Дыхательную трубку убрали. Он уже может дышать самостоятельно. Они говорят, что это хороший знак.

— Я принес тебе кофе. — Адриан ставит на стол стакан.

— Он выглядит лучше. — Затем он обращается к Кольту: — Ты, конечно, еще не так хорош как я, Кольт, но уже выглядишь не так дерьмово.

Я готова закричать на Адриана за то, что он сказал, но не делаю этого. Уж таковы они и их поведение. Нам нужно относиться к Кольту как обычно. Это лучший способ, чтобы вернуть его к нам.

Я вижу только темноту. Так странно: я знаю, что просыпаюсь, но почему-то нахожусь в сознании.

Я устала. Так устала. Я пытаюсь бороться с мыслью, что просыпаюсь. Облокотившись на кровать Кольта, я спала не так уж много.

Вокруг моей руки что-то сжимается. В полусонном состоянии я чувствую, что улыба-юсь. Мне нравилось, когда Кольт сжимал мою ладонь.

Это происходит снова. Не хочу просыпаться, потому что не хочу потерять это ощуще-ние. Мне так нравится, когда Кольт приходит ко мне во сне.

Снова пожатие. Слабое. Обычно Кольт держит меня крепче.

Мои глаза резко распахиваются, и я смотрю на Кольта. Его веки трепещут. Открыва-ются. Закрываются. Снова открываются.

Мое сердце подпрыгивает. Скачет. Взрывается. Делает все, что возможно.

Я нажимаю на кнопку вызова медсестры.

— Кольт? Ты меня видишь? Это Шай. Я здесь.

Он изучает меня, его глаза настолько пристальные, что пронзают меня. Я вижу в них узнавание.

Он открывает рот, но ничего не говорит.

По моему лицу катятся слезы. Он снова сжимает мою руку.

— Ш-ш-ш, все хорошо, — улыбаясь, говорю я. — Не пытайся говорить. Я здесь, ма-лыш.

Тут он улыбается. Это не широкая улыбка, а слабая. Всего лишь ямочка на щеке.

Я не могу сдержаться. Начинаю рыдать. Я сижу на кровати и касаюсь его головы. Во-лос. Лица.

— Я люблю тебя. Я знала, что с тобой все будет хорошо. Я…

Не могу говорить, потому так сильно плачу.

Надтреснутый, прерывистый голос Кольта заставляет меня замолчать:

— Тан-цов-щица…

Я так широко улыбаюсь, что у меня болит лицо.

— Да. Я хочу танцевать для тебя, — говорю я ему. Он одаривает меня еще одной улыб-кой.

Его ладонь ускользает из моей, и мне опять хочется расплакаться, но он всего лишь поднимает руку. Касается моей пряди волос, но рука быстро опускается на место.

— Люблю… тебя.

Люблю тебя. Не просто «я тоже».

Лишь по этим словам я понимаю, что с нами все будет хорошо. Все будет хорошо.

— Я тоже тебя люблю.

Три месяца спустя

Кольт

В нашей постели рядом со мной лежит Шайен. Квартирка крошечная. Студия, но это вообще не имеет значения. Имеет лишь то, что она наша. И дешевая. И придурочные друж-ки Адриана не тусуются у нас дома каждую ночь. Это тоже важно. Я притягиваю ее к себе, как делаю теперь частенько. У нее по-прежнему остается комната в общежитии, потому что первый год она должна жить в кампусе, но она нарушает периодически, а Энди помогает ее прикрывать. А той это только на руку, потому что так у нее больше времени со своей девуш-кой.

— Ты такая классная. — Я зарываюсь лицом в ее волосы и накрываю ладонью грудь. Так хорошо знать, что она рядом. Что она всегда будет рядом. Благодаря ей и Адриану, я все еще здесь. Или не похожу на овощ. Они быстро доставили меня в больницу, а, по словам врачей, именно это было важно.

— Ты когда-нибудь бываешь не озабоченным? — спрашивает она меня.

— Почему ты задаешь такой бредовый вопрос, Маленькая Танцовщица?

Она переворачивается ко мне лицом. Черт, она такая сексуальная. Не могу поверить, что она здесь. Что мы здесь вместе. Я мог умереть в тот же день, что и моя мама, что было бы ужасно, но этого не произошло. Наверно, мы сошлись из-за дурацкой игры. Или потому что оба больны на голову и нам нужно меняться, но пришли к чему-то важному, и только это считается. Я бы снова сыграл в эту игру, только чтобы лежать здесь. Знать, что действи-тельно даю маме повод гордиться мною.

