– Нет, когда я выйду замуж, мой супруг будет любить и ценить меня превыше всего остального. Он будет предан мне и только мне и никогда не будет искать удовольствия в объятиях другой женщины. Брачный контракт может предоставить тебе возможность спать со мной, где и когда захочешь, но никогда не заставит хранить верность. – Она медленно подняла голову и попыталась поймать его взгляд. – Ты, Кин Родон, не можешь быть верным ни одной женщине, а я хочу выйти замуж и оставаться верной только моему мужу, который будет отвечать мне тем же.

Кин задумчиво кивнул, погладил темную бороду и обошел Алексу кругом, будто осматривая и оценивая товар.

– А может так случиться, что этим мужчиной, единственным мужчиной, буду я… и мои деньги, милая? – спросил он ее в упор. – То есть… если я ограничу мою любовную жажду твоей спальней?

И снова он пытался вырвать у нее признание хоть некоторой привязанности, но неимоверная гордость заставила Алексу похоронить слова любви в самом дальнем уголке сердца.

– Конечно, твое состояние имеет определенную привлекательность, – легкомысленно заявила она. – Хотелось бы больше узнать о второй половине.

Кин замер на месте. Ее едкое замечание жгло его, как соль – открытую рану. Он вцепился пальцами в ее руку, гневно играя желваками.

– Мне надо было бы жениться на тебе, просто чтобы вывести из себя, – проскрежетал он, стараясь справиться со своим взрывным темпераментом. – Осыпать тебя роскошными платьями и драгоценностями и потом оставить одну в пуховой постели, пока буду забавляться с другими, когда придет охота.

– Ничего другого я от тебя и не ожидаю, – огрызнулась Алекса. Его мстительный тон только подогрел ее раздражение. – Но если такая договоренность и состоялась бы, то самое лучшее не будет для меня достаточно хорошим. Если ты так уж озабочен тем, чтобы удовлетворить каждую смазливую мордочку в этой стране, то заслуживаешь того, чтобы потратить на это все состояние. – Алекса вырвала руку из железных тисков его пальцев и указала на дверь. – Ты настаивал, чтобы привести меня сюда, так что это будет моя комната. А теперь уходи и оставь меня одну. Мы наговорили более чем достаточно для одного вечера.

– Достаточно наговорили??? – Кин едко усмехнулся. – Мы совсем не так давно занимались кое-чем более существенным, чем разговоры, – напомнил он ей с угрожающим взглядом, заставив задрожать. – И это ты соблазнила меня заняться любовью второй раз. И мне остается только гадать, сколько же времени пройдет, пока ты снова не заманишь меня в свою комнату, ты, похотливая кошка!

Алекса даже захлебнулась от негодования – слишком уж велико было оскорбление, брошенное ей в лицо. Он вывернул ее предыдущий упрек наизнанку и запустил им прямо в нее. Ее первой и мгновенной реакцией была пощечина – звонкая, хлесткая пощечина, которой она удостоила его наглое, насмехающееся лицо.

– Если я такая уж похотливая, как ты заявляешь, то, наверное, не была бы излишне разборчивой, кого именно пустить в постель, – прошипела она, как змея, готовящаяся к броску. – Да я скорее позову любого из твоей команды или даже самого Клинта Гормана, чем опущусь еще раз до того, чтобы спать с тобой! – Алекса ткнула пальцем в его тяжело вздымающуюся грудь, чтобы подчеркнуть свои слова. – А теперь проваливай отсюда, пока я не прихлопнула тебя дверью и не расплющила твое поганое высокомерие!

– С превеликим удовольствием расстанусь с вами, леди! – прорычал Кин. И уже закрывая за собой дверь, швырнул в Алексу злые, жестокие слова: – И можешь развлекаться хоть со всеми подонками подряд, что найдешь вдоль Миссисипи!

Алекса упала на койку и заколотила кулаками по подушке. Маленькое облако перьев поднялось из разошедшегося шва и медленно опустилось на пол. Она предпочла бы дать выход своему гневу, испробовав кулаки на этом негодяе, что откликается на имя Кин Родон, вместо того чтобы вымещать его на ни в чем не повинной подушке. Проклятие! Они с Кином были близки, как только могут быть два человека, а в следующее мгновение – готовы вцепиться друг другу в глотку. Почему, ну почему они непременно должны устраивать такие перепалки? – горестно спросила она себя.

