«Надо же! Я рассуждаю как самый настоящий детектив! Думаю, надо будет поделиться этими мыслями с Владимиром!» — но стоило ей вспомнить это имя, как её обдало холодом. Нечто затаившееся в её душе не любило Владимира, ей даже показалось, что это нечто просто ненавидит его и в то же время сильно боится. С этими мыслями девочка уснула. Ей предстояло спать ещё шесть с половиной часов.

В ту же ночь, когда Василий показал свою смерть внучке, Владимир проснулся и не мог больше уснуть. Снов он уже давно не видел, их место заняло некое предчувствие того, что может случиться в будущем. Год назад похожее предчувствие побудило его ехать за своим внуком в Зарубино и, как ему известно, оно его не подвело. Детектива оно не оставляло, он встал с кровати, убедился, что жена спит и пошёл на кухню.

Жил он в трёхкомнатной квартире в доме 1941 года постройки. Кухня была просто огромная по сравнению с большинством тех, что есть в современных домах и в глубине души детектив просто гордился её размерами.

Он открыл холодильник, достал банку пива, одну из тех, что он нёс с собой, когда приключилась та история с «Кашкаем» и девочкой. Сев за обеденный стол, он отворил ключ. Банка открылась с характерным шипением. Владимир пригубил пиво и поставил банку на стол. На столе стояли горячие бутерброды с ветчиной и сыром, которые сделала Вера на тот вечер. Он взял один из них и откусил с хрустом кусочек.

— Поджаристые, — произнёс он, — почти сорок пять лет вместе живём, помнит, что я люблю.

Детектив глотнул ещё пива.

— Какое-то странное чувство. Я уже боюсь даже думать об этом.

— О чём? — раздался женский голос в ночной тишине.

Владимир поднял глаза и увидел свою жену в дверях кухни. Вера подошла к кухонному столу, на котором стояла большая кастрюля с виноградным компотом и налила себе половником полный бокал. Затем женщина села за соседний с детективом стул.

— Почему не спишь?

Голос у Веры был звонкий, она в прошлом работала учителем в школе. Даже когда она шептала Владимир прекрасно слышал, о чем она шепчет.

— Да так, задумался.

— О чём задумался?

Он замолчал, затем сделал несколько глотков из банки.

— У тебя бывает предчувствие чего-то нехорошего?

Теперь уже Вера замолчала. После небольшого раздумья она ответила:

— Конечно, бывает. Мне кажется, оно у всех бывает. Человек может предчувствовать приближение чего-то плохого.

— А меня эта вещь тревожит с тех самых пор, как у нас в гостях побывали Тишины.

— Это те люди с дочками?

— Да. Фамилия такая… Как будто я её уже где-то слышал.

Вера попила из бокала и взяла бутерброд.

— Да и Татьяна эта мне сильно кого-то напоминает. Особенно её взгляд.

— По-моему, ты просто переутомился. Иди спать.

— Не могу уснуть. Пытался, но не могу, — детектив допил пиво и бросил банку в мусорное ведро, он решил, что стоит перевести тему и немного отвлечься, — звонила в Петербург?

— Звонила. Катя говорит, что Лёню на новой работе повысили, теперь группой руководит. Серёжа с Клавой учатся. Хотят расписаться.

— Девочка оправилась?

— Оправилась, стала менее замкнутой, всё у них наладилось.

— Будем надеяться, что эта тенденция сохранится, — он улыбнулся, — уж очень хочется правнуков на руках подержать.

Вера выдохнула.

— Ой, не говори! А я-то как этого хочу!

Женщина уткнулась носом в плечо своему мужу, он обнял её.

— Ладно, Вер, — сказал Владимир, — пошли спать.

— Пошли, Володь.

Супруги поднялись со стульев и пошли обратно в спальню. Мужчина выключил свет. Когда он лёг на кровать, мысли и предчувствие вернулись. Эти мысли словно кружились хороводом вокруг его сознания: «прошлое, Тишины, девочка, вспомнить…», эти слова кружились в разном порядке, не давая ему покоя, они стучали изнутри его черепной коробки. Совсем устав от них, старик всё же уснул. Правда, сон этот был какой-то колючий, поверхностный и без сновидений. Как вдруг, словно гром среди ясного неба, он услышал знакомый бархатистый баритон:

— Я ещё вернусь в Новозападный лес! — слова звучали с эхом, — моя рука хорошо помнит молоток!

