Мое удивление, казалось, можно было ощутить. Перебивать его просто не имела права, но начало разговора… Это совсем не походило на то, что он назвал «ничем».

— До семнадцати лет я не знал, что такое голод, холод и нужда. Хотя нет. — Он невесело усмехнулся. — Про холод знал. Понимаешь ли, в Нортдаре климат немного другой. Здесь даже успел отогреться.

Нортдар. Самый северный полис, граничащий с ледяной пустыней. Он находился на максимальном отдалении ото всех — целых четыре часа сна в аэротубе. Там всегда царили самые суровые законы. Но этот полис был и одним из богатейших.

— Моя мама развивала во мне разносторонность, любовь к природе, животным, драконам. Она научила меня ценить прекрасное и верить в лучшее.

— А отец?

Вопрос вырвался у меня помимо воли. Но, может быть, все-таки имела на него право? Через шесть дней эта история навсегда сольется с моей и будет неотделима.

— Отец практически не участвовал в моем воспитании. Он очень много работал. Даже не так: он постоянно работал. Поэтому он для меня до сих пор чужой человек.

Снова удивленно бросила на него взгляд. Он его заметил и усмехнулся.

— Да, Эва, он до сих пор здравствует. И его ни капли не заботит мое настоящее или будущее — только его карьера. Поэтому, когда мамы не стало, я выбрал обсервацию.

Молчала. Это было очень странно. Но теперь могла понять, что он имел в виду, когда говорил, что мое детство было проще. Возможно, в некотором роде…

— Получается, ты попал в обсервацию в семнадцать? И тебя там, конечно же, не приняли.

Он размял затекшие мышцы спины, отгоняя усталость. У всех нас сегодня был тяжелый день.

— Меня нарекли изгоем и пять лет со мной даже не разговаривали.

Не знала что сказать. Это ужасно, но мериться с ним страданиями не собиралась. Понять могла легко: со мной это происходило в течение двадцати двух лет.

Мы дошли до входа в парк. Тим уверенно повел меня на выход. Смотрела в ожесточенные черты лица и легко могла представить пять лет ада после того, как ты познал любовь и счастье. Наверняка его били, морили голодом… Но все равно не понимала.

— Ты же знаешь, что Мими попала туда в пять лет. Тогда ты тем более должен понимать меня и причины, почему хочется забрать ее оттуда.

— Именно. Я так же, как и она, отказывал брату в праве опекунства. Если она не идет тебе навстречу, то это окончательно.

Остановилась и покачала головой.

— Тим, да что за ерунда! Ты же понимаешь, что у каждого свои причины. И у тебя не было такой грандвидеры, которая может внушить все что угодно и кому угодно!

Он взял у меня поводок с имбиалом и пошел в сторону жилища. Поторопилась за ним, стараясь не отставать.

— Да что с тобой! Я знаю ее, я смогу ее убедить и вернуть наши отношения. Почему ты мне не веришь?

Тим молчал. Он просто шел. Да что ж это такое! Дракон ему на голову!

— Тим, ну не может быть у вас одинаковых причин. Вот почему ты отказал брату?

Он остановился. Его плечи напряглись, и друг произнес:

— Потому что он убил мою мать.

Небольшой человечек наблюдал, как высокий парень вручил девушке поводок со странным существом и пошел в сторону своего дома. Она же еще несколько минут стояла не двигаясь.

Все, что ему было нужно, он узнал. Вер Перей будет очень доволен. Теперь у него есть вся необходимая информация, чтобы рассорить брата с его невестой.

Утро выдалось чудесным. Точнее, оно было бы таковым, если бы не вчерашний разговор. Все, что рассказал Тим, было ужасно. Искренне хотела помочь другу избавиться от этой боли, но не представляла как.

Тим-младший разбудил меня вовремя. Даже заранее. Он топтался по лицу, пока не спихнула его. Чудовище.

Спокойно приняла душ, позавтракала сладкими хлопьями с медом. Давненько не было такого, что никуда не опаздываю. Еще до нашего странного разговора мы с Тимом договорились, что он встретит меня у входа в семь утра.

Мы вместе пойдем на работу, откуда поедем в Высокий всей нашей командой под предводительством Бейли.

Вышла минута в минуту и с облегчением увидела своего друга, стоящего у двери как ни в чем не бывало. В сердцах кинулась ему на шею, почувствовав на макушке такой знакомый поцелуй.

