– Ну? – торопит ее Жаннета.

– Что «ну»? – окрысивается Галка. – Усадила в кресло, налила чаю и так это медленно, вкрадчиво ему начинаю…

«Медленно, вкрадчиво» – разве это про Галку? Я не выдерживаю:

– Ты врешь, наверное. Небось набросилась на него – и он тихо ошизел?

– Да, кстати, – вмешивается Жаннета, – он хоть жив?

– Живей некуда! – рявкает Галка. – Что ему сделается, паразиту такому?!

Нормальный ход. Так кто у нас теперь Николаша: любимый муж или паразит?

– Короче, – чуть успокоившись, продолжает Галка, – не перебивайте меня, а то мне это и так поперек горла…

Итак, Николаша в кресле с чашкой чая в руке, Галка – напротив, вкрадчивая и медленная, спрашивает его, что же он все-таки думает по поводу ее судьбоносного заявления, а он терпеливо выслушивает ее, допивает чай и спокойно говорит, что ему надо подумать.

– Ну, представляете? – Галкин голос взлетает в поднебесье. – Ему надо подумать!

– Подумал? – Жаннета не собирается отвлекаться на несущественные Галкины эмоции.

– Да, – нехотя отвечает Галка. – В субботу обнародовал.

– И?

– У него есть баба, – бурчит Галка. – Вернее, была.

Мы с Жаннетой вновь переглядываемся. Вот это да!

Никак Николаша надумал уходить из семьи!..

– И он что, – озвучивает мои мысли Жаннета, – собрался валить к этой бабе?

– Да нет. – Галка опять тянется за шоколадом. – Говорит, это была просто интрижка. Пересып. Выход налево. В общем, что-то в этом роде.

– А зачем, – кривит губы Жаннета, – он тогда тебе рассказал об этой бабе? Чтоб показать, что тоже не лыком шит? В отместку? Или просто из серии «баш на баш» То есть ты ему честно все выложила, и он такой же честный, а?

– Я тоже так сначала подумала. – Галка устремляет печальный взор куда-то за наши с Жаннетой спины. – Но, как выяснилось, ошиблась. Ларчик-то просто открывался. Баба эта ждет ребенка…

Уппс!

– Да как он мог! – взвивается Жаннета. – На черта он все это тебе рассказал? Ведь еще ничего… – Ее взгляд падает на меня, она видит мои страшные глаза и быстро прикусывает язык.

Я понимаю, что она хотела сказать. Она так еще и не звонила Николаше. Все никак не могла принять решение. Впрочем, прошло-то всего ничего. Для такого дела иногда и поболее времени требуется, чтобы все в голове улеглось. В общем, Жаннета еще отмашку Николаше не давала, а он уже сам всем распорядился и признался Галке. Это может означать только одно… Я не успеваю додумать свою мысль до конца, как Галка медленно, еле ворочая языком, произносит:

– И что бы там ни было с этой бабой, он собирается заботиться о ребенке.

Еще не пришедшая в себя Жаннета грубо говорит:

– Он-то да, а вот девица-то сама?

– А что девица? – удивляется Галка. – В таких ситуациях обычно мужики – слабое звено. Это они вечно, как услышат, что баба залетела, бегут куда глаза глядят, отключают все телефоны и плевать на все хотели.

– А девицы, – вмешиваюсь в разговор я и бросаю красноречивый взгляд на Жаннету, – мол, это исключительно для тебя, – девицы имеют обыкновение менять свои решения двадцать раз на дню.

– Думаешь, она не захочет рожать? – Галка, естественно, не понимает, к кому были обращены мои слова, и принимает их на свой счет. – Я, кстати, даже не спросила, на каком она сроке, может, ей уже поздно делать аборт… Или не захочет оставлять ребенка?

– Думаю, – бормочу я, – уже наоборот.

– Я поставлю кофе. – Жаннета поднимается и идет на кухню.

– Галка, – осторожно спрашиваю я, – так я не поняла, он что, будет уходить? Или как?

– И я не поняла, – признается Галка. – Он на этот счет ничего не сказал.

Странным типом оказался Николаша. Вот уж от кого не ждала…

– Значит, пошла прахом твоя новая жизнь? – задумчиво говорю я.

– Почему это? – Галка с недоумением поднимает на меня глаза. – Сказать по правде, разборки с Николашей отбили у меня всякое желание общаться с другими мужиками.

– А в чем логика? – удивляюсь я.

– Логики никакой, – соглашается Галка, – но отбили – это факт.

Жаннета берется за Николашу на следующий же день. Прямо с утра звонит ему на мобильный и ехидно так спрашивает:

– А что же это ты, не поставив меня в известность, меняешь условия игры?

