— И что же? Вы против нашей свадьбы?

— Что вы! — замахал руками хозяин дома. — Я за. Просто не хочу, чтобы столь сильная семья, как северные волки Шеферды имела зуб на мою стаю после того, как ей пообещают, быть может то, что не исполнят. Яш пообещает вам стаю Рабах. Но он не сможет ее дать.

— А вы сможете?

Мужчина улыбнулся.

— Я смогу. После смерти моего брата.

Ретт молчал. Ему что предлагают убить главу стаи?

— Яш Рабах, насколько я знаю, еще не собирается к праотцам.

— Никто не знает, когда путь подойдет к концу. Джая последнее его дитя. Случись с ней беда, союза с Шефердами не видать. — мужчина безмятежно посмотрел на Ретта и у того волоски на теле зашевелились.

Их тут всего тринадцать. Если сбросить со счетов Жана, то двенадцать. А Рабахов, подчиняющихся Нирану сотня. И это не самопальные волки Мильдара, которые еще путаются в собственных лапах и поджимают хвосты. Это настоящие оборотни стаи, у которых есть сильный лидер.

Ретт быстро соображал. Добрый дядюшка может нынче ночью убить Джаю, но ее отец, все еще признанный альфа стаи жестоко отомстит. Это станет концом стаи — истребят сами себя в бессмысленной битве. Еще можно убить ее женишка, претендующего на власть над стаей после свадьбы, но это натравит на Рабахов Шефердов, тоже не слишком радужная перспектива, учитывая, что князь Маркии стае Рабах уже не доверяет. А можно подбить женишка-недоумка убить главу стаи, после этого Джая сама расторгнет помолвку. Тогда убить ее и прибрать стаю к рукам станет делом техники. Дальше пойти на поклон к Мильдару, глядишь простит и примет, кто-то же должен ттренировать и возглавлять его волков-недоносков.

И Шеферды и другие стаи Галивара останутся без поддержки и против тысячи уже обученных волков.

Ретт почуял, что зря они приехали в Гуджан, ой зря. От того как он себя поведет, зависят жизни всех, кто вступил в этот дом сегодня. Ниран не остановится перед убийством, Ретт читал это в его глазах. Слишком долго он мирился с собственным вторым местом в стае, а Яш Рабах, болван, позволил ему забиться в этот угол, далеко от альфы и ослабил свое влияние. Раскол стаи еще никогда ничем хорошим не заканчивался.

Ретт должен был обезопасить себя, своих людей и Джаю Рабах, как залог того, что их стая будет на стороне Галивара и Шефердов.

«Чтобы мама сделала в такой ситуации? Чтобы сделал отец или Хел? И главное — что делать мне?» — думал Ретт почти отстранено. Он понимал, что нити их жизней натянулись и могут оборваться, прими он неверное решение.

Ретт чувствовал себя загнанным в ловушку. Откажись он, и, скорее всего, ночью последует нападение. На него или на Джаю не важно, им не отбиться. Согласись — и Ниран тут же донесет об этом Джае и рассорит их, а для этого много и не надо. Даже если Ретт сейчас отступит, пообещает ему золотые горы и сбежит, прихватив, Жана и Рабахов из свиты Джаи, их нагонят и перебьют в городе или за ним, в зависимости от того, как далеко они смогут уйти.

Мда, вот так ситуация. Столкновение было неизбежно и только одно могло помочь в этой ситуации. Смерть Нирана, главы этой части стаи. Обезглавить это змеиное гнездо и точка.

Но… убить хозяина дома? В котором тебя дали кров? Это было подло и Ретт бы никогда не стал, но… Что если он найдет завтра утром труп Джаи Рабах? Адара? Жана?

А если он не справится с Нираном быстро, подоспеет его охрана и Шеферда как врага и психопата в лучшем случае вышвырнут вон из страны. О союзе можно будет забыть.

— Что ж, посмотрим как здоровье главы. — сказал Ретт, приняв решение. — Если он уйдет на покой, я буду знать с кем мне предстоит вести дела.

Ниран улыбнулся.

