— Где я?

— В сердце гор, мой мальчик. В сердце гор. И боюсь, здесь твой папочка тебе помочь не сможет. И все ваши драконы не смогут. У твоей девчонки есть небольшой шанс, но я подстраховался на этот случай. Если честно, я даже надеюсь, что она придёт. Тогда, мне не будет так скучно.

Трэвил ещё раз дёрнулся, заслужив насмешливый взгляд родственничков.

— Не старайся мой мальчик, ничего у тебя не выйдет, но довольно о пустом. Пришло время пробудить артефакт. Надеюсь, ты готов.

Цепи с тихим лязгом соскользнули с запястий лоуре, но предпринять он ничего не успел, Илариен произнёс несколько слов на неизвестном языке, и шею Трэвила сдавило раскалённым обручем. Тело выгнулось от невыносимой боли, в голове зашумело. Боль схлынула внезапно, оставив на память о себе, дрожь во всё теле.

— Правила очень просты, я отдаю приказ, ты его выполняешь, и боли не будет. — Илариен подошёл к лоуре и приподнял его лицо кончиками пальцев. Трэвил дёрнулся, пытаясь вырваться, и тут же получил новый удар боли.

— Трэвил, мальчик мой. — Слово мой, Илариен произнёс с каким-то особым удовольствием. — Не заставляй меня применять силу. Ты ведь понимаешь, это совершенно бесполезно.

Трэвил посмотрел на него с ненавистью, а потом поднял руку и потрогал шею. Со свистом, выпустив воздух через ноздри, лоуре до боли стиснул кулаки. Вечный раб, без права вырваться на свободу. Только не это. Отчаянье накрыло его удушливой волной. Сколько пройдёт времени, прежде чем мстительный родственничек сломит его волю. Когда он перестанет отличать друзей от врагов.

— Встань. — Неожиданно холодно произнёс Илариен. Трэвил до крови закусил губу, но подчинился. В глазах всё плясало, от подступившей тошноты, дышать было тяжело, но не подчинится, он не мог.

— Подойди.

Трэвил двинулся вперёд, чувствуя себя так, будто идёт под водой, воздух казался вязким как кисель, уши заложило от шума стучащей в голове крови.

— На колени.

Трэвил судорожно дёрнулся, зрачки его расширились, но ноги подогнулись, и он плавно опустился на пол.

Илариен вновь приподнял его лицо, но лоуре больше не делал попыток освободиться.

— Молодец, ты быстро учишься. Это хорошо. А теперь, я тебе кое-что скажу, и ты хорошенько это запомнишь. Слышишь меня, хорошо запомнишь.

Пока Владыка Грифонов проводил инструктаж, Трэвил лихора-дочно соображал, что же ему сделать, как сообщить своим, что его нельзя искать. В том, что его будет искать Элина, он очень сильно сомневался, а вот отец, мог пойти на такую глупость. Из последних сил он потянулся к затухающему сознанию и бросил зов, и когда ему уже стало казаться, что ответа не будет, послышался отклик. Кто его услышал, молодой князь не знал, но сообщить, что его нельзя искать уже не успел. Илариен произнёс несколько слов, всё на том же неизвестном языке, и сознание ускользнуло, уступив место пустоте.

Дальнейшее он воспринимал так, будто находился в тумане, ему что-то говорили, он что-то делал, но эмоций не было. Совсем. Время тянулось медленно, или ему было просто всё равно. Временами, ему хотелось закричать от осознания собственного бессилия, но даже этого он сделать не мог. Оставалось только ждать и надеяться, что его мозг сгорит раньше, чем душа окончательно заледенеет.

Пустота, она окутывала его плотным коконом, пустота в которой не было ничего, никаких эмоций. И когда ему начало казаться, что это конец, пришло ощущение, что рядом кто-то есть, кто-то очень важный. Кто-то, ради кого он готов попробовать разбить этот непроницаемый кокон пустоты.

Какое-то время Трэвил силился понять, кто же это, но постоянно звучащие в голове приказы мешали сосредоточиться. Илариен времени даром не терял, он старался по максимуму использовать свою новую игрушку. Зыбкий туман безразличия в первый раз заколыхался, когда Трэвил услышал голос, такой знакомый и такой странный. Второй раз его дёрнуло, когда по приказу хозяина он схватил за горло посмевшего подойти слишком близко врага. Это прикосновение неожиданно сильно напугало его, было в этом существе напротив что-то смутно знакомое. Но что?