— Ты прав. И о чем я думала? — Она смеется, и я — тоже. Интересно, почему я не де-лал этого чаще — до нее?

— Во сколько тебе на работу? — спрашиваю я.

— В четыре. Но сначала я ненадолго встречусь с Энди.

В последнее время они часто встречаются, отчего Энди, я уверен, просто в восторге. Она и раньше пыталась сблизиться с Шай, но моя танцовщица никогда ее не подпускала. Сейчас у нее это лучше получается.

Я наклоняюсь и почти целую ее, но знаю, что стоит мне начать, как я не остановлюсь. Когда я трогаю ее, то мне не хочется останавливаться. И большую часть времени я не оста-навливаюсь.

— Хочу навестить маму, прежде чем отправиться к твоим тете и дяде.

Шайен вздыхает.

— Тебе не обязательно еще работать. Они сказали, что подождут до лета. С твоей ра-ботой и колледжем.

На этот раз я ее действительно целую. Я делаю вид, что это для того, чтобы она за-молчала, но на самом деле мне просто нравится ее вкус. Теперь он такой знакомый. Мы зна-ем, как именно двигаться, и я запоминаю ее вкус. Я завожусь в два счета, но понимаю, что сейчас у нас на это нет времени.

— Они многое сделали для меня, Маленькая Танцовщица. Я хочу отплатить им тем же.

Они позаботились о моих счетах за больницу. Пока я лечился, оплатили, чтобы маму не хоронили и я мог с ней попрощаться. Ее дядя согласился быть моим адвокатом в моем судебном деле, но в итоге обвинения сняли, поскольку не смогли у меня больше найти трав-ки. Конечно, с некоторыми условиями, потому что хотят быть уверены, что я делаю то, что должен. Не торговать. Хорошо обращаться с Шай. Как вообще можно кому-то платить за это?

— Знаю… Я понимаю.

— Со мной все хорошо. Не беспокойся.

Я ушел из колледжа и поступил на неполный день в местный колледж. Я по-прежнему его посещаю, но делаю это, потому что хочу стать кем-то. А не потому что должен, но мне еще нужно оплачивать счета. Учеба никуда не девается. Я могу справиться и с тем, и с другим.

— Головные боли не беспокоят?

Я кряхчу и поднимаюсь с постели. Я знаю, что она беспокоится, но так каждый день.

— Нет, дорогая. Головных болей нет. Я по-прежнему знаю, как меня зовут, свой день рождения, и кто ты. Хочешь в следующий раз пойти со мной ко врачу, чтобы убедиться?

Она бросает на меня неодобрительный взгляд, говорящий мне, что я веду себя как придурок. Ничего нового. Так лучше, но просто я такой. Мне повезло, что она меня терпит… хотя ей не всегда легко это дается. Думаю, это одна из тех вещей, которая нас объединяет. Но я рад, что она перестала донимать меня по поводу Грегори. Ненавижу этого ублюдка и даже не хочу больше слышать его имени, если это возможно. Она не обрадовалась тому, что я решил не выдвигать обвинения, но это не в моем стиле. Я ненавижу его, но при этом знаю, что он не пытался меня убить. Я первый его толкнул. То же самое сообщил копам. В этом случае они не так много могли сделать.

А еще…. черт, я устал бороться. Устал быть быстрым спусковым крючком. Это мой са-мый важный урок. Мне нужно научиться думать прежде, чем действовать.

Отец Грега перевел его из колледжа здесь, и это тоже помогает. По крайней мере, я знаю, что он не ошивается вокруг Шай.

— Веду себя как настоящая сучка. Не могу поверить, что забочусь о тебе.

Она начинает дуться, но я забираюсь обратно в постель и сажусь на нее сверху.

— Я рад, что ты заботишься.

И это так. Мы не ждали, что так произойдет. Что мы влюбимся друг в друга, но это случилось, и я рад. И не планирую это разрушать.

Я снова атакую ее губы, и она с радостью мне поддается.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спрашивает она. — У меня есть время перед встречей с Энди.

Я киваю, зная, о чем именно она спрашивает, и чувствуя необходимость в ее присут-ствии.