Преимущества? А вот скажите, какой щит проживет дольше — тот, который встречает только голос, или тот, который при этом еще и магию воды отражает? Вот-вот. В этом-то все и дело.

Но за все эти два сражения я так и не сподобился взглянуть, какая магия заключена в голосе сирен и что за щит я поставил. Кстати, пришлось разрабатывать несколько щитов, в которые трансформируется любая из частей универсального, подвергнутая атаке.

Магия разума. Я моментально сориентировался. Магия разума не могла проникнуть в мой мозг, но это не значило, что я, прошептав простенькое заклятие, не сумею подслушать мысленный разговор двух сирен. А те даже не поставили защиту, уверенные, что я не владею подобной магией. Все-таки они тупые! Это после того, что я им продемонстрировал: все четыре стихии, вдобавок алхимия, да еще и подлечить себя успел, — они не смогли понять элементарного: я могу и магией разума владеть. Может быть. А пока…

— Признаться, я никогда не беру в свою свиту обращенных низших, — раздался мягкий голос прямо над головой. (Интересно, она заметила, что…) — Но в этот раз я сделаю исключение, — продолжала разливаться соловьем сирена, а я невольно отметил, что говорить ей довольно трудно (вероятно, сирены общаются только мысленно). — Ты неплохо меня позабавил, да еще и симпатичный… — А здесь мне надо покраснеть. Угу, разбежалась… — И поэтому…

Время. Эта мысль кольнула меня изнутри и заставила действовать так быстро, как я ранее даже и не мог представить. Прыжок назад, но не далеко, и уже в прыжке полностью возобновить поток силы, наполнив им свой щит.

И вокруг сирены сомкнулась та самая воздушная преграда, что совсем недавно служила мне надежной защитой. Надеюсь, вы не забыли, что мой щит двухсторонний? Вот и я не забыл. И не только, ведь не зря же я начертил круг из соединенных рун, а не одну руну, а?

Кроме того, мой щит невероятно гибок — если разобраться в его строении, то хозяин заклинания может как расширять его после активации, так и сужать. Последнее дается гораздо легче…

И щит сузился настолько, чтобы взметнувшаяся было сирена поняла, в какую ловушку попала… Но это ее не утихомирило. Зашипев, эта тварь — сейчас различия между человеком и сиреной наиболее были очевидны — начала сползать по воздушным стенкам щита… водой. Глаза, руки, тело — все превращалось во влагу, стекая вниз, к земле…

Но, я напомню, щит был усовершенствован, а это значит — он полностью защищал со всех сторон: сверху, снизу, с боков. В чем самоуверенная сирена и убедилась. А я для надежности сжал щит еще, из-за чего она оказалась в тесном, не дающем нормально пошевелиться пространстве.

Тут впору злорадно расхохотаться, потрясая руками и издевательски вопя «попалась», но у меня имелся один важнейший и неоспоримый аргумент — время.

— Сейчас ты ответишь на все мои вопросы, — хладнокровно заявил я шипящей сирене. Не знаю, что именно почудилось ей в моем голосе, но она внезапно успокоилась, глядя на меня своими кошмарными синими глазищами. — На кой вы сюда явились?

— Жить. Мы собираемся здесь жить, — ответила сирена спокойно.

— Зачем? Что вам в море не сиделось? И зачем вы… обращаете людей?

Она изумленно вскинула брови.

— Затем, что нам нужны слуги. И не нужны люди. Они мешают.

— Чем отличаются обращенные от… вас?

— Они слабее. И не могут быть магами.

— А вы, значит, воевать пришли.

— Нет! — Тут сирена возмутилась. — Нет. Мы пришли жить.

— Какого… как жить, если вы тут всех убиваете! Я так понимаю, обращенного уже не вернуть в человека?

— Не вернуть. Мы убиваем, потому что это необходимо.

— Необходимо? Вы…

— Мы не можем больше оставаться в море, — перебила меня сирена.

— Почему?

— Потому что в последнее время в одном месте… появился камень. Он влияет на нас.

— Как?

