Я нехотя выдавливаю из себя по капле свою идею о новой жизни. Начинаю с Альбертино. Вот, может быть… Все-таки… Действительно… А вдруг это то самое… Ну и что, что он пока мне почти никак… Он такой милый… И может, вправду втрескался… Это же так здорово… Где я еще такое нынче найду… Галка закатывает глаза:

– Лелька, ты сущий ребенок!

– Почему это? – ощетиниваюсь я.

– Ты же сама только что вопила, что не хочешь его брать, – терпеливо растолковывает мне она, – а теперь начинаешь гнать всю эту чепуху о том, что «может быть». Ты определись, что на самом деле тебе надо…

– Гал, – спокойно говорит Жаннета, – она уже определилась, ты что, не поняла?

Галка какое-то время молча и хмуро смотрит на меня, потом ее лицо светлеет, и она усмехается:

– А ведь верно.

– И что? – развожу руками я. – Может, поделитесь со мной моими собственными соображениями?

– Наверняка вторым пунктом в твоем грандиозном плане новой жизни, – продолжает усмехаться Галка, – стоит «уволиться». Так?

– Э-ээ… – растерянно выдавливаю я.

– Что и требовалось доказать, – триумфально возвещает Галка.

– М.А., – философски изрекает Жаннета.

Галка кивает:

– Старая и неискоренимая любовь. Труба дело.

Жаннета ей все рассказала. Нет, ну как вам это нравится? Шушукаются обо мне где-то за моей спиной… Сержусь? Я прислушиваюсь сама к себе. Ни капли. Просто смешно. И я смеюсь. Девчонки пару секунд изумленно наблюдают мое веселье, потом не выдерживают и присоединяются к нему. Мы всегда так старательно таимся друг от друга, когда не хотим спугнуть удачу или когда стыдно признаться в собственных слабостях. И что же? В конце концов все тайное становится явным. Уверена, что и душераздирающая история о Жаннетином несостоявшемся усыновлении Николашиного отпрыска станет рано или поздно известна Галке. Не утерпим. Как пить дать, не утерпим. Не завтра, конечно, и, может быть, даже не через месяц. Это будет скорее рано, чем поздно. А вот годик-два спустя… Да, так и будет, я знаю.

– Думаешь, увольнение – не выход? – отсмеявшись, спрашиваю у Галки.

– Думаю, – говорит она, – у тебя ничего не выйдет.

– Почему это? Я, между прочим, нашла пару вполне приличных вариантов в тех газетках, которые купила вчера. И это только начало.

– Все не так просто, – бормочет Галка, вставая с дивана.

– Что не просто-то? – не отстаю я.

– Да ладно, проехали, – машет она рукой и удаляется в сторону ванной.

Просто или не просто, но все вокруг это делают, и никто еще не умер. Нужно только подшлифовать свое резюме, и все будет о'кей. Я уже надергала вчера статей из Интернета на тему о том, как писать резюме и как вести себя на собеседовании. И поймала себя на мысли, что процесс этот – я имею в виду поиск работы – имеет свои прелести. Не смогу точно назвать какие, но настроение он поднимает. С другой стороны, внезапно задумываюсь я, если я найду себе новую работу в Питере, то как же тогда быть с моими планами насчет Альбертино? Как-то не согласовываются мой Питер и его Москва, если только он действительно не переберется жить к нам. Не важно, решится как-нибудь. Не все сразу. Пока – резюме.

В среду и четверг до решительных действий на рынке труда дело не доходит. На работе дел наваливается столько, что вечером я прихожу домой и валюсь бездыханная на кровать, толком не поужинав и не уложив в голове события прошедшего дня. Настя и Рита сдают дела. По какой-то неизвестной причине – мне. Недосуг разбираться, в чем тут дело, потому что, несмотря на их полную неспособность работать, дел, которые нужно передать, у них накопилось немало. Впрочем, процесс чисто технический и совершенно не мешает мне проводить мысленную ревизию моего резюме и разрабатывать стратегию своего поведения во время будущих интервью.

За четвергом наступает пятница, и именно в этот день обнаруживается, что человек может что угодно предполагать, а бог при этом располагает совсем иначе. В роли человека выступаю я, в роли бога – и как вы догадались? – М.А.

– Добрый день, – здоровается он со мной, когда мы сталкиваемся в коридоре где-то в районе трех часов.

– Здравствуйте, – отвечаю я.

