Следующим же утром я стал свидетелем того, как отчаянно Умбреж пытался восстановить свою порушенную репутацию слабоумного старца. Поднявшись, по своему обыкновению, очень поздно, он ввалился в большой зал крепости, где рыцари, многие из которых мучились похмельем после ночного пиршества, мирно поглощали свой обед, и с порога воззвал к ним:

– Замечательный денёк для нашего турнира, не так ли, милорды? Когда же мы начнём?

Хитрый старик хотел всем внушить, что из памяти у него успели уже выскользнуть события минувшего дня. Рыцарей, впрочем, повергло в смущение не только это, но и восторг, который Умбреж выразил по поводу погоды: небо было свинцовым, с самого утра задул ледяной северный ветер, косой дождь моросил не переставая, и турнирное поле уподобилось болоту. На все заверения, что турнир прошёл вчера и не кто иной, как он, оказался победителем, старик отвечал смущённо-недоверчивой улыбкой и лишь головой покачивал. Вот такими средствами стремился он восстановить статус-кво, и я от души надеялся, что усилия его окажутся ненапрасными. Ну, разве что у нескольких особо недоверчивых рыцарей и придворных останутся в душе смутные подозрения на его счёт.

Что же до меня самого...

Вечером, выйдя из конюшни, я носом к носу столкнулся с великаном-воином, меня поджидавшим. Прежде я ни разу его не встречал, так что, скорей всего, это был наёмник. Грудь у него была точно бочонок, лоб довольно низкий, но тем не менее к разряду идиотов отнести его было никак нельзя, в чём я вскоре с большим сожалением и убедился.

– Ты будешь Невпопад? – строго спросил он меня.

– Нет, – не раздумывая, ответил я.

– Меня предупредили, что ты хитрая бестия. Что ж, пошли. – Он повернулся и зашагал в сторону площадки, где оруженосцы совершенствовали свои боевые навыки. Я, снедаемый любопытством, старался от него не отставать.

Великан вооружился тупым тренировочным мечом, протянул мне второй такой же и встал в стойку.

– Делай как я!

И вот тогда-то, в глубокой тишине, под покровом ночи я впервые сподобился заняться тем, чему другие оруженосцы посвящали изрядную часть каждого из своих дней, проведённых на королевской службе. С той поры несколько месяцев кряду я ежевечерне учился владеть мечом под руководством наставника-великана. Этот таинственный воин неизменно являлся в крепость после наступления темноты, днём я ни разу его не видел. Он почти со мной не говорил, только замечания делал, если у меня что-нибудь не получалось. Ни одной похвалы я из его уст не слыхал. Полагаю, его нанял сэр Умбреж, который сразу же после турнира решил для себя, что отныне ему надо быть готовым ко всему и что я вследствие этого должен уметь в случае необходимости защитить на поле боя и себя, и его.

Меня не покидала надежда, что эта предосторожность старика окажется излишней.

Но, как вы легко можете догадаться, прав был Умбреж, а не я.

Вышеописанные события, любезный читатель, как я в своё время и обещал, переносят нас в самое начало моего повествования. Тем, кто успел позабыть, напомню: став невольным виновником смерти сэра Грэнитца по прозвищу Гранит, я, как мне казалось, ловко выкрутился из создавшейся ситуации и сумел избежать справедливого возмездия за это деяние. Выставил себя, так сказать, в наилучшем виде, вследствие чего король, уходя из покоев убиенного рыцаря, изрёк:

– Я намерен поручить тебе выполнение весьма важной и опасной миссии. Явишься через час в мои личные покои.

Эти слова зловещим эхом отдавались у меня в ушах на протяжении всего того недолгого времени, пока я собирал свои нехитрые пожитки и связывал их в узелок, чтобы незамедлительно покинуть королевскую резиденцию.

Тело сэра Грэнитца уже вовсю готовили к погребению, и я имел все основания рассчитывать, что когда будет совершаться этот печальный обряд, я окажусь на весьма и весьма приличном расстоянии от всех его участников, включая усопшего.