Алекса раздраженно вздохнула, плюхнулась на койку и уставилась в потолок. Может, проблема в том, что они слишком похожи друг на друга… И она и Кин – оба терзаются от переизбытка упрямой гордости и склонности прятать истинные чувства глубоко в себе. Ну и ладно, так оно и лучше, заверила себя Алекса. По крайней мере Кин никогда не узнает, как сильно и глубоко она его любит. Легче вести себя так, будто ненавидит его, чем порхать по палубе с любовью, сияющей в глазах. Любовь – настоящий ад, напомнила себе Алекса, еще раз хорошенько ударив несчастную подушку. Она не могла не желать, чтобы под ее кулаком оказался Кин, а не безответная куча перьев. Ничто так не приводило ее в ярость, как эта нахальная ухмылка. И ничто не могло бы доставить большего удовольствия, чем возможность размазать эту язвительную улыбочку по наглой физиономии!

Кин вдохнул влажный ночной воздух и резко выдохнул. Он удивлялся, как это их с Алексой вдруг занесло в сторону и они расстались врагами. Да уж, жениться! Если она станет его женой, он сумеет научить ее мурлыкать, как котенка, каждый раз, когда ему вздумается подойти к ней, поклялся себе Кин. Десятки женщин намекали, что не возражали бы носить его фамилию. Ему даже в голову не приходило, что ему могут так резко отказать и вдобавок оскорбить. И все это не переводя дыхания! Будь проклята эта дикая кошка! Она столько дыр умудрилась проделать в его самолюбии, что он уже начинал задумываться, сможет ли удержаться на плаву или скользнет на дно, как прогнившая лодка.

Клинт поднялся на ноги и подошел к Кину, который стоял и уныло смотрел на воду.

– Мне казалось, ты уверял, что выбросил эту ведьму из головы, – ехидно заметил он.

Не оглядываясь, Кин ответил:

– Сайлас Грегор пытался убить ее. Разве мог я оставить ее в Сент-Луисе, зная, что он выслеживает и подстерегает ее?

Клинт фыркнул с невыносимым отвращением.

– Сначала ты не можешь вынести мысли, что она станет индейской скво, теперь не можешь даже подумать о том, что она будет с белым мужчиной… В следующий раз ты заявишь, что собираешься лично жениться на ней, чтобы никто не мог потревожить мисс Злюку.

– Я не собираюсь делать ей предложение! – вспылил Кин, резко повернувшись и оказавшись лицом к лицу с ухмыляющимся Клинтом.

Его вызывающий тон заставил кустистые брови сойтись над маленькими подозрительными глазками. Клинт сразу забеспокоился, услышав такое пылкое отрицание.

– Ага, и еще ты не собирался отправляться к осейджам, чтобы приволочь ее назад! Всего три часа назад ты бросил меня тут одного и отправился в город взглянуть, как там эта девка. И потом возвращаешься и волочешь с собой эту вязанку беспокойств и волнений! Я всегда знал, что женщина на борту может принести одни только неприятности! Баба на корабле – это дурная примета, попомни мои слова!

– Все это суеверия и бред. Алекса не причинит тебе ни малейших неудобств, – резко ответил Кин.

– Нет? – Клинт просто насмехался над ним, не веря ни единому слову.

– Нет, и еще, к твоему сведению…

Но договорить Кину не удалось – слова его были прерваны горланящей командой, вернувшейся из салуна. И он был только рад этому. У него не было ни малейшего желания продолжать словесную дуэль с Клинтом, особенно после того, как уже выдержал несколько раундов с Алексой. Нужно какое-то время, чтобы разобраться в тревожных мыслях, но пойти было некуда. Алекса заняла его каюту, а буйная команда через минуту поднимется на борт, и он лишится последней возможности спокойно подумать.

Кин устремился к трапу, оставив Клинта наедине с невысказанными замечаниями, которые он собирался донести до своего младшего компаньона. Кивнув возвращающейся команде, Кин растворился в тени.

– Значит, я должен быть нянькой не только для этой пестрой оравы, но и для злобной девки, – пробормотал Клинт себе под нос. Он перевел взгляд на тускло освещенное окно каюты и прибавил еще пару неуважительных замечаний.