— Разумное решение, граф. К чему лить кровь молодых, когда достанет крови старика.

— Точно. Но как же Джая? Кровь ее отца будет на моих руках.

— Отец не муж, она быстро забудет.

Ретт кивнул. Эх, жаль было последнего приличного жакета и сапог. А впрочем, если он не выиграет этот бой, горевать об этом не придется.

Ретт обернулся и бросился на Нирана.

Джая с помощью сестер, смыла с себя дорожную пыль и пот, промыла тяжелые темные волосы. Дядя Ниран не вызывал у нее доверия, Халид предупреждал, что по возможности стоит обойти Гуджан десятой дорогой, но возможности не было.

Она решила, что отправится с Халидом, посмотрит на жениха в дороге, составит о нем мнение до того как он будет стоять перед ней в главном зале Дома Стаи. Взяла двух верных сестер-волчиц в телохранители. Отец никогда бы ее не отпустил, и Джая сбежала без его ведома. Нагнала отряд через сутки пути от Буланьера. Халид не мог ей возражать, не по рангу ему было, но он умолял ее вернуться под безопасный кров отеческого дома. Халид знал о новых волках князя, а Джая, выбираясь из своей золоченой клетки впервые в жизни и понятия не имела.

Отовсюду из каждой заставы и военной части несло новообращенными оборотнями. Им пришлось выбирать окольные пути, где они настороженно пробирались как напуганные зайцы. Волки Рабах крались по своей земле! Это было настолько непривычно и унизительно, что настроение Старшей дочери и так-то не радужное, скатилось в полное уныние.

Она не знала! Не понимала, почему так важно заручиться поддержкой Шефердов. Надеялась, что ее гневного «Не желаю!» будет достаточно, чтобы избавиться от помолвки.

И вот она сидела в доме, из каждого угла которого дышала опасность и ненависть. К ней, к девчонке, которая стала Старшей дочерью. Марида даже промеряла платье, которое ей принесли. На всякий случай.

На какой такой случай — гадала Джая. — На случай если изнутри его посыпали едким порошком, сжигающим кожу? На случай если ее собственная родня спит и видит как она умрет?

Джая хоть и была сильной оборотницей, всю жизнь прожила балованной драгоценной принцессой. С ней не обсуждали насущные дела, не брали на военные советы. Отец руководил стаей и у него было шестеро сыновей. До десяти лет Джая-да, младшая дочь, была просто сокровищем дома, единственной дочерью, избалованной и всеми любимой. Между ней и всеми горестями и страхами мира стоял отец и шестеро братьев. Такую преграду не могло прорвать никакая тревога или опасность.

В семнадцать ее нарекли Старшей дочерью. Надели ритуальное красное облачение, осыпали лепестками, дунули в лицо порошком специи маки. Джая была как в тумане после всех потерь. Все ее братья погибли в войнах. Отец стал седым стариком в один миг, а она вдруг стала наследницей. И она должна была быть альфой. Твердой как гранит. Но была ли? Джая не знала.

Она промаялась бездельем с полчаса, поела винограда. А потом измученная мыслями взяла шкатулку с рантами и пошла искать Ла Росси. Она обещала ему, так чего же ждать. Две телохранительницы шли за ней, но Джая и не замечала. За ней всегда шел телохранитель, с самого раннего детства. Раньше это был Фарух. Она привыкла к его мягким шагам и запаху. Он вселял в нее покой, отгонял тревоги. Ей грезилось, что он защитит ее от бури. От любой бури.

Глупые детские мечты. Фарух женат на волчице из стаи Валис. А она, Джая, уедет в Галивар и никогда больше его не увидит. Ни его, ни свой дом, ни пирожки халди, что пекут на первый день лета, и нежные лепестки редких белых роз, и острые яркие специи, изящные рисунки на телах… Вся жизнь, которую она знала, которую любила, останется позади. От этого стало так тоскливо и больно, что Джая еще сильнее захотела поговорить с этим странным алхимиком. Все прочие будут говорить с ней о долге. Она знала свой долг и приняла его. Но… Ей все равно было больно и печально и не у кого было искать утешения.