— Ты что, думала я не приду сегодня? Если я что-то решил, ты от меня уже не отвертишься, Эва Овайо.

Отстранилась и слабо улыбнулась:

— Мне просто показалось, что ты больше можешь не захотеть вытаскивать моего имбиала из кустов.

Он фыркнул.

— У тебя нет имбиала, есть жуткое чудовище, которое в далеком-далеком прошлом имело в своих поколениях таких предков.

Настала моя очередь возмущаться:

— Мог бы и повежливей про своего тезку! Между прочим, он очень умный парень. Местами даже слишком.

За этими непринужденными разговорами мы дошли до самого цирка. Там нас уже ждал огромный аэроскай. В него погрузились все, кроме братьев Помело.

Один оставался присматривать за драконами и их перевозкой для совместных репетиций, а второй сослался на то, что там ему делать нечего: техническое оснащение Высокого цирка — самое современное, и пока его работа не требуется.

Бейли, скрипя зубами, согласился. И вообще говоря, начальник был в дурном расположении духа. Я это сразу заметила. Он постоянно нас подгонял и едва не наорал на Тима, когда тот задержал меня на минутку, чтобы что-то сказать.

— Еще вас ждать будем! Вся жизнь впереди, наговоритесь!

Но друг все равно оттащил подальше от этой процессии. Затем неожиданно чмокнул в губы и заявил:

— Я очень рад, что мы вчера поговорили. Спасибо, что отказалась от этой бредовой идеи забрать девчонку.

Он хотел снова поцеловать, но я увернулась, с сомнением глядя на него. Что-то не припомню таких подробностей в нашем разговоре.

— Тим, прости меня, но от этой, как ты выразился, бредовой идеи, я не отказывалась и отказываться не собираюсь.

Он замер на полпути к моим губам. Нахмурился.

— Ты сейчас серьезно? После всего того, что я тебе вчера рассказал, ты все еще хочешь достучаться до нее?

— Я тебе искренне сочувствую. Прекрасно понимаю, как нелегко тебе пришлось. Я бы с радостью забрала всю твою боль себе, помогла. Но твоя история не имеет никакого отношения к моей. Ты не знаешь Мими, как знаю ее я.

Постаралась придать своему голосу необходимую жесткость.

— Я сделаю все, чтобы забрать ее оттуда. Все, что от меня потребуется.

— Тогда у тебя есть на это шесть дней. После того, как ты станешь моей женой, ты прекратишь все эти потуги. Хватит. Не можешь принять решение сама, это сделаю за тебя я!

Было хотела возмутиться, но нас прервал оклик Бейли:

— Если вы сию секунду не посадите свои тощие драконьи задницы в аэроскай, то останетесь здесь! Это понятно?

И Тим, схватив меня за руку, потащил в сторону дверей транспорта. Мы снова не договорили. Это становилось плохой традицией.

Ехали молча. Вся труппа была погружена в свои мысли, причем, судя по лицам, невеселые. Вчера, когда тот холодный мужчина заявил, что цирков в существующем виде больше не будет, очень испугалась.

Меня накрыла паника. Неужели потеряю все, что дорого? Потеряю своих друзей, любимую работу? Больше не будет так, как прежде, все изменится!

Но что это значит?

С тех пор как пришла в цирк, моя жизнь стала намного лучше. Да что уж там, я была счастлива! Если бы не Мими, то счастье это стало бы абсолютным. Обязательно докажу Тиму, как он был не прав, и мы станем настоящей семьей.

Той семьей, о которой даже боялась когда-то мечтать. Пусть это останется самой большой нашей ссорой. Дальше решу все сама.

Огонек надежды, что реформа цирковых шоу принесет мне что-то большее, чем просто смену места работы, разгорался все сильнее. Еще вчера почувствовала, что вот оно.

Кажется, то, о чем пять лет назад мне рассказывала Нани в маленькой комнатке Департамента кадров, начинало сбываться. Меня слышат! И не просто слышат, а делают так, как говорю. И это невероятно, учитывая, что я всего лишь безродная прислуга. Ну или рабочая, как личинку гелиды ни назови… Но ведь эти же личинки превращаются в невероятных многокрылых бабочек. А они — одни из самых красивых существ в пределах шести полисов!