– Как настроение? – вежливо интересуется он.

– Спасибо, хорошо, – отвечаю я.

Он кивает и проходит мимо. Через секунду, правда, я слышу:

– М-мм…

Поворачиваюсь. М.А. стоит в нерешительности посреди коридора. Я вопросительно смотрю на него.

– Не могли бы вы зайти ко мне на несколько минут? – спрашивает он.

Смешная постановка вопроса. Неужели на него можно ответить: «Нет, извините, не могу»?

– Конечно, – говорю я и иду за ним в сторону приемной.

– Присаживайтесь, – предлагает М.А., когда мы заходим в его кабинет.

– Спасибо. – Я устраиваюсь на стуле по правую руку от директорского стола.

Оглядываюсь. Странно видеть этот кабинет без непременного Юрика.

– Скучаете по любимому директору? – как будто подслушав мои мысли, спрашивает М.А.

Я вздрагиваю. Вот уж нет!

– Я так и думал. – М.А. садится на начальнический трон и с улыбкой смотрит на меня.

Молчим. Я начинаю нервничать. Зачем он меня позвал? На лице у него ничего не написано. Да, честно говоря, если бы и было написано, мне было бы сложно разглядеть, что именно – М.А. сидит спиной к окну, а значит, лицо его в тени, мое же перед ним – как на ладони. И похоже, он внимательно изучает его. Молчим. Смертельно долго. Хотя секундная стрелка на настенных часах отщелкала всего лишь девять секунд. Но иногда и девяти секунд достаточно, чтобы прожить целую жизнь. Я не успеваю додумать эту глубокую мысль, как М.А. наконец-то оживает.

– Я пригласил вас, – начинает он, – чтобы сделать вам предложение…

«…Выходите за меня замуж», – мечтаю я. Впрочем, это сильно. Я была бы согласна и на: «Позвольте пригласить вас поужинать сегодня». Да, это бы подошло.

– …Мы создаем в нашей компании новый отдел, – продолжает М.А., – и я хотел предложить вам возглавить его.

Какой отдел? Я вытаращиваюсь на М.А. самым непристойным образом. Мало того, еще и издаю какой-то сдавленный звук, нечто среднее между возгласом изумления и криком ужаса. М.А. заметно напрягается, но продолжает:

– Предполагается, что отдел будет заниматься аналитико-плановой работой, координируя деятельность всех филиалов. Что скажете?

Я делаю глубокий вдох. Я? Отдел? С чего это вдруг? М.А. ждет, нужно что-то отвечать. В голове сплошной туман. Я делаю над собой усилие и тихо мямлю:

– Это так неожиданно…

– Правда? – усмехается М.А. – А я думал, Галина Викторовна вас уже сориентировала.

Галка? Так она знала? Я гляжу на него с изумлением.

– А, – изрекает он. – Значит, не сориентировала. Любопытно.

Я пытаюсь вспомнить, что там вещала Галка на нашей вторничной встрече. Ведь хотела что-то сказать, вспоминаю я, но почему-то не сказала. Жучка! Я бы хоть подготовилась, а то сижу чуть ли не с открытым ртом и с безумными глазами. Перед мужчиной моей мечты. Хорошенькое дело.

– Так все-таки, – говорит М.А., – что скажете, Ольга Николаевна?

Издевается, понимаю я. Хотя с другой стороны, зачем тогда предлагает отдел? Как бы разузнать об этом побольше? Я напускаю на себя деловитый вид и говорю:

– А нельзя ли немного подробнее?

– Отчего же, легко отвечает М.А., – можно и подробнее.

И принимается живописать мне наше будущее. Я завороженно гляжу на него. Боже мой, где он был раньше? Отчего только этим весенним сезоном кому-то из наших хозяев пришла в голову замечательная идея пригласить этого замечательного человека к нам на работу? И на черта мне напрягаться по поводу своего резюме и стратегии будущих интервью, когда здесь открываются такие перспективы? И главное – какие у него синие глаза.

Стоп. Я украдкой, но сильно щипаю себя за ногу. Какие глаза? Если я собираюсь здесь работать, с ним, то мне нужно "забыть о глазах, руках, губах и прочих частях его тела. Невозможно. Невозможно забыть. Значит, невозможно будет работать. И опять возвращаюсь к резюме и стратегии. Жаль, но лучше уйти. А он тем временем объясняет мне свой подход к обучению персонала, и – черт возьми – я хочу быть в числе того персонала!