Оставшись один, Клевентин Придурковатый к чему-то прислушался, а потом резко метнулся к дальней трубе и удивительно ловко для такого толстого человека выдернул из-за нее другого колдуна. Тощего карлика с кислой искривленной физиономией, раскрашенной в красный и зеленый цвета.

— Буций! — рявкнул Клевентин, отбрасывая пойманного от себя. — Ты что — следил за мной?! Я чувствовал, что кто-то крадется!

— Клевентин, не сердись, ты же знаешь — от сердитости раздуваются! — хихикнул Буций. — Хотя тебе раздуваться дальше уже некуда, так что можешь сердиться!

Клевентин раздраженно поморщился. Буций Придурок, почти что его тезка, прославился, как самый скверный комик в Серой Земле. Колдун-шут, работающий привратником в Промонцери Царука, непрерывно что-то вынюхивающий и ежеминутно пытающийся острить (получалось всегда удивительно плоско). Его ненавидели все без исключения — но кто-то в Совете по некой причине оказывал ему покровительство, и только поэтому Буция до сих пор не прикончили.

— Что ты видел? — прошипел Клевентин, нависая над корчащимся карликом.

— А я и сейчас ничего не вижу! — хихикнул Буций, плотно зажмуривая глаза. — Я тебя не вижу — тебя нет!

— Отвечай мне, коротышка! — пнул его Клевентин.

— Смотри, Клевентин, птичка! — всплеснул руками колдун-шут.

В воздухе материализовался огромный торт со взбитыми сливками и угодил Клевентину прямо в лицо. Толстяк злобно оскалился, вытирая крем, и оскалился еще сильнее — торт оказался набитым иглами. Магия Шуток обожает подобные вычурные заклинания с претензиями на юмор.

— Буций!!! — зарычал Клевентин. — Ну, мелкий мерзавец, я тебе покажу!!!

— Я все видел! — истерично завопил Буций, вскакивая на ноги и бросаясь прочь. — Я все видел, я все видел! Я все расскажу! Все расскажу!

— Да ну?! — ядовито усмехнулся Клевентин, делая несколько быстрых пассов. — Я так не думаю…

Под ногами колдуна-шута из ниоткуда возникла лужа. Он поскользнулся, падая лицом в грязь… и его тут же накрыло облаком плотного тумана. А потом над ним навис Клевентин, схватил за шкирку и резко взмахнул ладонью. Мизинец блеснул в слабом свете, мгновенно трансформируясь в острейшее лезвие, голая ладонь подобно кинжалу полоснула горло Буция, и тот захрипел, пытаясь зажать разрез.

— О, какой артист погибает!!! — еле выдавил он, закатывая глаза.

— Этот артист и так прожил слишком долго, — процедил Клевентин, швыряя уже мертвого колдунишку в мутную воду. Крохотный трупик окрасил зеленоватую жижу красным, булькнул и ушел на дно. Там сразу что-то засуетилось — в канализации Иххария водятся и подводные чудища. На поверхность всплыла грубо раскрашенная деревянная трещотка — любимая игрушка Буция Придурка.

Толстый колдун в голубом плаще несколько секунд смотрел ему вслед, медленно вращая ладонью. Палец-бритва вновь становился прежней пухлой сосиской. Клевентин Придурковатый размышлял о составленном заговоре и о том, что пути назад уже нет — он победит или… или отправится в Лэнг на корм демонам.

— Клевентин Император… — мечтательно прошептал будущий монарх Серой Земли.

О происхождении Ларии и Рокуша существует красивая легенда. Говорят, когда-то, давным-давно (точных сроков не уточняют), явились на эти земли близнецы — брат и сестра. Рокуш и Лария. Откуда явились, кем были до этого, одни пришли или в компании — никому неведомо. Альберия, правда, утверждает, что именно из нее эти братец с сестренкой и прибыли, но это заведомая чушь, ибо Альберия как государство существует чуть больше четырех веков, а Ларии и Рокушу по полторы тысячи с хвостиком…

Впрочем, это и неважно. Главное то, что вначале брат с сестрой работали сообща, рука об руку, вместе основывали новую страну. Но потом, как это водится, перессорились. Хорошо хоть, до драки дело не дошло — просто разошлись в разные стороны и дальше строили уже по отдельности. Так и основали две страны — обе большие, богатые, сильные, славные.

