Брат, который посочувствовал моей незавидной участи, долго меня учил, почти год передавал свои знания в мою опустевшую голову, которая только и могла, что вычислять шпиона, но все получилось. Он смог заложить столько, что совсем скоро я сам оформил выгодную сделку, только после этого Динар исчез со всех радаров, покинув родной город.

«Если нужна будет помощь, найдешь» — сказал на прощание.

С тех пор прошло семь лет, у меня уже подрастает дочь, успел развестись с женой, которую подловил на измене и только благодаря этому все ее состояние смог забрать себе, точнее, перевел на счет Миланы, чтобы от матери хоть что-то хорошее ей досталось. Сторона жены, конечно, долго пыталась меня на чем-то поймать, но безуспешно. Так мы и разошлись как в море корабли, и ни мои родители, ни теща с тестем не могли как-то повлиять на это решение. А тем и другим, со временем, я просто запретил появляться в моем доме и подходить к внучке, раз не могут принять моего решения и понять. Я ведь шел им всем на встречу, да только за моей спиной они возили Милану на тайные свидания с Мартой, как будто что-то в этой женщине могло поменяться. Она как была эгоисткой, так ей и осталась.

Отгоняя непрошеные мысли, я достал второй телефон из кармана и долго гипнотизировал его взглядом, взвешивая все за и против. Но, иногда нужно признаться хоть самому себе, что ты все же, какой-никакой человек, а не робот, что дальше так продолжаться просто не может, ведь у меня дочь… Она во мне нуждается как никогда ранее.

Отбросив сомнения, набрал один единственный номер, который хранился в записной книжке, и стал вслушиваться в долгие гудки. Я ведь нашел Динара почти сразу, как он уехал. Братец купил домик на берегу черного моря, а потом построил свой отель, который пользовался популярностью до сих пор. Конечно, сейчас он расширился, не ограничился одним отелем, но тогда не побоялся начинать с малого.

— Да? — хриплым голосом ответил брат.

— Мне нужна твоя помощь, — думал, что выдавлю из себя эти слова, а на деле получилось даже очень правдоподобно, с просящими нотками, с надеждой в голове.

— Думал, не попросишь, — ответил Динар и сбросил вызов.

И все проблемы как-то одним разом съехали с моих плеч, даже дышать стало легче, жить захотелось.

Еще до конца не веря в свое счастье, я позвонил начальнику службы безопасности и предупредил, то на днях появится мой брат, которого нужно будет обязательно пропустить. Вот только совсем не ожидал увидеть Динара через два с половиной часа в строгом костюме, в начищенных ботинках и с дьявольской улыбкой на лице.

Мы стояли друг напротив друг — два одинаковых с виду, но такие разные внутри.

— Готов? — зачем-то спросил, видя, как он разминает шею и хрустит пальцами.

— Всегда готов! — отрапортовал и крепко меня обнял, — ох я им тут устрою! Засиделись, оборванцы!

Даже рассмеялся, впервые за это время я искренне заржал в голос, подхватывая вещи и пулей вылетая из кабинета, позволяя Динару творить все, что вздумается! Он не подведет! Если надо, пусть, хоть всех к чертям убирает и с новой командой идет дальше, а я к дочери, которая обязательно оценит мое появление!

Дамир

Я впервые за эти годы, да и вообще за все время бежал по коридорам фирмы, сшибая всех с ног и улыбаясь так, словно умалишенный. Сотрудники расходились в стороны, кому-то приходилось бросать на пол бумаги и папки, лишь бы успеть отскочить, но мне было все равно, совершенно.

Окрыленный какой-то свободой, я сел в ожидавший меня автомобиль и первым же делом попросил водителя отвезти меня в клинику. Запонки были благополучно сдернуты с рубашки и убраны в бардачок машины, рукава закрутил так, как мне было удобно. Пиджак и галстук были отправлены на заднее сидение, возможно, что-то даже не долетело на назначенной цели, но было все равно.

Всеми мыслями я был с дочерью, просил у нее прощения и обещал больше времени проводить с ней. Я выстроил целый монолог в голове, но когда добежал до палаты, ни Альбины, ни Миланы там не было. Только убранное кресло, на котором аккуратной горкой лежало сложенное постельное белье, подушка, да плед, второпях содранный когда-то с моей кровати, ну и заяц, чья длинная лапа свисала почти до пола.