(Сужу, конечно, о беседе со слов Жаннеты, но она в таких красках описывает произошедшее, что картинка как будто стоит прямо перед глазами.)

– Ситуация изменилась, – в тон ей отвечает Николаша. – Желаешь услышать все в деталях?

– Даже не знаю, – тушуется Жаннета, ожидавшая, что Николаша будет каяться и биться головой об стену.

– Вот и отлично, – одобряет Николаша. – К тебе это ведь не имеет никакого отношения, верно? Значит, отчитываться я перед тобой ни в чем не должен. За то, что не поставил в известность, прости, но, сама понимаешь, такие дела, что не сразу все учтешь.

– Значит, отбой, – упавшим голосом уточняет Жаннета.

– Прости, – немного помолчав, повторяет Колюня. Наверное, только сейчас сообразил, что для Жаннеты это не просто игры в выяснения отношений.

– Ты-то сама как? – участливо спрашиваю я, когда Жаннета заканчивает свое повествование.

Сижу на работе, заканчиваю аналитическую записку о работе конторы за апрель и слушаю Жаннетины вздохи в трубке.

– В растерянности, – честно отвечает Жаннета. – Не могу понять, то ли мне сразу начинать расстраиваться по полной, то ли повременить, то ли не расстраиваться вообще.

– Все, что ни делается…

– Угу, – слышно, как Жаннета улыбается, – смешно, правда? Мы все, как один, на перепутье. Ты с Альбертино: нужен – не нужен, Галка со своей новой жизнью: начинать – не начинать…

– Димка с новой работой, – подхватываю я, – уходить иди не уходить.

– Правда? – оживляется Жаннета. – Я не знала, что он решил бросить свою контору.

– Он и не решил еще, – объясняю я. – Мается…

– Так что я не одинока. – В голосе Жаннеты звучит Удовлетворение. – Утешительно.

Вот уж точно, размышляю я, самое великое утешение на свете: знать, что не тебе одному хреново.

– Зачем ты надела брюки? – брюзжит мама. – Что было бы не надеть платье?

– У меня нет платьев, – спокойно объясняю я.

– Ну, юбку, – не сдается мама. – Что за мода – все время ходить в брюках? Немудрено, что ты до сих пор в одиночестве. Ты знаешь, что проводились исследования, которые показали: на девушек, которые носят юбки или платья, чаще обращают внимание мужчины.

Где мама берет весь этот бред? И неужели не понимает, что это все не более чем рекламная акция с целью изменить потребительские предпочтения?

– Мама, – говорю я вслух, – давай оставим эту тему. Все равно уже поздно.

– Действительно, поздно, – нехотя соглашается мама, бросая мимолетный взгляд на свои часики. – Мы договорились с Анной на три.

Сегодня звездный день. Мы наконец-то идем знакомиться с очередным кандидатом. «Мы» – потому что без мамы эта акция никак состояться не может. Я узнала о предстоящих событиях вчера поздно вечером. Пол-одиннадцатого позвонила мама и, захлебываясь от возбуждения, объявила:

– Завтра в три!

– Что делаем? – осторожно осведомилась я.

– Ну как же? – возмутилась мама. – Я же тебе говорила. Племянник моей знакомой.

– А-а, – протянула я, – этот… Мам, может, не надо?

– Как это – не надо? – воскликнула мама. – Все уже договорено. Не болтай чепухи и лучше подумай, что наденешь. Я буду у тебя завтра в два.

Я легла спать в разобранном состоянии. Так хотелось провести субботу в своем обычном режиме, и – на тебе! Похоже, что теперь все мои субботы ожидает незавидная участь. И все из-за этих чертовых мужиков! Нет, нужно было выйти замуж в двадцать – и сидела бы сейчас, не дергаясь, у семейного очага и воспитывала бы детей и гундела бы – как все гундят – на мужнины привычки и причуды, не заботясь о том, юбку надеть или брюки.

Я надела брюки, потому что в брюках мои ноги выглядят чуточку длиннее и стройнее, чем в юбке. Это – для неизвестного мужика. А вот скромный макияж и бесцветный лак я выбрала исключительно ради его тетушки. Двойной удар. Не понравлюсь мужику, так приглянусь его тетке, и тогда она ему всю плешь проест. Моя излюбленная тактика. Я всегда производила прекрасное впечатление на чужих мам, бабушек и тетушек. Не знаю почему, но они меня любили. Поэтому когда знакомиться с очередным претендентом предстояло в компании его родственников, то, готовясь к встрече, я учитывала и возможные потребности старшего поколения. Словом, сегодня я выглядела на все сто. Для любой аудитории.