— Верно, — сказал Ливитт. — Но вы хорошо знаете гематологию.

— Ну и что?

— Это может понадобиться. Химический состав крови, кислотность, щелочность и тому подобное. Со временем это может оказаться решающим.

— Но спецов по крови дай бог сколько, — заметил Холл. — И многие куда сильнее меня…

— Да, — ответил Ливитт, — но все они женаты.

— Ну и что?

— А нам нужен холостяк.

— Зачем?

— Необходимо, чтобы в составе группы был холостяк.

— Смешно, — сказал Холл.

— Может быть, смешно, — сказал Ливитт, — а может быть, и нет…

* * *

Они вышли из больницы и подошли к армейской машине. Застывший у машины молодой офицер откозырял им.

— Доктор Холл?

— Да.

— Будьте добры, предъявите удостоверение…

Холл протянул ему маленькую пластмассовую карточку. Больше года он таскал эту карточку в своем бумажнике; если это и было удостоверение, то довольно странное: фамилия, фотография, отпечаток большого пальца, и все. Никаких признаков, что это официальный документ.

Офицер взглянул на карточку, на Холла, потом снова на карточку.

— Все в порядке, сэр…

Он открыл перед ними заднюю дверцу. Холл влез в машину, Ливитт за ним. Хирург обратил внимание, как тот прикрыл ладонью глаза, защищаясь от красной «мигалки» на крыше.

— Что с вами?

— Да нет, ничего. Просто не выношу мигающего света. Напоминает мне о том, как я был шофером скорой помощи во время войны… — Ливитт откинулся на спинку, машина тронулась. — Так вот, — продолжал он, — на аэродроме вам дадут папку, с которой вы ознакомитесь в полете…

— В полете?..

— Вы полетите на истребителе «F-104».

— Куда?

— В Неваду. Постарайтесь прочесть все материалы в самолете. Как только доберемся до места, читать будет некогда.

— А другие где?

Ливитт посмотрел на часы.

— У Керка аппендицит, он в больнице. Остальные уже приступили к работе. В настоящий момент они в вертолете над поселком Пидмонт, штат Аризона…

— Никогда о таком не слышал.

— Никто не слышал, — откликнулся Ливитт, — до этого самого дня…

Глава 6

Пидмонт

В 9.59 того же утра с базы Ванденберг, с бетонной площадки особо секретного ангара № 9 поднялся реактивный вертолет «К-4» и взял курс на восток, в сторону Аризоны. Решение отправить вертолет именно из этого ангара майор Мэнчик принял, чтобы не привлекать излишнего интереса к скафандрам. Дело в том, что три человека в вертолете — пилот и двое ученых — были облачены в прозрачные надувные пластиковые костюмы и походили не то на тучных марсиан, не то, как выразился один из техников в ангаре, на рекламные воздушные шары фирмы «Мэйси».

Пока вертолет взбирался в чистое утреннее небо, два пассажира в кабине молча разглядывали друг друга. Один из них был Джереми Стоун, другой — Чарлз Бертон. Оба они прибыли на базу Ванденберг чуть больше часа назад: Стоун из Стэнфорда, Бертон — из Бейлорского университета в Хьюстоне.

Бертону шел пятьдесят пятый год. Он был патологом, профессором медицинского факультета университета, а кроме того, консультантом Центра пилотируемых космических полетов НАСА в Хьюстоне. До этого он выполнил ряд исследований в Национальном институте здравоохранения в Бетесде, посвященных влиянию бактерий на ткани тела человека.

Уж так получилось в истории науки, что этот жизненно важный ее участок до Бертона, в сущности, оставался нетронутым. То, что болезни вызываются микробами, было известно с 1840 года, когда Генле сформулировал свою гипотезу, и все-таки к середине XX века человек все еще не постиг, как и почему они оказывают вредоносное влияние. Механизм их действия оставался нераскрытым.

