— Телохранитель и носильщик, конечно, — вспомнила рассказы Заиры Вон. — У ларийцев бывают телохранители-дэвкаци.

— Сейчас — очень редко, — холодно сообщила Гвениола. — Это уже немодно.

— Но ведь бывают еще иногда?

— Но это же НЕМОДНО! — повысила голос принцесса.

— С этим придется смириться.

Когда дошло до переодевания, принцесса взбеленилась еще сильнее. Перед отправлением на Рари богиня Инанна щедро снабдила команду всем необходимым, в том числе и кучей местной одежды. Но путешествие на Нумирадис первоначальным планом не предусматривалось, поэтому ларийских костюмов оказалось всего ничего. Точнее — пять. Три мужских и два женских.

Принцесса сразу цапнула один из них — роскошное платье благородной зеньоры. Но в здешних глухих лесах шляться в подобном наряде стал бы только сумасшедший, поэтому Вон отняла этот костюм и сунула взамен другой — невзрачную коричневую юбку, рубаху со вздутыми рукавами, суконную шаль и черный головной платок. Повседневная крестьянская одежда. Гвениола долго и возмущенно пищала, не желая облачаться в такое уродство. Но ее все-таки изуродовали.

Сама Ванесса, особо не комплексуя (хотя и без удовольствия) обрезала волосы в кружок и надела траурный костюм — черные штаны и куртка, плащ, гамаши до колен, кожаный колпак. По старой ларийской традиции после смерти мужа вдова в течение года носит мужскую одежду и прическу. Такая одежда кроме всего прочего должна была помочь избежать ненужных расспросов — Вон очень боялась по незнанию ляпнуть что-нибудь не то. А к опечаленной вдове особо не прицепятся.

Кое-какую одежду соорудили и для Моав с лодом Гвэйдеоном. К сожалению, монахов-обжор бо-шо на Нумирадисе не встречается, поэтому пришлось выкручиваться иначе. Доспехи замаскировали долгополой накидкой, руки — перчатками, ноги — широкими остроносыми туфлями. Меч и катаны спрятали по мешкам, копье обмотали материей. Молот и щит Индрака маскировать не стали — средний лариец твердо знает, что дэвкаци никогда не расстаются со своими молотками. Стереотип.

Пришла очередь набивать рюкзаки. Две палатки, спальные мешки, запас провизии и воды, посуда, гигиенические принадлежности, сменное белье и носки (не для всех), репеллент от насекомых, спички, соль, сухой спирт в таблетках, свечи, нитки и иголки, проволока, веревка, леска, изолента, рыболовные крючки, инструменты, сапожный крем, аптечка, часы, карта, компас… В общем, все, что может понадобиться в походе. Большую часть вещей, конечно, навьючили на Гордого и Индрака (на него даже больше — дэвкаци сильнее и выносливее лошадей). Но лод Гвэйдеон, Моав, Ванесса и даже Логмир (хотя он сразу заныл) тоже получили рюкзаки. Освободили только принцессу — одного взгляда на это изнеженное королевское дитя хватало, чтобы понять, почему ей нельзя доверить даже пакет с луком. Она вообще ехала верхом.

— Ну, Хуберт, не скучай тут без нас, — помахала на прощание Ванесса. — А когда явится Креол… то со всем разберется.

— Хой, что застряли?! — послышалось откуда-то из-за деревьев. — Догоняйте, черепахи!

Однако на этот раз его догнали очень быстро. Логмир, навьюченный тяжелым рюкзаком, утомился уже через полминуты.

— Подруга, забери этот мешок! — взмолился стреноженный скороход, громко пыхтя.

— Черта с два! — отчеканила Ванесса.

Лицо у нее было ужасно счастливое.

Услышав о смерти Хубаксиса, Креол даже не моргнул глазом. Он только медленно перевел взор на Великого Хана. Его кожа на глазах приобретала тот же цвет, что и посох.

Непроницаемо-черный.

Аль-Шугеддим резко сжал кулаки, с бешенством глядя на гонца. Он некоторое время скрипел челюстями, а потом выкинул вперед руку, свершая магический пасс. Крошечный марид с тихим хлопком превратился в жука и торопливо скрылся среди ног и хвостов джиннов-шарифов.

— Это не моя вина, — глухо сказал Великий Хан. — Клянусь именем Аллаха, что не отдавал такого приказа.

— Возможно, — равнодушно пожал плечами Креол. — Но меня это не интересует. Меня интересует, как ты собираешься расплачиваться за жизнь моего раба. Это уже должна быть не дийа, а кисас.

