— Ты, конечно, прав, Сафар-бей. Если Кара-Мустафа не прихлопнет нас, чтобы избавиться от нежелательных свидетелей его лиходейства, мы освободим Златку. Понятно, с Кара-Мустафой нужно быть настороже, это не Гамид, не Чернобай и даже не Юрко Хмельницкий… Такого врага у меня ещё не было! Обхитрить, обвести вокруг пальца самого великого визиря и, если удастся, свалить его — это, скажу я тебе, дело серьёзное!

— Да, не лёгкое, — отозвался Сафар-бей. — Если в Немирове мы с тобой попали в осиное гнездо, то здесь ворвались прямо в логово льва! Но у нас все же есть некоторое преимущество…

— Какое?

— В этом логове мы появились под видом друзей. И до тех пор, пока нас не раскроют, можем надеяться на успех!

Арсен с Сафар-беем подошли к кухне, приземистой кирпичной постройке. Оттуда, навстречу им, вывалилась гурьба разомлевших от горячей пищи янычар.

Златка сидела на тахте и с каменным лицом смотрела, как Джалиль и Фатима суетятся вокруг неё, перевязывая раны на руке, а сердце её бушевало от радости.

«Конечно, Арсен и Ненко прибыли сюда не случайно, а узнав, что я здесь… Значит, Арсен не забыл обо мне! Нашёл свою Златку! Сколько же препятствий и опасностей им пришлось одолеть, чтобы добраться до Стамбула, а затем попасть в усадьбу самого Кара-Мустафы! Как вовремя я сообразила, что нужно немедленно дать о себе знать, иначе они, может статься, не сумели бы найти меня в моей роскошной тюрьме во дворце великого визиря. Только увидела их в окно — стукнула рукой по стеклу и закричала… И хорошо, что не окликнула никого по имени, а то навлекла бы подозрения Кара-Мустафы и его охраны. Лишь прижалась лицом к решётке… И Арсен увидел! И Ненко тоже. С каким удивлением и испугом смотрел на меня Кара-Мустафа. Надеюсь, что он ничего не понял. А как Джалиль и Фатима перепугались. Они считают себя виновниками случившегося. Брызнувшая из моей руки кровь совсем доконала их. Теперь они трепещут в предчувствии наказания за то, что недосмотрели за мной… Ну что ж, я успокою их: съем все, принесённое ими. Пусть убираются отсюда… Чтобы не заметили в моих глазах радость, которую я не в силах больше таить…»

Фатима, закончив перевязывать Златке руку, затянула узел и печально покачала головой:

— Глупенькая! Зачем ты это сделала? И себе причинила боль, и нам теперь достанется…

— Ничего, Фатима, — сказала Златка. — Мне уже не больно. И я, кажется, захотела есть…

У старой служанки и у евнуха расцвели лица. Они ждали, что капризная красавица будет кричать на них, как делала это уже не раз, топать ногами, выталкивать из комнаты… А тут вдруг такое… Если аллах не помутит разум этой девицы, то она, чего доброго, и заступится за них перед великим визирем…

Фатима, подавая еду, совсем уж было собралась намекнуть ей об этом, но Златка приказала:

— А теперь — уходите! Я хочу остаться одна… Поем и лягу отдыхать… И чтоб не тревожили меня!

Джалиль и Фатима торопливо вышли из комнаты.

Златка подождала, пока их шаги затихнут вдали, а потом упала на тахту, и из глаз её полились слезы радости. «Арсен мой, любимый! Ты опять близко от меня! Как я счастлива! Теперь мне не так страшно, я буду спокойна, зная, что ты не разлюбил меня, милый мой!»

Она долго лежала неподвижно, мечтая о той счастливой минуте, когда судьба снова соединит её с Арсеном. Забыла о еде на серебряном блюде, о боли в руке, о ненавистном великом визире — обо всем на свете! Перед мысленным взором стоял Арсен — возмужавший, дочерна загорелый, такой дорогой и желанный.

Незаметно для себя Златка уснула.

Проснулась она от неприятного ощущения, что кто-то смотрит на неё. Тревожно забилось сердце — и она поднялась.

Посреди комнаты стоял Кара-Мустафа. Руки скрещены на груди. Чёрная борода длинной ровной лопатой покоится поверх рук, ярко выделяясь на фоне белых одежд. Горящие глаза, кажется, так и пронизывают насквозь.

Златке стало не по себе. Она молча поклонилась.

