— Боюсь, могут лишиться, — сухо ответила Руаха.

— Ну уж нет, я этого не допущу!!!

Из темной арки выплывал тот, кому принадлежал этот шелестящий голос, похожий на шуршание сухих листьев. Тахем Тьма, Пятый в Совете, троюродный брат Руахи. Недавно ему исполнилось сто тридцать лет. И тем не менее, выглядел он куда хуже старшей сестры — Руаха всю жизнь старалась растянуть молодость. И вполне успешно — достаточно сказать, что самого младшего из сыновей она родила в сто десять. В те времена эта старуха выглядела лет на сорок, не больше. Это теперь, спустя еще шесть десятилетий, время все же начало душить некогда прекраснейшую из колдуний…

А вот Тахем, никогда не придававший значения физическому телу, выглядел намного хуже… очень намного. Любой человек, глядя на этих двоих, сказал бы, что Тахем старше, причем на порядок. Он поседел так, что волосы стали почти прозрачными, лицо фактически превратилось в одну сплошную морщину, ноги давным-давно отказались служить, поэтому старец передвигался в особом левитирующем кресле. Обязательный для всех членов Совета Двенадцати серый плащ ниспадал просторными складками, скрадывая фигуру.

Если Мурок Вивисектор не интересовался ничем, кроме своих жутких монстров, то Тахем Тьма всего себя посвятил служению Лэнгу. Именно он отвечал за бесперебойную поставку рабов через портал, он отстроил на Серой Земле превеликое множество храмов Древних (особенно Ктулху), и он сейчас руководил постройкой зиккурата Йог-Сотхотха. Безумный фанатик, свято верящий в Древних и их высшее предназначение, он с младых лет мечтал, что когда-нибудь Рари станет «филиалом» Лэнга, а они, серые колдуны, преобразуются в новую расу надзирателей… а может, даже младших демонов!

Это дело он не пускал на самотек — когда Носящий Желтую Маску приказал серым отдавать своих дочерей для скрещения с демонами, Тахем подсуетился самым первым. Львиная доля несчастных женщин либо погибли, не выдержав соития с чудовищами, либо не сумели родить от оных что-то жизнеспособное, но некоторым все же удалось произвести на свет уродливых полукровок. В том числе и дочерям Тахема — старшая стала матерью бескожего колдуна, зачатого от эг-мумии, младшая выродила кошмарного бессмертного полубудху. Его назвали Антикваро Мразью, и он стал гордостью любящего дедушки. А то, что обе дочери не выдержали ужасных родов и умерли, Тахема не взволновало — он равнодушно отправил их души в Лэнг, своим обожаемым учителям и покровителям.

— Руаха, не гневи меня! — нахмурил чело старик. — Что произошло в Ставарафе?

— Пойдем, братец, я расскажу тебе… мой сын у себя?

— Да, он в башне… но не уходи от темы! Насколько все плохо? Что-нибудь еще можно поправить? Не скрывай ничего!

— Надеюсь, все обойдется, надеюсь… Идем! Нужно срочно созвать внеочередное заседание!

Серокожая старуха решительно зашагала к арочному проему, взметая пыль полами плаща. За ней медленно плыло магическое кресло с Тахемом и семенил Мурок, успевший поставить вемпира в стойло и перепоручить его младшим колдунам.

Бестельглосуд Хаос при виде матери только сухо кивнул, не выказывая никаких чувств. Тучный широкоплечий старик с мясистым, чисто выбритым лицом, крупным носом и высоким лбом, запахнувшийся в серый плащ, скрепленный аграфом на правом плече. Руки, грудь и плечи наглухо закрыты, пепельно-серые волосы увенчаны четырехугольным бареттом с полями, отогнутыми вверх. Первый колдун Серой Земли был погружен в раздумья.

— Ты здесь… — вяло констатировал очевидное он. — Почему ты покинула Ставараф, матушка?

— Созовите Совет, владыка Бестельглосуд, у меня очень дурные вести, — скомандовала Руаха.

— Вот как? Что случилось?…

— Я не желаю повторяться. Эти вести заинтересуют всех. Между прочим — что слышно об Асмодее? Она дала о себе знать или по-прежнему отмалчивается?

— Сейчас узнаем… — буркнул Бестельглосуд.

