— А вы… — я стараюсь не выдать волнения, — вы не знаете, каким видом пиара они занимаются?

— Знаю. Финансовым. И похоже, они поймали крупную рыбу — Лондонский банк. Недурно, да? Но, как я говорил, мы с ними еще не знакомы, так что… — Он смотрит на меня. — Эй, с вами все в порядке?

— В порядке, — выдавливаю я. — Кажется. Просто мне нужно… позвонить.

Я три раза набираю номер гостиницы «Времена года» и всякий раз вешаю трубку, даже не успев попросить к телефону Люка Брендона. Наконец вдыхаю поглубже и прошу соединить меня с Майклом Эллисом.

— Майкл, это Бекки Блумвуд.

— Бекки! — По голосу чувствуется, что он искренне рад меня слышать. — Как дела?

Я закрываю глаза, чтобы обрести спокойствие. Звук его голоса словно по мановению волшебной палочки вызвал воспоминания о той гостинице. О сумрачно-роскошном вестибюле. О сказочной нью-йоркской жизни.

— Хорошо! — собравшись с силами, отвечаю я. — Вернулась к… нормальной жизни. Ну, в общем, вся в делах!

Ни за что не признаюсь, что меня выгнали с работы. Не хватало еще, чтобы меня все жалели.

— Как раз сейчас собираюсь в студию, — говорю я, скрещивая пальцы, — но мне нужно вам кое-что сообщить. Кажется, я знаю, почему ходят слухи о том, что Люк потерял Лондонский банк.

И я пересказываю разговор, подслушанный в офисе Люка, а затем докладываю разведанные с Кинг-стрит.

— Понятно, — угрюмо говорит Майкл, когда я делаю паузу. — Все понятно. Вы знаете, что в контракте есть пункт о том, что сотрудники не имеют права так поступать? Люк может подать в суд на перебежчика, переманившего клиента.

— Они считают, что в суд он подавать не будет, чтобы не потерять свою репутацию.

Тишина. Я почти слышу, как в голове Майкла ворочаются мысли.

— А в этом есть резон, — наконец произносит он. — Бекки, мне надо поговорить с Люком. Вы провели отличное расследование.

— Но это не все, — тороплюсь я. — Майкл, кто-то должен рассказать Люку. Его офис словно вымер. Никто там не работает, все уходят домой едва ли не после обеда… там все изменилось. И это не к добру. — И добавляю спокойно и равнодушно: — Он должен приехать в Лондон.

— А почему вы сами ему об этом не скажете? Я уверен, он был бы рад поговорить с вами.

У него такой добрый и заботливый голос, что у меня комок к горлу подкатывает.

— Я не могу. Если я ему позвоню, он подумает… подумает, что я пытаюсь ему что-то доказать или что это очередная глупая сплетня… — Я тяжело сглатываю. — Если честно, Майкл, я бы просила вас не упоминать мое имя. Скажите, что информацию вы получили от кого-то другого. Но он обязательно должен выяснить, что происходит.

— Я встречаюсь с ним через полчаса. Тогда и поговорю. И знаете, Бекки… вы молодец.

Через неделю я потеряла всякую надежду услышать известия от Майкла. Что бы он там ни сказал Люку, я об этом никогда не узнаю. Такое чувство, что часть моей жизни ушла безвозвратно. Люк, Америка, телевидение — словом, все. Пора начинать все заново.

Я старательно пытаюсь смотреть на мир с оптимизмом, убеждаю себя, что мне все пути открыты. Но что делать бывшей телеведущей? Я позвонила агентше, и, к моему изумлению, она повела себя точно так же, как и телевизионщики в Америке. Сказала, что жутко рада меня слышать, что найти мне работу не составит труда, ' даже мое собственное шоу легко устроить, и она обязательно мне перезвонит, как только подберет самое подходящее предложение. С тех пор от нее ни слуху ни духу.

Так что теперь мне ничего не остается, кроме как просматривать раздел «Вакансии» в газетах. Впрочем, и по этим-то объявлениям шанс получить работу у меня минимальный. Я уже позвонила узнать о вакансии штатного репортера для «Вестника инвестора», помощника редактора в «Журнал частного инвестора» и редактора в «Аннуитет сегодня». Я не очень хорошо разбираюсь в аннуитетах [Вид государственного займа, по которому кредитор ежегодно получает ренту в погашение займа], но смогу как-нибудь выкрутиться.