— Что случилось, пташка? — спросил Кара-Мустафа. — Почему ты бросилась в окно? Тебя напугал кто-нибудь?

— Нет, меня никто не напугал, эфенди, — вновь поклонилась Златка. — Просто я не хотела есть… Как видишь, я до сих пор не притронулась к пище.

Кара-Мустафа скользнул взглядом по нетронутым блюдам.

— Но все же нужно есть, голубка. Мне не нравятся сухощавые, костлявые женщины… Или, может, готовят невкусно?

— Нет, готовят вкусно, эфенди, и Фатима с Джалилем упрашивают, но… — Златка умолкла и печально посмотрела на великого визиря.

— Что — «но»? Говори, не бойся! — Кара-Мустафа подошёл и взял девушку за руку. — Я исполню твоё пожелание!

Златка хотела высвободить руку, но сумела сдержаться, подумав: а почему бы не воспользоваться любезностью Кара-Мустафы? И вслух произнесла:

— Разве захочешь есть, когда сидишь в четырех стенах, как в тюрьме? Совсем заскучала здесь, за решёткой…

Кара-Мустафа пристально посмотрел на девушку. Взгляд его потеплел.

— Я скажу Джалилю и Фатиме, чтобы они водили тебя на прогулку в сад, на море…

— Благодарю, эфенди, — искренне обрадовалась Златка: теперь появлялась возможность во время прогулки встретить Арсена или Ненко и передать им весточку о себе.

Но вдруг, словно прочитав мысли девушки, Кара-Мустафа испугал её неожиданным вопросом:

— Скажи, голубушка, тебе знакомы те два чорбаджии, которые шли со мной?

Златка почувствовала, как под ногами качнулся пол. Неужели великий визирь догадался, что она разбила окно неспроста?

— Нет, я их не знаю, — ответила она как можно спокойнее, хотя голос предательски дрогнул. — Откуда я могу знать чорбаджиев, которые сопровождают тебя, эфенди?

— Дело в том, что это не простые чорбаджии… Они долгое время служили в Немирове у гетмана Юрия Ихмельниски. Вот там ты и могла их встретить.

— Может, и видела, но не помню, — более уверенно отвечала Златка, поняв, что Кара-Мустафа ничего подозрительного в поведении Арсена и Ненко не заметил, а только хочет найти объяснение её странной выходке. — У гетмана служило много янычарских чорбаджиев и татарских мурз… Я хорошо запомнила лишь того, кто выкрал меня и отвёз паше Галилю, но он не турок, а урус.

Кара-Мустафа как будто остался удовлетворён ответом Златки — он умолк на некоторое время, продолжая внимательно смотреть на девушку, любуясь её красотой, а потом слегка пожал ей руку и попытался привлечь к себе в объятия.

Златка осторожно высвободилась и отошла к окну. Кара-Мустафа тронулся было за ней, но передумал и остановился.

— Ты дикарка… Маленькая дикая зверушка! Но, видимо, за это я и полюбил тебя… Придёт время — и ты станешь моей! Да поможет мне в этом аллах!

Златка съёжилась от этих слов, как от удара бичом, и опустила голову. Но в сердце все равно продолжала звучать радость. «Нет, не твоей, визирь! Только Арсена или ничьей!»

Вечером того же дня Кара-Мустафа опять направился к башне, но на этот раз, миновав потайную дверь, по винтовой лестнице поднялся наверх. Без стука вошёл в просторную круглую комнату с узкими окнами-бойницами, выходившими на все четыре стороны света. По всей комнате были расставлены необычные для дворца вещи — небольшая жаровня, глиняные тигли, стеклянные колбы с трубками, старинные книги, карты земли и большого круга небесной сферы со знаками зодиака и небесных светил, банки и горшочки с камнями, порошками и жидкостями…

Здесь жил ломбардец Пьетро, лекарь и астролог, бывший раб-гребец на галере, которого Кара-Мустафа выкупил для себя за большие деньги.

Пьетро лежал на диване и, поставив у изголовья свечу, читал книгу. Увидев в дверях высокого гостя, мгновенно вскочил и замер в низком поклоне.

Это был крепкий, средних лет человек с большой лысеющей головой и густыми чёрными бровями. Под пёстрым шёлковым халатом заметно выделялся кругленький живот.

— Гороскоп составил? — вместо приветствия спросил Кара-Мустафа, садясь на твёрдый деревянный стульчик, собственноручно изготовленный ломбардцем.