Итак, мы привели в пример несколько образов, в том числе жителей Спрингфилда, чтобы проиллюстрировать ряд важных свойств лицемерия. Лицемер сознательно нарушает якобы поддерживаемые им принципы. Или же он исповедует принципы в духе мистера Бернса, преднамеренно поступая вразрез с предыдущими или запланированными действиями, дабы свести к минимуму очевидное или скрыть тайное. Главное здесь — непоследовательность. Интересно, что членов семьи Симпсонов (за редкими исключениями) нельзя назвать лицемерами. Спросите, а как же Барт? Да, он лицемерит, но только вследствие принуждения, да и то нечасто. Гомер? Вовсе нет. Он поступает в полном (если не бездумном) согласии с разделяемыми им гедонистическими ценностями, кроме тех случаев, когда на его долю выпадает серьезное нравственное испытание, и тогда он не только поступает правильно, но и делает это с оглядкой на вечные ценности[242].

Многие философы рассматривают лицемерие как нечто весьма далекое от простого понятия. Заблуждение в данном случае объяснимо, даже естественно, но все же это заблуждение, и забавный пример шефа Уиггама демонстрирует, почему это так.

Ошибочно считать, будто лицемерие по сути своей предполагает обман, а лицемер так или иначе притворяется или вводит в заблуждение[243]. Согласно этому взгляду, лицемерие — это своеобразная ложь. Человек притворяется, прячется за подходящей маской, действует под предлогом добрых намерений. Это делается ради двоякой цели. Во-первых, благодаря этому дурные поступки кажутся менее вопиющими, а во-вторых, это отвлекает внимание от того, что может вызвать подозрение, привести к раскрытию тайны или мотивов поведения. Так, лицемер даже может обманывать самого себя в том, что касается его нравственной позиции.

Хотя я признаю, что многие лицемеры подходят под данное определение и что зачастую цель лицемерия — обмануть или оправдаться, я не считаю, что в этом суть лицемерия. Иногда мы не осознаем своих намерений, а порой забываем или не можем понять те ценности, которые представляем другим. Если лицемерие бывает неосознанным, то, следовательно, оно не обязательно является умышленным обманом. И наоборот, если я предъявляю окружающим фальшивые ценности, но вследствие робости не решаюсь действовать в соответствии с истинными убеждениями, то я буду поступать согласно заявленным ценностям. Это не лицемерие, поскольку в данном случае слова не расходятся с делом. Просто я не верю собственным словам, только и всего. Кроме того, как демонстрирует пример дона Мануэля, возможно одновременно и одинаковыми поступками следовать собственным ценностям и тем, которые человек придумывает для окружающих. Это также не является лицемерием. Введение других людей в заблуждение касательно своих ценностей или намерений как таковое — это еще не лицемерие, а форма обмана. Суть лицемерия в другом.

Как получилось, что многие мыслители заблуждались на этот счет, пусть даже их ошибка, как я уже сказал, была понятна и естественна? Мое мнение таково. В Древней Греции слово «лицемерие» первоначально означало не нравственный порок, а сценический прием — ношение маски. Позднее, в Средние века, эта метафора стала применяться для описания тех, кто прятался за фальшивыми ценностями. Искажение ценностей считалось тогда и остается сегодня серьезным нравственным проступком. Но такое понимание заметно отличается от современного. Искажение духовных ценностей подобно обману и может порождать лицемерие, но не более того. Современная концепция даже не считает обязательным условием предъявление лицемерами ложных духовных ценностей. Поэтому идея о том, что лицемерие в своей основе предполагает обман, — анахронизм, возврат к устаревшему смыслу понятия. Совершенно игнорировать современный узус языка значит неоправданно пренебрегать здравым смыслом.

Другая причина состоит в том, что устаревшее понимание лицемерия, как это кажется на первый взгляд, подкрепляется рядом выдающихся исторических и литературных примеров. Из последних на ум приходят Тартюф из одноименной пьесы Мольера, Жюльен Сорель из «Красного и черного» Стендаля и Урия Гип из «Дэвида Копперфильда» Диккенса. Лицемерие становится интересной и богатой сферой для литературного исследования, когда лицемер образован или хотя бы умен. Противоборство моральных и интеллектуальных ценностей доставляет удовольствие. Но по большей части лицемерие скучно и банально. Не следует думать, будто исключения составляют правило, и приписывать лицемерам несуществующие достоинства. Большинство из них не очень умны, и хотя многие используют лицемерие как дымовую завесу, вовсе не обязательно обманывать, чтобы быть лицемером.

Если бы целью лицемерия был обман, то бесцельное лицемерие не должно было бы обманывать. Для обоснования простого понятия нужно привести пример, где отсутствуют ум и заурядное намерение вводить в заблуждение. «Симпсоны» предлагают нам идеальный пример в пухлом лице шефа Уиггама, действия которого идут вразрез с принципами, которыми он должен руководствоваться как один из полицейских Спрингфилда. Однако мы должны быть внимательны, потому что нечестный полицейский и плохой полицейский — это не одно и то же, а Уиггам является и тем и другим.

Это примеры профессиональной некомпетентности Уиггама, которая, конечно, печальна, но с моральной точки зрения нейтральна. Действительно ли он служит и защищает? Только минимально. Однако причиной этого может быть не только некомпетентность, но и мотивы, стоящие за его компетентным, но сомнительным с моральной точки зрения исполнением долга.

Здесь Уиггам не проявляет некомпетентности или лицемерия. Он отвечает на вызов, пусть даже из собственных соображений. А вот когда он берет взятки, употребляет наркотики, нанимает проституток, нарушает долг и злоупотребляет властью, то его лицемерие оказывается налицо.