Еще один демон погиб от руки Креола Урского.

Моав плотно прижалась к дереву, стараясь даже не шевелиться. Волки подступали все ближе, жадно втягивая воздух. Все поглядывали на вожака, ожидая только сигнала. У стаи свои законы, и один из них — вожак всегда нападает первым.

Но вот старый волк принял решение. Он что-то утробно проворчал, фыркнул… и бросился. Моав обреченно зажмурилась. Она слышала, что смерть от волчьих зубов — одна из самых мучительных.

Но атаки не последовало. Вместо нее — оглушительный крик и сдавленный визг, переходящий в бульканье. Колдунья мгновенно раскрыла глаза, и ее взору предстал бушующий серебряный вихрь. Рыцарь в керефовых доспехах только что отрубил волчьему вожаку голову и теперь бешено работал мечом, разгоняя ужасных хищников, словно жалких щенков. На сей раз паладин уже не охотился — нет, он убивал.

Первое время волки еще пытались огрызаться. Но когда на землю упал шестой труп, до них все же дошло, что эта добыча им не по зубам. Лод Гвэйдеон нанес последний удар, разваливая очередного зверя на половинки, и опустил меч, без особого интереса провожая взглядом улепетывающих волков. Догонять их он не собирался — это не нечисть, всего лишь обычные животные.

Паладин повернулся к спасенной. Моав Ехидна стояла ни жива ни мертва, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. Ее колотила мелкая дрожь. Сейчас она нисколько не походила на колдунью — самая обычная женщина. Лод Гвэйдеон даже позабыл о том, что данная особа — природный враг его Ордена. И он поступил так, как обычно поступал, спасая чью-то жизнь — подал даме руку и успокаивающе улыбнулся. Моав медленно протянула ладонь навстречу керефовой перчатке. На ее лице появилась неуверенная улыбка.

Больше этим вечером ничего интересного не произошло.

— Хе-ле-ли-ла! Хе-ле-ли-ла! Хе-ле-ли-ла!

Уже несколько часов из обветшавшего холомо[40] доносились заклинания. Старый Вером-Паньге, лучший знахарь всего Ингара, изгонял злого духа из бесноватого. На стенах висели кусочки древесной коры с изображениями изгоняемого существа, в жаркой печи пылал огонь, мерцающий зеленоватым светом, а под потолком раскачивалась трещотка, сделанная из моржового клыка. Вером-Паньге высасывал больное место, чтобы извлечь духа, напевал заклинания, а в самый ответственный момент, когда злое существо наконец покинуло тело человека, метнулся к заржавленному мушкету, стоящему в углу, и выстрелил в распахнутую дверь. После этого старик выбежал наружу с мушкетом наперевес, с силой дунул и закричал:

— Уходи за горы, за море! Уходи, не возвращайся! Не рады здесь тебе!

Он еще раз погрозил мушкетом, а затем швырнул вслед улепетывающему духу тяжелый булыжник.

Когда Вером-Паньге вошел обратно в холомо, бесноватый уже приподнялся на локтях и смотрел на него совершенно спокойным незамутненным взглядом. Исцеление прошло удачно. Знахарь удовлетворенно кивнул, положил на лоб больного мокрую тряпицу и дал ему выпить «кла-кла» из глиняной бутыли. На щеки охотника набежал румянец, и он задышал ровно — лекарство подействовало, окончательно завершив сеанс излечения.

Старик снова кивнул и начал пересчитывать беличьи шкурки — за изгнание духа он брал девять штук, и ни единой меньше. Но здесь оказалось только восемь. Знахарь недовольно нахмурился, повернулся к пациенту и сурово заметил:

— Одной не хватает.

— Не держи гнева на меня, Любящий Рыбу, — слабым голосом сказал бесноватый. — У меня не хватило шкурки, я не смог добыть. Подожди всего пять закатов, и я принесу тебе не одну, но две шкурки.

— Я подожду только четыре заката, и ты принесешь мне не две, но три шкурки, — строго приказал знахарь. — Иначе я сделаю так, что дух, которого я изгнал из твоего грешного тела, вернется, да еще прихватит с собой трех братьев. И изгнать их будет уже нельзя.