— Как дела? — спрашивает Сьюзи, входя в гостиную с миской глазированных кукурузных хлопьев.

— Отлично… — Я искренне пытаюсь улыбнуться. — Почти.

Сьюзи запихивает в рот горсть хлопьев и задумчиво смотрит на меня.

— У тебя какие планы на сегодня?

— В общем, никаких, — угрюмо констатирую я. — Так, найти работу. Привести свою жизнь в порядок. Больше никаких.

— Ясно. Есть там что-нибудь интересное?

Я показываю обведенные кружками объявления.

— Думаю пойти редактором в «Аннуитет сегодня». Если кандидат будет достойным, его могут повысить до редактора ежегодного приложения «Налоговые льготы»!

— Ты серьезно? — Лицо Сьюзи невольно морщится в презрительной гримаске, но она тут же поспешно добавляет: -То есть… это очень хорошо! Очень интересно!

— Налоговые льготы? Сьюзи, я тебя умоляю.

— Ну… относительно интересно.

Я роняю голову на колени и разглядываю ковер. В комнате тихо, слышно только, как Сьюзи хрустит хлопьями.

— А что, если я не найду работу? — в отчаянии спрашиваю я.

— Конечно, найдешь! Не глупи. Ты же телезвезда!

— Я была телезвездой. Пока сама все не испортила. Пока вся моя жизнь не пошла кувырком.

Провести бы в такой позе всю оставшуюся жизнь.

— Бекки, ты меня беспокоишь. Ты несколько дней не выходила из дома. Что еще ты собираешься сегодня делать?

Я поднимаю голову.

— Не знаю. Посмотрю «Утренний кофе».

— Ты не будешь смотреть «Утренний кофе»! — сурово заявляет Сью. — Пошли. — Она отшвыривает газету. — У меня есть одна хорошая идея.

— Какая? — подозрительно спрашиваю я, пока она волочет меня в мою комнату.

Сьюзи распахивает дверь, вталкивает меня внутрь и указывает на хаос.

— По-моему, тебе нужно хорошенько разгрестись.

— Что? — с ужасом пячусь я. — Не хочу я ничего разгребать.

— Нет, хочешь! Честное слово, тебе станет легче. Мне стало. Это было потрясающе! Я чувствовала себя просто заново родившейся.

— Ага, и осталась без трусов! Ты же после этого у меня три недели трусы одалживала.

— Ну ладно, — признает Сьюзи, — возможно, я тогда перестаралась. Но суть в том, что это полностью меняет твою жизнь.

— Нет, не меняет.

— Меняет! Это фэн-шуй. Ты выбрасываешь из своей жизни все старье, чтобы место старого заняло новое.

— Как же, непременно.

— Это правда! Как только я разгребла все старье, мне позвонили из «Хэдлиз» с тем предложением, помнишь? Ну же, Бекки. Небольшая уборка тебе не повредит.

Она раскрывает мой шкаф и начинает перебирать вещи.

— Ты только посмотри на это. — Сьюзи вытаскивает голубую замшевую юбку с бахромой. — Ты когда ее в последний раз надевала?

— Совсем недавно, — отвечаю я, скрещивая пальцы за спиной. Эту юбку я купила в палатке на Портобелло-роуд, даже не примерив, а когда пришла домой, оказалось, что юбка мне мала. Но ведь я вполне могу однажды сильно похудеть.

— А это… а это… — Сьюзи удивленно таращится. — Господи, Бекки, сколько у тебя черных брюк?

— Одни! Ну или двое.

— Четыре… пять… шесть…, — Она перебирает плечики, уверенно выдергивая те, на которых висят черные брюки.

— Эти — на случай, если мне покажется, что я растолстела, — оправдываюсь я, когда она вытаскивает старые расклешенные штаны «Бенеттон». — А это вообще не брюки, а джинсы! — воплю я, когда она начинает рыться на дне шкафа. — Джинсы за брюки не считаются!

— Кто сказал?

— Все говорят! Каждому известно. — Десять… одиннадцать…

— Да… а это лыжные штаны! Это же совсем другое дело. Это спортивная одежда!

Сьюзи поворачивается ко мне:

— Бекки, ты ни разу в жизни не каталась на лыжах.

— Не каталась, — после паузы соглашаюсь я. — Но ведь… А вдруг меня пригласят. И потом, на них была скидка.

— А это что? — Она осторожно вытаскивает маску для фехтования. — Это точно можно отправить в мусорное ведро.