Алекса немного откинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Совсем нет. Я уже давно начала восхищаться тобой, – призналась она и перевела глаза вниз, на свои руки, бродящие по курчавым волосам на его широкой груди. Пальцы ощутили толчки его сердца. Алекса сбросила рубашку с его плеч и позволила себе полюбоваться зрелищем этого сильного, мускулистого тела. Он был изумителен, великолепен, безупречен. Критиковать было нечего. – Ты коварный и изобретательный. Бываешь даже бешеный, но под этой грубой, жесткой оболочкой скрывается мягкий джентльмен. Тот, кто всегда обладал странной, таинственной властью надо мной… вот как сейчас. – Алекса боялась, что он прочтет в ее глазах то, что она прятала в самом дальнем уголке сердца, когда посмотрела прямо на него. – Это было так давно, Кин…

– Слишком давно, – прохрипел он, обхватил ее обеими руками и прижал к себе еще сильнее, едва не сломав. Страсть пожирала его заживо, мучительно откусывая по кусочку. – Алекса… – Ее имя слетело с его губ вместе со стоном.

Алекса упала вместе с ним на кровать, отдавая себе отчет в том, что хочет его с такой же неистовой силой, что и он – ее. Он шептал смелые, дерзкие слова желания, а руки его уже начали плести волшебное полотно своей магии на ее теле. Она была мягкой глиной под руками искусного мастера, слепленной, чтобы доставлять ему наслаждение, отвечать на его искусные ласки, пока не останется ничего, что можно было бы отдать. Она принадлежала только ему и в это мгновение жила лишь затем, чтобы стать его частью.

Кин наклонился над ней, и Алекса открыла глаза, чтобы смотреть на это мощное, гибкое творение, которое парило так близко над ней и одновременно так далеко. Взгляд его был властным и жег ее живым огнем. Алекса потянулась и обхватила рукой его возбужденный, напряженный ствол. Кин застонал от наслаждения, когда она повела его во влажный жар ее собственной плоти. Она была его и только его и знала, превосходно знала, как доставить ему наслаждение. Она двигалась в превосходном ритме, подчиняясь каждому его движению, каждому толчку, уступая исступленной настойчивости первозданного зова, столь же древнего, что и само время. Осталось только одно желание, насытить которое могла лишь сереброглазая чаровница. Без нее ему не удастся воспарить выше облаков, унестись дальше радуги… Она и только она – соль его наслаждения. Яркая, сверкающая звезда, горящая чистым серебряным светом. Без нее и солнце не светит, и луна не освещает ему путь сквозь ночь одиночества.

Кин обхватил ее руками с такой силой, будто боялся потерять навыки. Потом страсть взорвалась в нем как бомба, пронеслась по каждому нерву его тела, пролилась и отступила, как уходящий отлив, стерев все, кроме незабываемого ощущения наслаждения и восхищения.

Кин задрожал и опустил голову на ее шею. Алекса перевела давно сдерживаемое дыхание. Умиротворенная, она удовлетворенно замурлыкала, как котенок, которому чешут шейку, и прильнула к Кину, не желая расставаться с теплом его тела.

Да, когда-то она имела глупость подумать, что сможет жить одними воспоминаниями об их любовной близости. Теперь же с каждым разом ощущала, что нуждается в Кипе все больше и больше. Никогда, даже в самых смелых мечтах, не представляла она, что такое возможно. «Но моя любовь к нему делает возможным абсолютно все», – размышляла Алекса, расправляя его спутанные волосы.

Кин поймал ее руку, поднес к губам и, мягко улыбаясь, поцеловал кончики пальцев.

– Ничего не изменилось, правда, Алекса? – хрипловато проговорил он. – Так было между нами и раньше, и мне никогда не удавалось противиться, зная, что ждет меня в твоих объятиях.

Алексе хотелось спросить, что же именно – одно удовольствие или нечто большее, но вовремя придержала язычок. Не стоит подталкивать его к любовному признанию, а то оно может оказаться неискренним. Затаив дыхание, она ждала продолжения, но Кин ничего не добавил. Наверное, он оглох, раз не услышал, с каким звоном разбилось на тысячи осколков ее несчастное сердце, подумала Алекса и попыталась отодвинуться. Но Кин схватил ее за руку и так ослепительно улыбнулся, что обломки расплавились и снова слились воедино.