Как и многие его ровесники, Бертон начал с Diplococcus pneumoniae, возбудителя пневмонии. Перед войной пневмококками занимались многие, но после появления пенициллина в 40-х годах интерес к ним и ассигнования на их исследование сразу сошли на нет. Бертон переключился на Staphylococcus aureus, распространенный кожный патоген, вызывающий прыщи и чирья. Когда он занялся этой проблемой, коллеги потешались над ним, ибо стафилококки, как и пневмококки, весьма чувствительны к пенициллину. Коллеги сомневались, удастся ли Бертону добыть средства на проведение подобной работы.

В течение пяти лет казалось, что они правы. Денег было мало, и Бертону зачастую приходилось с шапкой в руке обращаться к филантропам и во всякие частные фонды. Тем не менее он стоял на своем, терпеливо исследуя оболочки клеточных стенок, от которых зависит реакция окружающих тканей, и открыл с полдюжины выделяемых бактерией токсинов, которые разъедают ткани, разносят инфекцию, разрушают красные кровяные тельца.

А в 50-х годах вдруг обнаружились первые штаммы стафилококков, устойчивые к пенициллину, — новые штаммы, очень опасные, вызывающие странные смертные случаи, нередко в результате абсцесса мозга. Чуть ли не наутро после первого такого случая Бертон обнаружил, что его работа приобрела первостепенную важность: десятки лабораторий по всей стране переключились на изучение стафилококков; теперь оно стало настоятельно необходимым. За один только год ассигнования, отпускаемые Бертону, подскочили с 6 до 300 тысяч долларов. Вскоре он стал профессором патологической анатомии.

Но, оглядываясь на свои прошлые достижения, Бертон не ощущал особой гордости: он знал, что это удача и только, — просто так случилось, что он занимался нужным делом и, когда пробил час, оказался, так сказать, под рукой. Теперь, сидя в вертолете, он размышлял о том, что получится из этой воздушной прогулки.

Джереми Стоун сидел напротив и старался скрыть свою неприязнь к обличью Бертона. Под пластиковым костюмом на Бертоне была грязная ковбойка с пятном па левом нагрудном кармашке и мятые обтрепанные брюки; даже волосы — и те были нечесаные и грязные.

Стоун уставился в окно, принуждая себя думать о чем-нибудь другом.

— Пятьдесят человек, — сказал он, покачав головой, — умерли в течение восьми часов с момента посадки спутника. Главный вопрос — как распространяется инфекция?

— Надо полагать, по воздуху, — ответил Бертон.

— Надо полагать.

— Все смертные случаи пока что имели место лишь в самом поселке. О жертвах за пределами Пидмонта сведений не поступало?

Стоун покачал головой.

— Я попросил военных выяснить. Они связались с дорожной полицией. Жертв вне поселка пока нет…

— Ветра не было?

— Чистая случайность. Вечером еще был — довольно свежий, пятнадцать километров в час, северный и достаточно устойчивый. А около полуночи прекратился. Говорят, в такое время года безветрие тут редкость…

— Повезло.

Стоун кивнул.

— Именно. И не только в этом. В радиусе двухсот километров — ни одного значительного населенного пункта. Дальше, правда, на севере Лас-Вегас, на западе Сан-Бернардино, на востоке Финикс. Если зараза дойдет до любого из них, дело будет плохо.

— Но пока нет ветра, мы можем кое-что успеть…

— Будем надеяться, — ответил Стоун.

С полчаса ученые обсуждали возможные направления распространения болезни, то и дело обращаясь к вороху рабочих карт, выданных за ночь вычислительным центром базы Ванденберг. На такие карты наносятся данные сложного комплексного анализа географических факторов; в данном случае карты представляли собой контурные модели юго-западной части Соединенных Штатов с учетом направлений господствующих ветров.

Затем они перешли к другому вопросу: как быстро могла наступить смерть? Оба слушали передачу из фургона и сделали один и тот же вывод: по-видимому, смерть настигла всех в Пидмонте внезапно.

— Даже если перерезать человеку горло бритвой, он и то не умрет так быстро, — сказал Бертон. — Если в один прием рассечь обе сонные артерии и яремные вены — и то пройдет от десяти до сорока секунд, пока померкнет сознание, и почти минута, пока наступит смерть.

— В Пидмонте все, очевидно, кончилось за одну-две секунды.