Как всегда, меня угораздило, избежав одной опасности, тотчас же лицом к лицу столкнуться с другой. Сумев выдать случайную гибель Грэнитца за самоубийство, я предстал пред очами его величества героем, которому будет поручено ответственное и опасное задание. Только этого мне ещё не хватало! Явиться к королю через час? Как же, дождётся он меня! Я к этому времени буду уже в нескольких милях от крепости – разумеется, если сумею раздобыть себе быстроногого коня. Нет, вы только подумайте, Рунсибел решил, что для выполнения его поручения во всей Истерии никого лучше меня не сыскать! Да он просто понятия не имеет, каков я на самом деле и насколько мало гожусь для чего-либо серьёзного, ответственного и тем паче опасного!

Я уже не раз упоминал, что вещей у меня было раз-два и обчёлся, поэтому, когда в мою каморку заявился сэр Умбреж, я успел уже всё собрать и уложить. С момента своего саморазоблачения он в моём присутствии больше не прикидывался слабоумным и не пытался придать своему взгляду выражение рассеянного, идиотского благодушия. Увидав, чем я занимаюсь, он прямо-таки насквозь прожёг меня злобным, презрительным взглядом старческих глаз.

– Я только что говорил с королём, – мрачно сообщил он. – И пытался внушить его величеству, что ты, по моему скромному мнению, непригоден для того дела, которое он решил тебе поручить...

– Вы... В самом деле, милорд?.. Не могу выразить, как я вам благодарен! Просто, что называется, от всего сердца вас...

– ... И тогда король, вняв моим доводам, повелел мне составить тебе компанию.

Я из вежливости немного помедлил, словно обдумывая эту новость, потом забросил за плечо свой узел и поклонился старику:

– Что ж, всего вам наилучшего, сэр.

– И куда, позволь полюбопытствовать, ты направляешься? – В голосе Умбрежа зазвучал металл.

– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, – с горьким смешком ответил я. И повернулся к двери.

Старик вцепился в моё запястье с такой силой, что я подумал: ну всё, сейчас кости хрустнут, – и развернул к себе лицом. Свободной рукой я инстинктивно прикрыл свой многострадальный нос, но Умбреж, как оказалось, не собирался меня дубасить.

«Хоть на этом спасибо», – пронеслось у меня в голове.

– Ты, – старик грозно сдвинул брови, – устраивает это тебя или нет, являешься моим оруженосцем. И потому я отвечаю за твои поступки. Одно дело – прикидываться выжившим из ума слабосильным старцем, и совсем другое – покрыть себя позором, воспитав оруженосца, готового сбежать из крепости, лишь бы не участвовать в выполнении миссии, которая на него возложена лично королём. Такого я не потерплю!

– Значит, по-вашему, мне придётся рисковать своей шкурой ради идиотских и превратно толкуемых понятий о чести и доблести?! – запальчиво воскликнул я.

– Именно так, Невпопад. Как раз это тебе и предстоит. – Он насмешливо улыбнулся и погрозил мне пальцем. – Ведь не кто иной, как ты, привёл всю махину в движение, по твоей, а не по чьей-либо ещё вине закрутились все эти колёса и шестерни. И я тебе не позволю позорно удрать, нанеся мне этим бесчестье, и оставить меня одного расхлёбывать последствия твоих поступков. Вспомни, я ведь помешал Морнингстару и его прихвостням вышибить из тебя дух. Но при желании... Что ж, эту свою оплошность я ещё вполне мог бы исправить. Итак... Его величество король Рунсибел ждёт нас с тобой в своих покоях через десять минут. И мы оба туда явимся, иначе, молодой человек, тебе же будет хуже. Ты понял меня, оруженосец?

Тут мне снова пришло на ум, до чего ж некоторые жаждут удержать меня в этой проклятой крепости, не дать мне удрать. И при этом движут ими отнюдь не добрые чувства ко мне.

Я швырнул свой узел на пол, и сэр Умбреж одобрительно кивнул. А что, скажите на милость, мне ещё оставалось? Покачав головой, я тоскливо пробормотал:

– Наверняка эта дурацкая миссия окажется мне не по силам и я погибну ни за грош. Вот будет весело, да?

– Ну-ну, дружочек, – с жизнерадостной ухмылкой, показавшейся мне отвратительной, ответил Умбреж и похлопал меня по плечу, – лучше уж ты, чем я. Вот тебе моё слово.