Я переворачиваюсь в кровати, зная, что сон так и не придет. Зная, что если мне при-снится умирающая мама, находящаяся в темноте, то меня будет преследовать больное лицо Бев.

Поэтому я просто лежу и позволяю своим мыслям преследовать меня.

Переворачиваясь, я достаю из-под матраса фотографию и держу ее в руке напротив телефона. Желая, чтобы телефон зазвонил.

На следующий день я измотана. Я крутилась и вертелась всю ночь. Каждый раз, когда мои глаза закрывались, приходили сны, заставлявшие меня их снова распахнуть.

Я звоню Кольту еще раз пять. Ответа нет.

Внутрь закрадывается страх. Нет, он был там еще с прошлой ночи, а теперь усилился.

Я быстро принимаю душ и одеваюсь. Иду на занятия, хотя на них нет настроения. Продолжаю звонить Кольту и не получаю ответа.

В колледже день тянется долго, и я заканчиваю ближе к вечеру. Мне нужно проведать Бев.

Мне нужно найти Кольта.

Я подъезжаю к дому. Дверь открывает Адриан и говорит, что не видел его со вчераш-него дня. Я проверяю его комнату, чтобы убедиться. Теперь мое сердце сходит с ума, умоляя уступить место панике.

Кости в лесу.

Она ушла.

Я помогу найти твою маму.

Я чувствую головокружение. Что, если с ним что-то случилось? Что, если он ранен или находится один, как мама?

— Эй. Ты в порядке? — Адриан ловит меня за руку, но я отшатываюсь. Никому не дам себя трогать сейчас.

— Мне нужно идти. Позвони мне, если найдешь его. — Я поспешно записываю ему свой номер.

Я сосредотачиваюсь на своем дыхании, когда еду к Бев. Возьми себя в руки, возьми себя в руки, возьми себя в руки. Мне нельзя ее пугать. Может, он поехал к ней домой. Мо-жет, он злится на меня. Существует миллион возможностей, и последнее, что мне хочется, — это напугать ее.

Я стучу в дверь, и снова открывает Мэгги.

— Кольт здесь? — спрашиваю я.

— Нет. Я видела его только вчера, еще до твоего приезда.

Я задерживаю дыхание, так что она не может сказать мне, что я часто дышу. С ним все хорошо.

Кости в лесу.

— Могу я проведать Бев? — Я с трудом сохраняю голос спокойным.

— Конечно. Она в своей комнате, отдыхает.

Мэгги впускает меня, и я иду прямиком в комнату Бев. Я не останавливаюсь прежде, чем зайти в открытую комнату. Иначе у меня будет больше времени, чтобы разволноваться.

— Привет. — Не пугай ее. — Я просто хотела посмотреть, как там ваша татуировка.

Она с гордостью вытягивает запястье.

— Выглядит потрясающе.

Мне хочется дотронуться до нее, но я знаю, что будет больно.

— Вы помазали ее кремом?

— Мэгги мазала.

Я держу ее запястье и смотрю на татуировку, когда слышу шум позади себя. Я пово-рачиваюсь, и все мое тело накрывает волна облегчения.

Кольт.

— Что это такое, черт возьми? — Глупый вопрос, но это то, что срывается с моих губ. Очевидно, что это дурацкая татуировка, но чего я не могу понять, — так это почему она на запястье у моей мамы и почему с ней здесь Шайен.

Здесь.

С моей мамой.

Без меня.

— Кольтон! Следи за языком! — У мамы такой злой голос, которого я не слышал уже долгое время. Мне это нравится, потому что так он звучит почти нормально. Как будто с ней все в порядке, но один лишь взгляд на нее говорит мне, что это не так.

Мой взгляд снова падает на ее запястье, и я делаю несколько шагов вперед, а потом застываю. У нее на запястье — мое имя. Она поместила мое имя на свою кожу.

Потому что она умирает. Потому что она умирает и хочет забрать меня с собой. А я не сделал этого для нее. Не помог ей. Всю ночь я провел в гребаной тюрьме, пока Шайен сде-лала для нее то, что я не смог.

— Сюрприз! — Шай пытается выглядеть счастливой. И я завидую ей в этом. Что она может притворяться, что все хорошо в отличие от меня, который просто злится. За то, что она сделала для мамы то, что должен был я, но не сделал. А когда она этого захотела, я все равно был не в состоянии выполнить ее желание.

