Процессия из младшей ветви семьи Рабах двигалась не просто медленно. Мучительно медленно. Они не могли вытерпеть перехода больше чем четыре часа. С ними были дети и старики, все впопыхах собравшиеся в сидящие на телегах. Кругом орали домашние питомцы — коты, собаки, курицы в клетках. Лошади устало тащили нагруженные сокровищами семья повозки и телеги.

Ретт отметил, что собрались они и правда всерьез, как будто покидали дом навсегда. Значит приказ Джаи был довольно внушительным. Ретту это было не на руку. Если сейчас девчонка задумается о том, что сама может управлять новообращенными волками Мильдара, то возможно условия их брака резко будут пересмотрены.

Оставить стаи Маркии воевать против волков Мильдара не было особой потерей для стаи Шеферд, но воевать вместе было бы куда сподручнее и безопаснее. Ретт, как и обещал Жану, старался проявить к Джае хоть толику участия. Ладно они не влюбленные голубки, но ведь не так уж он плох и отвратителен в конце-концов, чтобы они не стали хотя бы друзьями.

Его потуги быстро охладили. Жан и Джая практически открыто стали вести себя как парочка влюбленных. Жан ехал верхом, а Джая шла пешком рядом. Оборотни Рабах верховую езду не уважали. Алхимик и Старшая дочь Рабах не переставая разговаривали, смотрели друг на друга влюбленными глазами и то и дело Джая касалась голени Жана в простом собственническом жесте. Друг краснел сперва, а потом перестал.

Вежливые беседы Ретта сами собой сошли на нет.

Не то чтобы он проникся чувствами к Джае, или не дай Творец ревновал ее, но смотреть, как твоя невеста влюбленными глазами смотрит на твоего друга было не только неприятно, но и унизительно.

Да и потом… Это же Жан! Жан Ла Росси, вечно в железной стружке и с сожженными порохом бровями. Не воин, не оборотень, еще и изуродованный собственной парализующей сывороткой. И она между ними двумя выбрала… Жана? Не Эверетта, сильнейшего волка, будущего альфу, того кто спас ее никчемную шкуру от волков-солдат. И кто ее жених, на минуточку. Она выбрала Жана?

Ретт очень старался не обращать внимание на это маленькое предательство, но его гордость была сильно задета. Он считал, что Жан на его стороне при любых обстоятельствах, и вдруг оказалось, что появилась симпатичная девка и его друг тут же поплыл.

На ночь они встали в степном селе, где едва смогли разместить всех под крышей причем не важно какая это была крыша — сеновал, хлев или конюшня.

Ретт ужинал вместе со своей свитой: Жаном и Адаром в комнате, которую им выделили радушные хозяева. Джая и Халид Рабах неустанно заботились о стае: решали бытовые вопросы, утихомиривали стычки и улаживали недоразумения. Их голоса слышались из открытых в теплую ночь окон то там, то тут. Жан слышал Джаю и улыбался.

Эта улыбка взбесила Ретта окончательно.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — чуть не прорычал он. Жан спокойно ел свою крупу с редкими кусочками мяса. Нагрянувшая сотня Рабахов смела все, что было в селе.

— О чем?

— О твоих отношениях с моей невестой.

— Я уже все сказал тебе. Я влюблен в нее. Она, смею утверждать, влюблена в меня.

Ретт хохотнул. Жан поднял брови.

— Жан… Ты должен понимать. — Ретт не хотел причинять другу боль, но кто-то же должен был образумить этого недотепу. — Она волчица. И она навсегда останется волчицей. Она будет подчиняться альфе. А еще, она будет искать своего волка. И хотеть волка. Ты… ты просто человек. Ты не сможешь…

— Но ведь ты любишь Терезу.

Ретт сконфуженно отвел глаза. Любит?.. Он не давал своим чувствам таких громких определений. Она просто… он просто чувствует ее не так как прочих. Это волчье влечение. Тяга. Но любовь?..

— И что?

— Она не волчица. Разве ты не будешь искать себе волчицу?

— Я сделаю ее волчицей. Ты что забыл зачем мы приехали в эту проклятую страну?