Шарифы протестующе взвыли. Кисас — «воздаяние равным за равное». Жизнь за жизнь, смерть за смерть.

— Но это был раб! — вскинулся Шухмет. — По отношению к нему нельзя применять кисас!

— Что ж, в таком случае пусть это будет нечто меньшее, — не стал настаивать Креол. — Ну, скажем…

— Вот, возьми, — крайне неохотно вытащил прямо из воздуха саблю аль-Шугеддим. — Это окупит любой кисас.

Глаза Креола начали разгораться. Именно этой саблей аль-Шугеддим сумел отсечь ему голову, напрочь проигнорировав все защитные поля. Артефакт немыслимой мощности, куда более ценный, чем простенький ковер-самолет. Не обычная сабля, а зюльфак — сабля с раздвоенным клинком бороздчатой формы. Судя по украшениям, орнаменту и надписи на древнеарабском — принадлежала очень серьезному человеку.

— Это Зу-л-Факар, — неохотно пояснил аль-Шугеддим. — Меч Мухаммада. От него он перешел к Али, Льву Аллаха и Царю Святых. Одна сторона лезвия убивает, другая — заживляет раны. Мы, джинны, храним эту святыню уже много веков…

— А как она к вам попала?

— Люди знают, что Али похоронен в семи могилах — когда он умер, оказалось, что у него семь тел, — еще более неохотно объяснил Великий Хан. — Но все они ненастоящие — настоящий Али похоронен в восьмой могиле. И эта могила здесь, в Вабаре. Он был земным воплощением Аллаха, и именно он принес его слово нам, джиннам…

— Да, артефакт ценный… И почему же ты так легко отдаешь его мне?

— Чтобы смыть нарушение клятвы и очистить имя, — скривился аль-Шугеддим. — Менее ценное сокровище не сможет…

— О Великий Хан! О Радость Сердец и Повелевающий Всем! — вновь влетел тот же самый крошечный марид. Он уже успел избавиться от чар, в сердцах наложенных на него аль-Шугеддимом. — Это ошибка, Прохлада Пустыни! Всего лишь случайная ошибка, мы перепутали камеры! Казнь еще не успела свершиться, вот он!

— Хозяин! — радостно провизжал Хубаксис, тащимый двумя могучими ифритами. Между ними он выглядел, словно мышь, пойманная сразу двумя тиграми. — Хозяин, я здесь!

Хубаксиса освободили от медных цепей (крошечных цепочек) и сунули Креолу. Маг недоуменно и даже с некоторым разочарованием уставился на ликующего джинна. А Великий Хан радостно ухмыльнулся и торопливо выхватил Зу-л-Факар обратно.

— Если твой раб все-таки жив, кисас тебе не положен, хватит с тебя и дийа, — довольно погладил драгоценную саблю он. — Клянусь бородой Пророка, она и без того чересчур щедра!

Креол проводил Зу-л-Факар сожалеющим взглядом. Меч Мухаммада и Али вернулся к аль-Шугеддиму.

Маг остался спокойным. Внешне.

— Хозяин, как здорово, что ты меня вытащил… хозяин, не сжимай так сильно! Хозяин, больно же! Хозяин, пусти-и-и-и-и-и-и!!!

Но костистая ладонь архимага продолжала безжалостно плющить спасенного джинна.

Спустя пару часов в нескольких километрах над уровнем моря вспыхнула светящаяся арка. Магический портал распахнулся на краткий миг — ровно то время, чтобы из него вышел смуглый мужчина с черными волосами, заплетенными в хвост.

Вышел и начал падать.

— Чрево Тиамат! — удивленно воскликнул Креол, слегка притормаживая падение.

— Хозяин, где это мы? А где коцебу? Где Вон? — заканючил Хубаксис, все еще морщась и безуспешно пытаясь расправить беспощадно измятые крылья.

— Молчать, раб, — замахнулся посохом маг. — Когда захочу услышать твои вопли, стукну по голове.

— Да ты и так меня все время лупишь! — обиделся джинн. — Хозяин, ну правда, где все наши?!

— Молча… буалтуых!

Маг вошел в воду «солдатиком» — вытянув руки по швам. Но тут же вылетел обратно, сделал короткий пасс, активируя Хождение по Воде, и уверенно ступил на слегка пружинящую поверхность океана. Стоять было неудобно — на море пал штиль, больших волн не было, но и малые постоянно подталкивали Креола в ступни. Приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы удерживаться на ногах.