– Я проходил через эту деревеньку, когда шел в Удачливый. – Мадрал потягивал носом воздух. – Она была не такой. Здесь Духи побывали.

– Паладины? – заинтересованно спросил Джаззи.

– Они самые… – Тьма настороженно крутил головой, будто ждал, что с любой стороны на солдат бросятся неведомые твари.

Впереди показалась деревенская площадь. Большое поселение было – пять-шесть десятков домов. И все – обглоданные временем.

– Плохо, – буркнул мадрал, – они недавно тут были.

– Расскажи пока о них, а? – Лесоруб потянулся за мечом.

– Сталь не поможет, – заметил его движение Тьма. – Паладины неуязвимы. Меч пригодится только в одном случае – от мук товарища избавить.

Перед отрядом появилась Карна. Призрак умоляюще вскинула руки, показывая, что на площадь идти нельзя.

– Стоять! – немедленно проревел Дубина.

– Вперед! – ответил ему невероятно глубокий, громкий голос. – Время Суда!

– Никому не двигаться! – взвыл мадрал.

Духи Паладинов возникли словно из ниоткуда. Десять призрачных гигантов в алых доспехах.

– Сложите оружие и предстаньте перед Судом!

– Короче, как только крикну – шпоры коню в бока и гони что было сил, – прошептал Гезешу Тьма.

– Что они хотят?

– Суд… Не спастись! А ты попытайся. Но только когда крикну. Проклятие, как же я так… – почти провыл мадрал. – Надо было сразу деревню обойти.

– Какой суд?

– На площадь! – прогремел глас. От низкого тембра защекотало в животе.

Кони, подчиненные чужой воле, побрели к центру деревни. Солдаты, ссутулившись, не отрывали взгляда от представшего вида.

Тела. Много тел. Иссушенных временем, ветром и солнцем. Посреди площади, у врытого в землю столба, стоял Дух в золотых доспехах, над воином горела красная аура. В руках Паладин сжимал ярко сверкающий шар.

А вокруг только трупы.

– Суд! – прогрохотал тот же голос. – Суд над равнодушными!

Кони остановились, всадники затравленно оглядывались, у кого-то во взоре царил страх, у кого-то непонимание. Но никто не проронил ни звука!

Паладины разошлись по сторонам, образовав вокруг Диких круг. Молча, степенно, бесшумно…

– Вы – рабы Безумия! – очень низким голосом заговорил Дух с шаром. – Каетесь ли вы? Осознаете ли? Вы потворщики его проклятий!

– Мы боремся с ним! – вдруг услышал свой голос Гезеш. И испугался.

Мадрал схватился за голову и зашипел от отчаяния. Конь под Лесорубом внезапно шагнул вперед.

– Борьба с Безумием – долг каждого! Чем ты докажешь? – прогудел Золотой Паладин.

– Испытание! – Гезеш зашелся в панике. Нет, он понимал, что говорит все правильно. Что так надо. Но слова вырывались раньше мыслей!

«То-то! – хмыкает голос внутри. – Придется немного помочь…»

Лик?! Помочь? Он управляет им сейчас?

Синее пламя под шлемом Паладина сменило цвет на бордовый:

– На тебе печать Стены! Ты проходил через нее! И ты смеешь говорить, что борешься?

– Я вернулся назад!

– Да, и это я вижу. Страж Ворот мертв. Он исполнил предназначенное! Испытание началось!

В мозгу вспыхнула боль, в память вонзились чудовищные пальцы, бесцеремонно копаясь среди тысячи образов. Вот гневная гримаса молодого парня с занесенным мечом, вот рыдающая на коленях женщина, баюкающая голову совсем юной девчушки. Тело дочери лежит неподалеку.

Насаженный на кол мужчина, любящий взгляд белокурой красавицы. Падающий на землю Кировей, облик Родергрима из-за Черной Стены. Костер и ухмыляющийся рядом с ним Рыбак. Обагренный кровью клинок, сотни воинов, бредущих по заросшей дороге. Старый, разрушенный замок и башня Ан-Да-Геда. Оседающее на землю измочаленное тряпье одежды и рев Ветра. Крик Теккена и смех Джаззи. Мара в чулане, и грусть в глазах Карны.

Сотни образов один за другим. А пальцы все перебирают и перебирают. Копаются, ощупывают.

И находят.

Бегство сквозь лес, далекий рев Колонны и яростные вопли оставшихся на последний бой Диких. Гнев, хватающий его за ворот, падающий в повозку труп Меха.

Огромное болото, увязающие во мху ноги. Тяжелое дыхание и чудовищная обида. Удивление в глазах умирающего Фамуша.

Дорога под ногами, врата за опущенным мостом и летящие со стен стрелы.

Рев сотен глоток: «Зло!» и собственный голос, вплетающий в какофонию свою слабую ноту

Храм. Голос Надежды.

С воплем Гезеш свалился с коня.

– Ты не прошел испытания, – прогудел голос. – Слуга Безумия!

Лесоруб в ужасе закрыл глаза. Он даже не попытался встать, ожидая неминуемой кары.

– Но ты прошел Храм! – с яростью добавил дух Паладина. – Хитростью ли, ложью, но прошел!

– Проклятая Храма! – вдруг прогудел глас. – Уверены ли вы?

Гезеш неуверенно открыл глаза. Карна висела в воздухе напротив золотого воина.

– Мы отпускаем тебя, слуга! – недовольно проревел Паладин. – Отпускаем, потому что Храм верит… Уходите!

В тот же миг призраки исчезли, оставив на деревенской площади приготовившийся к смерти отряд.

– Сваливаем отсюда, – вскрикнул кто-то из Мечей.

– Уже можно не торопиться, – оборвал его Тьма. – Духи держат слово…

– По-любому – уходим, – нервно проговорил Джаззи. – И побыстрее. Я тут не останусь.