Больной охотник закрыл ладонями лицо — знак согласия. Добыть трех белок всего за четыре дня — небольшая проблема для здорового, но сложная задача — для только что поправившегося и еще слабого. По счастью, у Гоньке есть родственники — может, не оставят в беде, помогут вернуть долг знахарю.

— Теперь же спи, — задернул полог Вером-Паньге. — Сегодняшний закат ты должен провести под моей крышей — дух еще сердится, он ищет тебя, хочет вернуться к тебе в тело. Будь сильным. Заалеет заря — он уйдет за далекие горы и больше тебя не потревожит.

Старый знахарь приоткрыл дверь, глядя на заходящее солнце. В холомо знахаря всегда должно быть две двери — одна на закат, другая на восход. Утром и днем можно пользоваться только восточной дверью, вечером и ночью — западной. За другой в это время притаились злые духи, таятся от солнца в тени холомо.

Здесь, на полуострове Ингар, в холодной тундре, зима долгая — больше полугода земля покрыта снегом. А лето совсем короткое, прохладное, заморозки бывают даже в июле. Деревьев нет совсем — до самого горизонта расстилается бескрайняя равнина, покрытая зеленовато-серым лишайником. Недавно начали раскрываться первоцветы и полярные маки — их чудесные цветы выдерживают даже местные морозы.

Вером-Паньге прислушался — с противоположной стороны холомо доносились тяжелые шаги. Сюда шло что-то очень большое, да не одно, не два — целых три огромных существа. Старый знахарь недовольно скривился и резко захлопнул дверь. Он знал, кто к нему идет, но не желал видеть здесь этих людей.

Однако выбора у него не было. Через несколько минут дверь отворилась, и на пороге появились трое, одетые в долгополые медвежьи шубы. За их спинами виднелся темно-бурый шерстяной холм, длинные желтоватые бивни и нечто вроде толстой извивающейся змеи.

Хобот мамонта.

Три незваных гостя смотрели на знахаря недружелюбно. Их взору предстал беззубый морщинистый старик с изуродованной нижней губой — из нее словно бы вырезали кусок в форме равностороннего треугольника. Вером-Паньге грыз окостеневшими деснами копченую рыбину и сурово взирал на ингарцев, без спросу явившихся в его холомо.

Вождь вождей Айюки кашлянул, закрыл за собой дверь и молча уселся на циновку, скрестив ноги. Тоньголе и Лщаледа, младшие вожди, последовали его примеру. Несколько минут вожди племен и знахарь молча смотрели друг на друга.

— Мы пришли к тебе, Человек с Двумя Именами, — хрипло сказал Айюки. — Помощь твоя нужна Ингару.

— Помощь, кха? — оставил в покое рыбу знахарь. — Разве я и без того мало помогаю Людям Мамонтов? Чего еще вы хотите от меня?

— Ты лечишь наших воинов, да.

— Но берешь за это шкуры и еду! — дополнил Тоньголе.

— И этого мало нам теперь, — завершил Айюки. — Союз племен хочет прогнать насовсем людей с Бесснежных Земель.

— Вижу, у тебя есть их оружие! — обвиняюще ткнул пальцем в мушкет Тоньголе. — Откуда ты взял его?

— Обменял на шесть больших рыб, кунью шкуру и амулет из моржового клыка, — невозмутимо ответил знахарь. — Что-то имеете против вы? Так говорите, слушаю вас я.

Вожди смущенно отвели глаза. Вером-Паньге — лучший знахарь всего Ингара, все остальные знахари с почтением слушают его слова. Обидь старика — и добрая треть полуострова плюнет тебе в бороду.

Вером-Паньге удовлетворенно усмехнулся, догадавшись о их мыслях. Он внимательно переводил взгляд с вождя на вождя. Айюки — невысокий, коренастый, на первый взгляд кажется туповатым, но на самом деле отнюдь не дурак. Тоньголе — еще ниже, тощий, с выпученными глазами, очень злобный и вспыльчивый. Лщаледа — огромного роста, толстопузый и безмозглый, но зато лучший воин всего Ингара.

— Помощь твоя нужна Ингару, — повторил Айюки. — Договорились мы с серокожими знахарями из-за моря вместе воевать с южанцами, но не доверяю я этим чужакам — чувствую, обмануть хотят племена, злобу таят в карманах. Нужна нам мудрость Вером-Паньге, чтоб вовремя раскусить все хитрости, не поддаться на уловки серокожих.