Правда, славные очень по-разному.

Чтобы понять различия между столицами Ларии и Рокуша, достаточно взглянуть на их названия. Властительница Лария, будучи женщиной поэтической и романтичной, назвала свой город Симбаларем, что означает «Ясный Светоч Ларии». Красивое и вдохновенное название. Ее брат, куда более приземленная и практичная натура, свой город окрестил попросту Владекой. А это означает всего-навсего «Крепость».

Эти названия отражают самую суть городов. Умница Лария избрала для своей столицы превосходное место — большую плодородную равнину, открытую со всех сторон, пересечение торговых путей, отлично подходящее для жизненного роста. Симбаларь очень быстро стал центром искусств, красивейшим городом Рари. И несказанно разбогател. А вот Рокуш, выбирая подходящее место, смотрел на один-единственный критерий — военный. Он заранее готовился оборонять будущую столицу от вероятного противника и первым делом воздвиг насыпь, выстроил огромную крепостную стену, выкопал рвы, усеянные кольями… В общем, соорудил именно огромную крепость.

В результате Владека не стала ни красивым, ни богатым городом. Смотрелась она, надо сказать, довольно неприглядно — как ощетинившийся еж. Владека расположилась на берегу реки, в самом удобном месте для обороны. Взять ее с воды пока что не удавалось никому — на острове Икат возвышался несокрушимый форт, обстреливающий все вражеские корабли. Еще три крепости прикрывали город с суши — все гигантские, со множеством бастионов, огромными защитными валами, широчайшими рвами, мощными кронверками и равелинами. И, разумеется, тьма-тьмущая пушек. Особенно выделялся Рокат-Каста — «Каменный Защитник». Это фортификационное чудовище загораживало запад — единственное место, где к городу могла подойти большая армия. Крепости соединялись друг с другом сетью подземных ходов — даже если одну из них возьмут, ее защитники попросту ускользнут в другую.

Однако пробраться в город оказалось очень легко. На рассвете с запада прилетел Крылатый Гонец с дурными вестями — армия разбита, генерал Синбан убит, две трети солдат пали в бою, остальные бегут! Лигорден отступает на север, столица беззащитна!

Конечно, он не выкрикивал этого над улицами — пролетел прямо во дворец, приземлившись в Королевском Парке. Донесение было доставлено королю прямо в руки. Но слухи все равно каким-то образом просочились, а затем моментально расползлись по городу и за его пределы. И началось — оррер!.. оррер!.. оррер!.. Паника, гвалт, никто ничего не понимает, мгновенно вспыхнули беспорядки, в южном конце пожар… тоже вспыхнул.

Креол, не мудрствуя лукаво, попросту прижал обеих девушек к себе и прошел невидимым. Некогда было тратить время на бюрократические рогатки с выяснением личности и целью прохода в город — тем более, что сейчас, в связи со сложным положением, они раздулись до небес.

Владека кипела. Бурлила. Клокотала. Сравнительно небольшой город — чуть более трехсот тысяч населения, рядом с тем же Симбаларем — сущая безделица. Однако за последние недели население возросло чуть ли не втрое — беглые ларийцы и свои же рокушцы стремглав ринулись под защиту крепостных стен и короля, резонно рассудив, что уж столицу-то его величество защищать будет точно. Тем более, что король Обелезнэ находился в своем дворце, никуда эвакуироваться не собирался, намереваясь удерживать Владеку до последнего.

На первой же площади, пересеченной Креолом с Вон и принцессой, они натолкнулись на толпу, собравшуюся вокруг юродивой нищенки. Пожилая тетка в лохмотьях стояла с выпученными глазами и исступленно выкрикивала, глядя в безоблачное небо:

— Единый, Единый, где ты там, не уснул ли?! Верни нам Хобокена, верни Хобокена! Пусть его крюк снова разгонит серых крыс! Единый, Единый!

И самое удивительное — никто над ней не смеялся. Народ слушал молча, с угрюмыми лицами, многие кивали. Даже усачи-городовые, долженствующие разгонять подобные сборища, полностью бездействовали. А Ванесса отчетливо услышала, как один из них, уже седой старик, пробормотал себе под нос: «да, Железного Маршала нам бы сюда…».