А потом она провела рукой по его лицу и сказала всего несколько слов, зато каких слов.

— Я тебя люблю. И прости…

Простить, за что? Элина, а ведь это была она, и она сказала что любит. Но, прежде чем Трэвил окончательно осознал смысл сказанных только что слов, Элина подошла к Илариену, а потом умерла.

Дыхание молодого князя сбилось, когда он увидел, как она падает на каменный пол, такая маленькая и такая беззащитная. Он увидел перекошенное лицо Тавиэль, на ладонях которой формировались два невыносимо сияющих шара. Она собиралась окончательно уничтожить Эллину, так, чтобы воспоминаний о ней не осталось, но ей не суждено было это сделать. Прежде чем она свела руки вместе, наперерез эльфийке бросилась тень, принявшая удар разбушевавшейся магии на себя. Сторна отшвырнуло в сторону как сломанную куклу, но Трэвил успел заметить, что за секунду до того, как заклинание Тавиэль достало орка, его собственное сорвалось с ладоней и устремилось к эльфийке.

И только теперь пришло осознание реальности происходящего, бьющиеся неподалёку войны, лежавший в стороне орк, сильно обгоревшая Тавиэль, окровавленный Илариен, и Элина, его Элина.

Трэвил дёрнулся, когда его взгляд окончательно сфокусировался на девушке, а потом он медленно поднялся, и на негнущихся ногах подошёл к ней.

Эльф больше не чувствовал подавляющей его сознание чужой воли, но рабский ошейник ощутимо жёг шею. Непроизвольно схватившись за него, он зарычал, даже сейчас он не мог нарушить приказ мёртвого хозяина, приказ, заключающийся в том, что он не должен подходить к Элине. Никогда. Ещё один шаг, и голову пронзила мучительная боль, снова шаг и лёгкие начали гореть от недостатка кислорода. Каждый новый шаг причинял всё новые и новые мучения, но Трэвил продолжал упрямо двигаться вперёд, и когда он наконец-то достиг цели, то рухнул без сил. Остатками слабеющей воли, он заставил себя протянуть руку и дотронуться до холодеющей щеки девушки и вдруг со всей ясностью понял, что потерял её. Снова потерял и на этот раз навсегда.

Мне было легко, и совсем не больно. Я, улыбаясь, смотрела на мужчин, старательно пытающихся друг друга чем-нибудь продырявить. И зачем спрашивается, так мучится, ведь всё так здорово. Я ещё раз огляделась и увидела, что рядом со мной стоит Трэвил, и в его глазах плещется такое отчаяние, что хоть вой. Стойте, как это рядом со мной, я же здесь, или я чего-то не понимаю?

Я что умерла? Ой, мамочки, я не хочу умирать, что же делать. Но, прежде чем я успела окончательно испугаться, Трэвил закричал, и от этого крика мне стало по-настоящему страшно. Боевую трансформацию лоуре я уже успела рассмотреть во всей красе, но то, что сейчас происходило с черноглазым не в какие рамки не лезло. Его тело изогнулось под немыслимым углом, крик всё нарастал, и, в конце концов, достиг такой силы, что даже мужчины перестали выяснять кто из них круче, только прижались к стенам, что б не задело. А потом произошло что-то совсем уж невероятное, воздух вокруг Трэвила заклубился, от переполнявшей его магической энергии, теоретически неуязвимый для любого воздействия извне, Артефакт — вечный раб, раскалился и сбежал с шей эльфа ручейком расплавленного металла.

Ой, что же сейчас будет?

Не смотря, на вполне обоснованные опасения, я не решилась удаляться слишком далеко от своего ставшего слишком привычным тела. К чему бы это? А Трэвил тем временем преподнес последний сюрприз (ну, это я так думала). Магическая энергия возле него сжалась, превратившись в режущее глаза сияние, а потом раздался громкий хлопок, и свет схлынул, оставив вместо себя и бывшего лоуре, прекрасного чёрного дракона. Дракон стоял и смотрел на моё неподвижно лежащее тело, с такой тоской в янтарных глазах, что я не выдержала и осторожно коснулась его своей полупрозрачной рукой.

— Не переживай, ты не виноват. Позаботься о детях.