– Потуши свечи и возвращайся ко мне. Ночь еще далеко не закончилась. По уговору ты должна оставаться в моем распоряжении до первых петухов, и к тому же у меня есть для тебя еще одно задание.

Не в состоянии сопротивляться его шутливо-игривому тону и какой-то мальчишеской, веселой улыбке, Алекса без возражений выполнила приказание и быстро вернулась в ожидавшие ее объятия.

– И что же это за задание, сэр? – тихо спросила она, удобно устроившись рядом с Кином и поглаживая его живот.

– Не делай вид, будто не знаешь, кокетка, – соблазнительно прошептал он и повалил ее на постель.

– И ты еще насмехался над моим неуемным аппетитом! – упрекнула Алекса, но не оттолкнула, а, наоборот, притянула Кина еще ближе к себе. – Интересно, кто же первым признается, что насытился?

– Думаю, сегодня ночью у нас достаточно времени, чтобы узнать ответ на этот вопрос, – фыркнул он, покусывая ее губу.

И снова страсть накрыла их с головой и понесла, как вышедшая из берегов река. Но на этот раз Алекса не удивилась, что Кин сочинил что-то новое. Она уже знала, что никакое из прошедших удовольствий не может сравниться с каждым новым мгновением. Их страсть продолжала расцветать таким пышным, буйным цветом, что искала новых средств для своего выражения. И этот миг затмил все остальные и поднял их на недостижимые высоты блаженства.

Наконец отгремели последние раскаты грозовой страсти. Алекса вздохнула и уютно свернулась в надежных объятиях Кина. Ей бы хотелось еще раз разжечь в нем пламя, что пожирало ее изнутри, но не хватало сил даже пошевелиться. Вскоре она услышала медленное, размеренное дыхание лежащего рядом с ней мужчины и улыбнулась. Придется им продолжить поиски ответа на поставленный вопрос в другой раз, если они не в состоянии разрешить его сейчас. Но Алексу это не огорчало. Ответ может оказаться очень интересным, а само исследование весьма увлекательным, так что она будет ждать его продолжения с нетерпением.

Когда Алекса открыла глаза, яркий солнечный свет струился в окно и заливал всю комнату, а Кин полулежал, опершись на локоть, и внимательно разглядывал ее. Он протянул руку и убрал с ее лба растрепавшиеся волосы. Алекса слегка нахмурилась и сонным голосом спросила:

– Что-то не так?

– Ничего, кроме того, что мы проспали завтрак. – И он с хитрой ухмылкой поцеловал уголок ее рта.

Она приподняла голову и посмотрела на солнце.

– Не может быть, что уже так поздно.

Кин фыркнул и щелкнул ее по вздернутому носу.

– Господи, женщина, да ты готова спорить с самой природой. Неудивительно, что мне приходится постоянно препираться с тобой даже по всяким пустякам.

Алекса завернулась в простыню, встала и нахально улыбнулась.

– Что-то не припомню, чтобы я обещала всегда соглашаться с тобой, когда мы давали наши брачные клятвы. Если ты хотел, чтобы твоя жена была слепо тебе предана и подчинялась любой прихоти без всяких возражений, то, возможно, немного поспешил, женившись на мне.

– И я никогда не добьюсь твоей преданности? – спросил Кин и вопросительно взглянул на нее.

Алекса резко повернулась к нему и отбила мяч на его сторону.

– А я, я добьюсь когда-нибудь твоей преданности?

– Неужели ты всегда будешь отвечать вопросом на вопрос? – проворчал Кин, скатился с кровати и прошагал в костюме Адама по всей комнате к комоду.

Алекса принесла ему бритву и с озорной улыбкой на губах сказала:

– Ты уже имел возможность убедиться в полной моей преданности. Смогу я доказать, что готова угождать любому твоему капризу, если сама побрею тебя?

Но он только скептически нахмурился и вырвал у нее бритву.

– Думаешь, я совсем сумасшедший и пойду на такой риск? Да ты в любой момент полоснешь меня по горлу! Не забывай, – насмешливо сказал он, – я видел и на себе испытал, как ты опасна с оружием в руках. Нет уж, я достаточно ценю свою шкуру, чтобы самому о ней позаботиться.