На негнущихся ногах вышел их палаты, где мне навстречу шла медсестра.

— Они на занятиях, — добродушно пояснила и совсем даже не знала, как я после ее слов расслабился, — вас проводить?

— Было бы неплохо.

Я шел коридорами и переходами, ведущими из одного крыла клиники в другое, спускал на лифте и думал о том, что такой сложный и замысловатый путь каждый день проделывает Аля, при этом таскает ребенка на руках, кормит, развлекает и про свою работу не забывает. А я сам, например, забыл позвонить на счет квартиры, зато нашел другую, ближе к клинике, просторнее и шире. Но нашел не для Альбины, а для нас, чтобы по очереди ночевать с дочерью в палате и полноценно отдыхать в удобных апартаментах. Согласить ли девушка переехать туда? Сложно сказать, но, если ей все же, захочется поселиться именно в той квартире, пусть живет в свое удовольствие.

Медсестра довела меня о закрытой белой двери и благополучно исчезла, не сказав ни слова. А я, сглотнув вязкую слюну, приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Сразу же на выходе стояла коляска, рядом с ней, сидя прямо на полу, находилась Альбина и взволнованно дергалась, когда из зала доносилось кряхтение и стоны. Только потом я поднял глаза и увидел дочку, которая упорно выполняла упражнение.

Сколько мне сил понадобилось, чтобы остаться на месте, не знаю. Мне хотелось вырвать ребенка из рук врача, прижать к себе, особенно, когда Милана поджимала губы и на ее глазах блестели слезы.

Я так и простоял до конца занятия, и только когда Альбина поднялась на ноги, зашел в зал и вперед нее добрался до дочери, которая смотрела на меня, не веря своим глазам.

— Папа? — даже переспросила, морщась от боли.

— Это я, моя ягодка, это я!

И Миланка, моя выносливая девочка, моя молчунья, разревелась в голос, обхватывая мою шею руками и утыкаясь в нее носом. Я же почему-то при этом смотрел на сиделку, которая сама украдкой вытирала слезы и, неуклюже переставляя ногами, побрела к выходу, выкатывая коляску. Мы так и дошли до палаты, каждый думая о своем, и только после того, как уложил ребенка в кровать, дочка спросила:

— Папа, ты надолго? — смотрит настороженно, готовая разорвать мое сердце второй волной горьких слез.

— До утра, — присел рядом с ней и прошептал, — прости меня, дочка…

Кажется, даже у самого слезы потекли по щекам, наверное, именно по этой причине и прижался к маленькой ладошке губами, не поднимая головы и стараясь справиться с неожиданно нахлынувшими эмоциями. Кто бы мне сказал, что я — скала, бесчувственная тварь и тиран буду плакать на кровати дочери, не поверил бы. Но факт остается фактом. Эта Евгения сделала то, что не смог сделать никто — пробила мою броню, надавив на самые больны раны, раскрыла глаза и заглянула в душу.

— Я тебя люблю, папочка! — за спиной тихонько закрылась дверь, а это значит, что Аля деликатно удалилась, оставив нас одних. Нужно будет до нее дойти, пока Мила будет спать, и поговорить. Ведь без помощи массажистки мне не справиться никак.

Сидя с дочерью на кровати, я читал какой-то детский рассказ и сам изредка посмеивался над героями, а Милана, она, кажется, пропускала все мимо ушей, полностью сосредоточив внимание на мне. Она даже зайца отложила в сторону, обняв ручками мою руку и прижавшись к ней щекой. А я гладил ее по голове, обнимал и проклинал тот день, когда променял собственного ребенка на валюты, престиж и вечные командировки. Они ничего не стоят, а вот эта детская радость и восторге… Я бы многое отдал, чтобы повернуть время вспять и исправить свои ошибки.

Перетаскивая Милану в уборную, обнаружил, что ребенок меня дико стесняется. Ох, девочка же! Пришлось просить дежурившую медсестру помочь нам с таким деликатным вопросом. Сам же очередной раз понимал, как тяжело Альбине и, для себя решил, что буду уговаривать девушку поселиться в моей квартире, всеми, правда и неправдами буду! Пусть отдыхает под присмотром, а я и еду буду заказывать, и все условия создам для комфортного проживания.