— Что ты здесь делаешь? — бросаю я Шайен. Она вздрагивает, и я чувствую себя чер-товым придурком, но не могу забрать свои слова обратно.

— Полагаю, это очевидно, — говорит Шай. Мне кажется, что ей хочется сказать гораз-до больше, но она сдерживается. Ради мамы.

— Если ты будешь так себя вести, Кольтон, то можешь убираться отсюда. Это не вина Шайен. Я захотела татуировку и позвонила ей. Откровенно говоря, это не твое собачье дело.

Мамины слова словно пощечина, потому что я хочу, чтобы Шай была моим делом, а мама всегда им была.

Я подхожу к ним, и Шай отходит от кровати. Я хватаю маму за запястье и гляжу на за-витки букв.

«Кольтон».

Простая. Полностью черная и не очень большая. Она покоится на точке пульса. Гос-поди, ей, должно быть, было больно делать там татуировку.

Но она сделала. Для меня. Она вышла на улице, где могла заболеть или что-то могло произойти.

— Мам, это было глупо. Куда ты ходила?

— Никуда, — отвечает за нее Шай. — Я бы на это не пошла. Я кое-кого привела сюда.

Я не могу заставить себя посмотреть на Шайен, которая делает меня еще большим придурком, чем я уже есть. Я в той же самой одежде, что и вчера. Отсиживался в чертовой тюрьме из — за мешочка травки, пока она заботилась о моей маме.

Я не должен из-за этого сердиться на нее.

— Ты не должна была этого делать, — говорю я маме. — Я… — не хочу, чтобы она уми-рала. Но почему-то это означает, что она действительно умрет.

— Мне нужно было, Кольт. Я думаю, что она красивая. Я хотела сделать ее больше, но решила, что чем проще, тем лучше.

Слыша то, что она говорит, мне хочется разрыдаться к чертям. Она никогда не зовет меня Кольтом. Никогда. Но теперь — да. И ей нужно было мое имя на коже.

— Ну, это мое имя. Оно должно смотреться круто. — Мои слова не отражают всего то-го, что есть на самом деле.

— Это больше похоже на правду, — говорит она. Я наклоняюсь и целую ее в лоб. Он влажный на ощупь.

— Мне уже пора. Она красивая, Бев. — Шай проходит через комнату.

Я бросаю взгляд с Шайен на маму, а потом снова на Шайен.

— Мэгги собиралась помочь мне помыться. Почему бы тебе не пойти с Шайен? — Ма-ма врет. Но я слушаюсь. Я хватаюсь за эту ложь, потому что чувствую усталость.

— Да. Хорошо. — Я снова гляжу на татуировку. Она покраснела и раздражена, но вы-глядит неплохо. Мое имя. Чтобы забрать меня с собой.

Внутри меня так сильно бушуют боль и гнев, что мне кажется, будто я могу взорваться прямо здесь.

— Увидимся позже.

Я ни слова не говорю Шайен, когда мы выходим на улицу. Ее машина припаркована через две от моей. Не могу поверить, что не заметил ее.

— Кольт. Я не знала, что делать. Она позвонила, а я не могла застать тебя. Но скажу тебе сейчас, я не жалею.

Это безумие, что я горжусь тем, что она противостоит мне, когда я злюсь на нее?

— Не сейчас. Встретимся дома.

Зная ее, она не уйдет. Может, я и не хочу этого. И все же я не жду, чтобы узнать. Я са-жусь в машину и уезжаю.

В ту же секунду, когда я торможу, я слышу доносящуюся где-то внутри музыку. Толь-ко этого мне не хватало сегодня.

Сзади меня останавливается Шай и хлопает дверью.

— Ты ведешь себя как идиот, Кольт. Это всего лишь татуировка. У тебя самого их миллион. Блин, она уже взрослая женщина, если ты этого не заметил.

— И она моя мать, Шай. Моя. Ты должна была сначала поговорить со мной.

— Я не могла до тебя дозвониться! — кричит она, когда мы стоим на сухой траве. — Я сотню раз тебе звонила, но ты не отвечал. Я не… Я была… Не злись на меня, когда ты сам не отвечал на свой чертов телефон! — Она взмахивает руками, будто со мной все кончено.

И я не виню ее за это.

— Но все равно, почему ты так бесишься? Потому что я подобралась слишком близко?

Боже, если подумать, то она не так близка, но от этого я бешусь еще сильнее.