— Я помню, Ретт. Мне кажется, это ты забыл, зачем мы приехали. Ты ведь не собирался жениться. Ты хотел разорвать помолвку. Да, обстоятельства сложились таким образом, что объединение стай было бы прекрасным выходом. Но ведь мы можем повлиять на эти обстоятельства…

— Я поклялся деогенсе, что женюсь на Джае Рабах. Император Карл не примет отказа. Я женюсь или стая лишится покровительства короны.

Жан медленно закрыл и открыл глаза.

— Я понимаю что на кону. Но разве действия Мильдара уже не нарушили Великий Союз? Должен ли ты все еще подчинятся короне?

— Скажи это моему отцу! — фыркнул Ретт.

— Ты будущий альфа клана. — заметил Жан.

— И что? Что ты предлагаешь мне? Из-за того, что вы двое навоображали себе любовь, подставить всю свою стаю? Отпустить две сотни волков Рабах, которые смогут послужить нам, подыхать под предводительством сопливой девчонки? Ты это предлагаешь?

— Нет. Не это. — Жан был совершенно непоколебимо спокоен.

— А что тогда? — развел руками Ретт.

— Найти сыворотку и сделать антидот. А если не получится — оружие.

Ретт медленно отстранился от стола.

— Оружие против оборотней? Антидот? О чем ты черт побери?

— Я знал, что тебе это не понравится Ретт. Но прошу, не будь сейчас оборотнем, будь алхимиком. Будь рациональным.

Ретт молчал, и это стоило ему усилий. Потому что от таких слов рациональным ему быть не хотелось. Хотелось встряхнуть Жана как тряпичную куклу, чтобы думал прежде чем болтать об оборотнях. Но все же Ретт сдержался и задушил свой простой, волчий гнев.

— Говори. — сказал он спокойно.

— Ретт, я знаю, что тебе это не по душе, но раз они смогли превратить обычных людей в оборотней с помощью какого-то препарата, то значит процесс можно и обратить. Так же как с вампирами. Разве ты не видишь связи? Мы остановили процессы в телах Сары и Лазаря Фетаро. Они не испытывали жажды крови.

— И теряли способности. — заметил Ретт.

— И что с того? Они просто становились людьми. Если можно сделать из человека вампира, из вампира человека и наконец, из человек оборотня…

— То значит и оборотня можно превратить в человека. — закончил Ретт.

— Прошу, просто обдумай это с холодной головой. Если мы достанем сыворотку и исследуем, то мы сможем просто обратить этих людей обратно. Вылечить их. И не будет никакой тысячной армии волков, угрожающей вашим с Джайей семьям.

— Зато останется оружие, способное превратить Бессмертного в обычного человека. Сделать меня человеком. — губы Ретта с отвращением искривились. Он родился волком. Он обращался уже в три года. Он пробежал на лапах не меньше чем на ногах. И теперь Жан говорит что «вылечит» его?!

— Ты смотришь на это с позиции оборотня. — досадливо сказал Жан.

— Но я и есть оборотень, Жан! И до вчерашнего дня тебя не смущало, что я и моя стая своими нечеловеческими способностями защищают тебя. Но теперь у тебя появилась девка и все стало совсем иначе. Теперь я и моя семья больны, а ты значит спаситель и вылечишь весь мир. Так выходит?

— Ретт, прошу не передергивай мои слова.

— А ты не думал, что она просто использует тебя? Она хочет вылечиться от оборотничества?

— Конечно нет! — вспылил Жан. — Ретт, не кипятись, никто не говорит о том, что это будет принудительное лечение всех оборотней. Но разве ты сам не хочешь уничтожить вампиров.

— Вампиры убивают людей.

— Не все. Не каждый из них. Тесс тоже вампирша. Может быть и она убивает людей.

— Она не станет убивать!

— Откуда ты знаешь, Ретт. Ты судишь одних по себе, а других по своим предубеждениям. Все вампиры у тебя враги и нелюди, но твоя «девка» не такая.

— Мда, здорово она тебя обработала. Любо дорого посмотреть. Еще вчера у меня был друг и соратник, а сегодня уже враг. Браво, Джая, умный ход. Только вот не думал я, что ты такой идиот Жан.

— Иными словами, меня нельзя полюбить. Только использовать в интриге против тебя? — Жан улыбнулся, задергались мышцы лица. Ретт не знал что отвечать. Он злился и чувствовал себя брошенным и преданным.