Тишины… Тишины… Эта фамилия не оставляла детектива даже, когда он спал. Тишман! Вдруг он открыл глаза. Он спал лицом к тёмному углу спальни, на какое-то мгновение ему показалось, что он увидел там мертвенно-бледное лицо Василия с выбитым глазом. Моргнув два раза, мираж исчез. Владимир снова уснул. Главное — не потерять эту мысль… главное — не потерять…

Спустя долгое время сновидение всё же пришло. Детектив был в Пензенской области, только это было не Зарубино, а Башмаково, эти два посёлка были похожи между собой, единственным существенным отличием между ними было то, что в Зарубине был один большой мукомольный элеватор, а в Башмаково их было два: один большой, другой — поменьше. Владимир стоял на железнодорожных путях лицом к вокзалу. Он пошёл к нему, остановился около памятника Калинину. Спиной к Владимиру стоял молодой мужчина в белом халате. Он развернулся, и детектив узнал вампира-терапевта Сашу, которого не видел уже целый год.

— Хорошая ночь сегодня, не правда ли? — произнёс Саша, — каждый выполняет свой долг и, порой, приходится делать нелёгкий выбор.

— О чем ты говоришь, Саша?

— Мертвец вышел из вечной темноты. Мертвец идёт сюда.

Подул холодный ветер, полы белого халата Саши затрепетали, а его русые вихры перекрывали красные глаза, похожие на два рубина.

— Он будет убивать руками невинного.

— Кто идёт? — Владимир прикрылся от ветра, его тело согнуло от силы дуновения, — я его знаю?

— О да! Ты его знаешь, Володя! И он тебя помнит! Вспомни и ты…

Образ Саши начал меркнуть.

— Саша!

— Позови меня, если буду нужен…

Башмаково полностью скрылось, исчез и могильный холод, исчез и ветер. Когда Владимир открыл глаза, было уже светло. Берёза за окном была одета в золото, светило солнце. Вера уже не спала и что-то готовила на кухне. Детектив посмотрел на часы: было уже половина десятого. Владимир встал и пошёл в ванну, нужно было принять душ, побриться и почистить зубы.

Утром Вика проснулась, совершенно не выспавшись, как будто и не спала вовсе. Голова плохо работала, мир перед глазами не стоял ровно. Она поднялась с кровати и пошла в ванную, там она умылась и почистила зубы. Родители и сестра, судя по всему, уже проснулись и сидели на кухне. Девочка пришла к ним.

— Господи! — воскликнула Татьяна, когда увидела старшую дочь, — бледная, просто ужас! Ты не заболела?

Она потрогала Вике лоб, температуры не было. Ей показалось, что он даже холоднее обычного, но значения этому не придала.

— Садись завтракать.

По воскресеньям Тишины завтракают плотнее, чем обычно. Татьяна пожарила картошку с варёной колбасой и сделала салат из огурцов и томатов. Кувшин с холодным чаем уже опустел наполовину. Вика села за стол рядом с отцом.

— Фика! Фика! — закричала Юля и начала тянуться ручками, испачканными в подсолнечном масле, к сестре.

— Нет, Юль, не надо! Ты вся перепачкалась и меня сейчас испачкаешь! — Вика отодвинулась от сестры ближе к отцу.

Михаил отложил газету. Вика заметила краем глаза, что отец читал про уже третье убийство девушки-подростка в Новозападном лесу. Михаил посмотрел на свою младшую дочь. Он снова ощутил ужас осознания, что если бы не случайный прохожий, то его малышка сейчас была бы не тут, а в морге, её тело готовили бы к похоронам, а он бы обзванивал родственников и друзей, приглашая проводить в последний путь. Мелкая дрожь пробрала его насквозь. Он снова посмотрел на своих живых и здоровых детей, понял, что грязное личико и жирные ладошки — это такая мелочь, на которую можно вообще не обращать внимания.

— Давай-ка я тебя умою, — сказал он, встал, взял Юлю на руки и понёс в ванную умываться.