Первый колдун с трудом поднялся на ноги, прошествовал к окну и положил мясистую ладонь на голову статуэтки — бронзовый кокактрикс. Клюв крохотного чудовища раскрылся, издав тончайший полукрик-полушип. Все присутствующие колдуны невольно затрясли головами — у членов Совета этот сигнал вызывал резкую боль в ушах. Но очень скоро колдуны, находящиеся в Симбаларе, прибудут сюда, в Промонцери Альбра, а остальные свяжутся с ней магическим образом.

Бестельглосуд Хаос тяжело рухнул в свое кресло — с цифрой «один» на спинке. Он страдал одышкой. Время от времени ее исцеляли колдовством, но хворь попалась на удивление настырная и все время возвращалась. Руаха Карга чинно уселась в соседнее, с цифрой «два», и вгляделась в лицо сына. Желчная старуха вспомнила, как этот пухлый бутуз появился на свет, и невольно усмехнулась. История была достойна песен трубадуров… впрочем, они действительно ее пели, несмотря на то, что за это полагалась «музыкальная пытка»[30]. Эту песню сочинил сам Лиорен Бард — последний колдун-музыкант Серой Земли.

Козарин Мудрец, глава Совета Двенадцати, при котором произошел первый контакт с демонами Лэнга и началась новая эра в жизни Серой Земли, верил в то, что породу колдунов тоже можно улучшать. И он в приказном порядке устроил свадьбу Искашмира Молнии и Руахи Карги — двух самых талантливых своих учеников. Могучий электромаг, уступающий в силе только самому Козарину, и прекраснейшая колдунья, получившая оскорбительное прозвище из-за зависти коллег. Они не стали противиться владыке, и брак состоялся. Но Козарин вскоре об этом пожалел — молодожены очень быстро нашли общий язык, по-настоящему влюбились друг в друга, объединили силы и… вместе убили своего старого учителя.

Медовый месяц удался на славу.

Искашмир Молния, будучи все же чуть-чуть сильнее, занял пост главы Совета, а его жена — кресло «два». С тех прошло больше века, но она до сих пор восседала в том же самом кресле. А вот Искашмир двадцать два года назад умер, и место главы перешло к его сыну — восьмидесятилетнему Бестельглосуду. Правда, он не самый старший — только третий. Всего у Искашмира и Руахи было восемь детей разного пола, и семеро из них стали колдунами (восьмой родился удивительно бесталанным). Трое из этих семи заседали в Совете. Один — стал его главой.

Бестельглосуд Хаос в ожидании остальных членов Совета тоже погрузился в воспоминания. Ему вспомнилась смерть отца — смерть, которой он сам был свидетелем. С тех прошло двадцать два года, но у Бестельглосуда до сих пор перед глазами стояла эта сцена. Армия серых тогда планировала завоевать Рокуш — одним быстрым сокрушительным ударом поставить их на колени, как сейчас удалось с Ларией. Искашмир Молния тайно договорился с Альберией — приморским королевством, дружественным Рокушу. Альберцы беспрепятственно пропустили войска серых сквозь свою территорию, позволив быстро и неожиданно напасть врасплох…

В те времена Рокушем правил молодой король-пацифист, сокративший армию в несколько раз и резко урезавший расходы на вооружение. Альберская граница считалась совершенно безопасной, и ее охрана исчислялась всего четырьмя тысячами солдат. Одна небольшая дивизия тяжелой пехоты. Гренадеры.

Командовал ею опальный маршал Бокаверде Хобокен, сосланный на южные рубежи в наказание (он насмерть рассорился с молодым королем), а большая часть гренадеров были седыми ветеранами, упрямо отказавшимися покидать армейские ряды после объявления закона о массовой демобилизации. До этого продолжительность рекрутчины составляла тридцать лет — король Заричи Третий сократил ее до пяти. Всех, отслуживших эти пять лет, демобилизовали… но около четырех тысяч солдат попросту отказались увольняться. Лучшие из бойцов Хобокена, прошедшие со своим маршалом множество кампаний. Король ругнулся, приказал сформировать из этих «седых баранов» отдельную дивизию и сослать их всех на юг, к альберской границе — в самое спокойное место, где никогда ничего не случалось…

Эта дивизия получила название «Мертвая Голова».

Серые считали, что сокрушить Хобокена будет несложно — в конце концов, на каждого рокушского гренадера приходилось ДВАДЦАТЬ серых солдат. Опытных, хорошо обученных бойцов. Плюс магическая поддержка — армию сопровождали пятеро членов Совета, не считая многих сотен младших колдунов. Но победоносное шествие не состоялось.