А на вопрос присутствовавшего на беседе Председателя Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинина о характере завершившихся сражений Жуков ответил, что ближайшая цель Японии состояла в том, чтобы захватить территорию МНР, находящуюся за р. Халхин-Гол, построить в этом районе укрепленный рубеж, чтобы прикрыть проектируемую к постройке вторую стратегическую железную дорогу к границе нашего Забайкалья западнее КВЖД[184]. В дальнейшем это могло бы создать угрозу Транссибирской железнодорожной магистрали Москва – Владивосток.

Отдельные попытки японской стороны в начале сентября 1939 г., нарушая границу, вновь вторгнуться на территорию МНР в том же районе, используя прежде всего свою авиацию, успешно отбивались советско-монгольскими частями, в том числе благодаря превосходству над японской стороной в авиации[185]. За этот период японская авиация потеряла 71 самолет, советская – 18[186].

Командующий Квантунской армией К. Уэда по приказанию начальника штаба Квантунской армии принца Каньина, полученному 4 сентября, полностью прекратил военные операции, но продолжал принимать меры по подготовке армейских резервов для того, чтобы в будущем предпринять попытку реванша.

Однако посетившие район конфликта эмиссары Генерального штаба сняли с должностей К. Уэда, его начальника штаба К. Исогая, командиров 6-й армии О. Риппо и 23-й дивизии М. Комацубара, заместителя начальника Генерального штаба Т. Накадзима, начальника первого оперативного отдела Генерального штаба М. Хасимото и несколько десятков других старших офицеров[187].

Результаты упорных боев в районе р. Халхин-Гол продемонстрировали превосходство нашей армии и военной техники над сильным противником, каким была милитаристская Япония, которая, получив серьезный урок, вынуждена была изменить объект своих главных военных усилий, перенеся их на юг. В отношении же СССР Япония решила отложить сроки возможного решения «северной проблемы» и попытаться добиться своих целей в этом районе при возникновении благоприятной военно-политической обстановки, укрепив свои потрепанные в боях вооруженные силы.

В пользу обоснованности такого изменения военной стратегии Японии свидетельствовало и кардинальное изменение в характере советско-германских отношений, связанных с заключением 23 августа 1939 г. советско-германского пакта о ненападении и в середине сентября того же года – советско-германского договора о дружбе и границах.

Важно в связи с этим отметить, что такое изменение в характере советско-германских отношений привело к тому, что уже 26 мая 1939 г. И. Риббентроп предложил послу Японии в Германии X. Осима урегулировать отношения Токио с Москвой. В ночь с 21 на 22 августа, в канун подписания советско-германского пакта о ненападении, статс-секретарь МИД Германии Вайцзекер сообщил тому же послу Японии о решении германского руководства заключить этот договор, подчеркнув, что советско-германский пакт «позволит нам предпринять шаги для установления периода спокойных японо-советских отношений и сохранить их на значительный срок»[188].

А 25 августа посол Германии в Токио Э. Отт заявил министру иностранных дел Японии X. Арита о возможности «немецкого влияния на стабилизацию русско-японских отношений». С другой стороны, эти изменения побудили X. Ариту направить инструкцию послу X. Осиме заявить протест германскому правительству против германо-советского сближения, как нарушающего Антикоминтерновский пакт. Этот протест ярый германофил Осима вручил И. Риббентропу только 18 сентября, после заключения советско-германского договора о дружбе и границах.

Первое из этих заявлений объяснялось тем, что при заключении советско-германского пакта о ненападении на предложение Риббентропа оказать содействие в урегулировании советско-японского вооруженного конфликта И.В. Сталин ответил: «Советский Союз действительно желал бы улучшения отношений с Японией, но… есть пределы его терпения в отношении японских провокаций. Если Япония желает войны, она может получить ее. Советский Союз не боится этого и готов к этому. Если же Япония желает мира – тем лучше». Советский руководитель добавил, что «Советский Союз не желает, чтобы у японцев создалось впечатление, что инициатива в этом направлении исходит от Советского Союза»[189].

В результате этих событий 28 августа 1939 г. кабинет К. Хиранумы, в полном составе подал в отставку, а 9 сентября того же года посол Японии в Москве С. Того от имени нового правительства Японии во главе с отставным генералом Н. Абэ предложил НКИД СССР подписать перемирие и создать комиссии по демаркации границ: первую – между СССР и Маньчжоу-го, вторую – между МНР и Маньчжоу-го и третью по урегулированию будущих конфликтов между СССР и Маньчжоу-го.

10 сентября В.М. Молотов принял это предложение, высказавшись, однако, против создания в районе р. Халхин-Гол демилитаризованной зоны. Вместо этого японскую сторону призвали восстановить там границу, на которой СССР и МНР настаивали до начала конфликта.

На шестнадцати заседаниях смешанной комиссии по уточнению границы между МНР и Маньчжоу-го в районе упомянутого конфликта, проходивших с 7 по 25 декабря 1939 г. в г. Чите и с 7 по 30 января 1940 г. в г. Харбине, выяснилось, что точки зрения советско-монгольской и японо-маньчжурской делегации по вопросу уточнения границы полностью противоположны. Поэтому комиссия на последнем заседании 30 января 1940 г., проходившем под председательством уполномоченного правительства Японии Куботы, решила свою работу прекратить ввиду того, что представленные японо-маньчжурской стороной документы, имеющие целью обосновать пересмотр давно существующей и ранее никем не оспаривавшейся линии границы, не были утверждены официальными органами. Советско-монгольская делегация отказалась признать их в качестве основы для уточнения границы.

Решено было возобновить переговоры в дальнейшем. Стороны согласились параллельно провести переговоры о торговом договоре[190].

В своих мемуарах, излагая ход советско-японских переговоров по различным вопросам после прекращения конфликта в районе р. Халхин-Гол, С. Того, ставший позднее министром иностранных дел Японии, писал, что в ответ на его предложение об обоюдном прекращении огня при том, что войска обеих сторон останутся на занимаемых позициях, и о начале переговоров о демаркации границы В.М. Молотов стал настаивать на отводе японской армии из района конфликта, утверждая, что она проникла на территорию МНР. Но С. Того не согласился с такой постановкой вопроса, подчеркивая, что японская армия исходила из того, что оспариваемая ею территория является частью Маньчжоу-го и поэтому до установления границы ее отвод невозможен.

15 сентября 1939 г. В. М. Молотов согласился с доводами С. Того о прекращении военных действий на японских условиях.

9 июня 1940 г. было подписано соглашение Молотов – Того об уточнении границы в районе конфликта, создании комиссии по урегулированию и предупреждению конфликтов, по демаркации границы и по нарушению Японией Портсмутского договора 1905 г. При этом В.М. Молотов согласился также признать пограничный район Алушань, который имел наиболее важное значение для Японии и Маньчжоу-го, частью последнего, а Япония решила уступить МНР остальную часть спорной территории[191].

Таким образом, крупный вооруженный конфликт был исчерпан. В августе 1942 г. демаркация границы на спорных участках была завершена, и Квантунская армия стала проявлять большую осмотрительность, чтобы не провоцировать Советский Союз.

В ходе переговоров Германия выражала готовность оказать сторонам посреднические услуги, но японская сторона отклонила их на том основании, что последняя уже сама стала участником войны.