И почему они столь коротки? Времена меняются, и одежды вместе с ними…

Плащи с рукавами до пят, каковые легко трижды обернуть по руке.

Чем не подтирка в отхожем месте? К чему тряпье, с такими-то рукавами?

Увы! Что же кожа так поизносилась?..

На голове у каждого шляпа, точно горшок.

Она перехвачена красной лентой. Волос не видно. И всякого слугу, живущего чтобы служить, не отличишь от благородного.

Если встретишь прекрасную даму, будет за нею тащиться

Платья хвост, как будто за диким зверем.

Беги от нее, если жизнь дорога, этот хвост — ее дар муженьку.

Англичане — точно обезьяны, подражают всем подряд.

Безделье их мучит, вот и предаются они вольности нравов.

Да подарит нам Владыка Сущего царство небесное.

Во времена почти беспрерывного кровопролития, от пограничных стычек до полномасштабных войн, англичане и скотты, разумеется, не испытывали друг к другу добрых чувств. Приводимый ниже текст — прекрасный образец полемической прозы, содержащий типичные для той поры обвинения и призванный не только сообщить полезные сведения, но и возбудить ненависть к скоттам.

И вот сие гнусное воинство, более дикое, нежели любая орда язычников, не почитающее ни Бога, ни человека, разорило всю область и убивало всех без разбора, обоего пола, всякого возраста и состояния, уничтожая, грабя и сжигая поместья, церкви и дома простого народа. Они предавали местных мечу или пронзали копьями, не щадили ни раненных, ни женщин в тягости или разрешающихся от бремени, ни младенцев в люльках, ни тех, что припадали к материнской груди или цеплялись за материнские юбки, ни самих матерей, ни ветхих старцев, ни немощных старух, ни кого другого, отмеченного тем или иным увечьем, где бы их ни находили. И чем ужаснее была смерть, коей они предавали невинных, тем шумнее они радовались…

Говорили даже, что в одном местечке они поубивали множество малых детей, согнав тех заодно, слили их кровь в реку, которую заблаговременно запрудили, и пили эту кровавую воду — нет, не воду, а кровь…

Англичане с трудом верили собственной удаче, когда в их руках оказался король Шотландии Уильям Лев, чьи дерзкие набеги на север Англии держали в страхе всю страну. О пленении короля записал в своей хронике монах-августинец из Йорка, уважаемый историк, продолжавший традиции Беды Достопочтенного.

Пока в северных областях Англии, дела обстояли подобным образом, дворяне короля в графстве Йорк, справедливо недовольные набегами шотландцев, собрались в Ньюкасле-на-Тине и привели с собой много конных. Собрание созвали столь срочно, что пехоту собрать времени не было, и в Йорк они прибыли в пятницу, в шестой день недели, утомленные долгим и тяжелым маршем. Пока они рядили о том, что надлежит сделать, самые осторожные стали поговаривать, что все уже сделано, мол, король шотландцев, услыхав о прибытии войска, отступил, и этого покуда достаточно, учитывая малую численность отрядов, и небезопасно для них самих и не принесет пользы королю Англии продолжать наступление, иначе их малочисленные отряды столкнутся с ордами варваров и будут пожраны, точно краюха хлеба; мол, у них всего четыре сотни конных, а у врага, по слухам, более восьми тысяч воинов. На это самые нетерпеливые отвечали, что на ненавистных врагов следует напасть немедля, и нельзя заранее отчаиваться, ведь победа всегда будет на стороне тех, кто ратует за правое дело.

В итоге мнение последних восторжествовало (такова была воля Господня, так что сей поход следует приписать скорее Провидению, чем человеческому решению), и дворяне, среди которых главными были Робер де Стютевиль, Ральтф де Гланвиль, Бернар де Бал иол и Уильям де Веси, освеженные ночным отдыхом, выступили рано поутру и устремились вперед, как если бы их подгоняла некая незримая сила. К пяти часам дня они оставили за спиной двадцать четыре мили — такое едва ли возможно для людей, отягощенных доспехами; и пока они двигались, говорят, их покрыло облако столь густого тумана, что они едва различали дорогу. Тогда самые осторожные из них, опасаясь засады, стали говорить, что впереди опасность, и нужно поворачивать обратно. На это Бернар де Балиол, достойный и отважный воин, ответил: «Пусть тот, кто желает, едет обратно, но я продолжу путь, хотя бы никто не поскакал за мной, ибо не готов покрыть себя несмываемым позором».

Отряды двигались далее, и туман внезапно рассеялся, и они увидели перед собой замок Олнуик, и возрадовались, ибо этот замок мог укрыть войско, паче им придется отступить перед врагом; и вот! король шотландцев всего с шестью десятками воинов обозревал окрестности с холма неподалеку, ведя себя столь привольно, как если бы ничего не боялся, а вся его многочисленная орда вместе с частью конницы разбежалась по округе, грабя и разоряя. Завидев наших воинов, он было решил, что это его люди возвращаются с добычей; когда же он разглядел вымпелы наших вождей, ему стало ясно, что мы отважились на вылазку, какой от нас он никак не ожидал. Однако он не испугался, будучи окружен своим многочисленным, пусть и далеко разошедшимся войском, и даже мысли не держал, что наши скудные отряды сумеют противостоять множеству варваров. И потому он в ярости воздел руки и призвал своих людей к оружию, воскликнув: «Теперь они узнают, каковы настоящие бойцы!», и поскакал на врага, а остальные за ним; и наши устремились навстречу и повергли его наземь (конь под ним пал), и захватили почти всех его воинов — ибо те, кто сумел бежать с поля боя, предались в наши руки, едва стало известно, что их король у нас, чтобы разделить с ним плен. Также некоторые дворяне, кого не было рядом с королем, узнав, что произошло, прискакали вскоре в наш лагерь и, прямо говоря, пали в наши руки, считая за честь разделить плен своего господина. Однако Роджер де Моубрей, который был на поле боя, бежал после пленения короля и укрылся в Шотландии.

Наши дворяне возвратились под вечер с победой и своим знатным пленников в Ньюкасл, откуда следующим утром двинулись далее и поместили его под надежной охраной в Ричмонде, намереваясь в ближайшее время передать пленника своему благословенному правителю, королю Англии.

Наставления относительно благочестия требовались не только мирянам и язычникам, но и церковникам, которые иногда вели себя слишком вольно.

Повелеваем, чтобы приходские священники и викарии, равно как и иные на достойных местах, священнослужители и служки, отличались пристойным образом мыслей и пристойными одеяниями, чтобы не носили одежды красные, зеленые или полосатые, ни одежды, каковые привлекают внимание своей неподобающей укороченностью, чтобы викарии и священники носили надлежащие платья и не пренебрегали тонзурами, и чтобы те, кому надлежит быть образцом для других, не оскорбляли своей наружностью взглядов. А если, предостереженные сими наставлениями, оные все же не повинуются, следует лишать их должности и подвергать церковному суду.

Список религиозных обителей Шотландии, составленный хронистом Жервазом (Гервасием) Кентерберийским, показывает, сколь велико было в стране влияние церкви.

В Лотиане, владении короля шотландцев, имеются:

аббатство Ньюбэттл, Святой Марии, белые монахи;

аббатство Мелроуз, Святой Марии, белые монахи;

аббатство Драйбург, белые каноники;

аббатство Келсо, Святой Марии, серые монахи;