— Как наш голос на вас. Но эти излучения, что он издает, только убивают либо причиняют сильную боль. Чем ближе к камню, тем сильнее боль, и так продолжается до самой смерти от боли, если сирен или сирена не покончат с собой… Кстати, все низшие, то есть обращенные, находившиеся вообще в радиусе действия камня, умерли сразу, как только он появился. К счастью, он оказался довольно далеко от столицы, и правящая семья, то есть моя семья, выжила. А потом мы стали уходить сюда. Я так понимаю, тебя интересует именно это? Я расскажу. У побережья еще можно существовать, но дальше… Мы перетащили манящие артефакты, предназначенные для привлечения тех, кого краем задел наш голос, сюда, но река пока слишком узка, чтобы пропустить их всех через себя. Поэтому все обращенные работают либо над расширением реки, либо в сопровождении пары магов отправляются в деревни. Мы обустраиваем реки и создаем водоемы по типу озер. Со временем мы их расширим…

— Ничего у вас не выйдет! — огрызнулся я. — Будет война. Она уже началась. — Я кивнул в сторону моря, откуда, не смолкая, доносился грохот взрывов.

Сирена внезапно вся как-то поникла.

— Ну и что? А что нам еще остается, человек? Подыхать в море? Никогда!!! — тут же взорвалась она.

— Но… можно же было договориться. — Я наклонил голову. Мой план, если честно, состоял в том, чтобы действительно договориться.

— Сейчас уже поздно, — холодно усмехнулась сирена. — К тому же вряд ли бы люди согласились добровольно превратить эти места в наши владения, а быть просто речными русалочками мы не согласны…

— Вы не пытались бороться с этим камнем? — перебил ее я, лихорадочно размышляя.

— Сильнейшие маги погибли, — устало, как маленькому, ответила она мне. — Мы не знаем, что это за магия и не можем определить.

Не могут определить? Не могут… определить?

— А если вы сможете определить? — Я наклонился вперед, лихорадочно вглядываясь в лицо сирены.

Она тоже пристально на меня посмотрела.

— Мы владеем только магией воды и разума, но если у нас будет готова форма для отражения другого вида магии, дело будет сделано: у нас тут есть один умелец, он доберется до камня и разрушит.

Я почувствовал, как лицо раздирает торжествующая, ни с чем не сравнимая усмешка.

— Тогда смотри внимательно, сирена. И не говори мне потом, будто это не значит, что вы уйдете и никогда — слышишь, никогда! — не появитесь здесь!

И я чертил на все еще мокрой земле руны, размахивал руками, объяснял, доказывал, привел в пример их голос, против которого я и поставил защиту, вопил как умалишенный: «А я говорю — сработает!» — грозил убить ее, если она не поверит…

Но она поверила. И пообещала, дала слово. В общем, звучало это так:

— Мы уйдем, но только после того, как проверим твое заклинание. И если оно сработает, мы никогда здесь не появимся. Но если… — Она злобно прищурилась. — Будет не просто война. Будет бойня. Ты меня понял?

— А то! — счастливо улыбнулся я. — О, мне, кстати, пора. Вот, ты свободна, а я пошел. Прощай!!!

И я, чувствуя, как внутренние часы отмеряют последние мгновения, поспешил прочь, желая оказаться вне влияния ее голоса раньше, чем закончатся эти злосчастные десять минут…

И когда я уже облегченно вздохнул, а занавес махнул ручкой на прощание, позади раздался мягкий голос сирены, догадавшейся шагнуть чуточку вперед:

— И помни: море ждет тебя…

«Но каков! Каков! Даже не споткнулся, хотя я уверена, что голос дошел до него! Так и есть, защита спала. А он все так же идет прочь… Но ничего! Теперь стоит только ему расслабиться — и все, конец. А если учесть, что мой голос действует как яд… — Ронкорра злорадно улыбнулась. — Будет моим. Рано или поздно…»

Со стороны моря вновь раздался грохот.

«Но война нам действительно не нужна. И менять море на какую-то испещренную реками сушу я не собираюсь… Отец будет только „за“. — Сирена вновь прокрутила в голове схему заклинания. — Сможет. Наш Арш все сможет… А как обрадовался этот маг, когда узнал, что у нас тоже есть универсал, да еще сильнейший. Интересно, что значит „универсал“? Тот, кто может использовать любой вид магии, видимо. Но, несмотря на это, знания мы имеем только по магии разума и воды. Этот маг дал нам сокровище. Против земных магов это стало бы неоспоримым оружием… Но я обещала. А слово дочери Властителя что-то да значит!»