Я обрадовалась.

— А Сабина не против?

— А мы официально распишемся сразу, а уж свадьбу гульнем потом.

Молот закурил, а я, осмотревшись по сторонам, поняла, что тревожно на сердце от происходящего. От того, что с каждым днем часть становится все более пустой. Срочники разъезжаются по домам, а те, чей срок службы еще не завершается, уже уехали в Ульяновск. Грызунов тоже был в новой части. И мы через пару дней все разлетимся по свету.

Услышала шаги за спиной. Обернувшись, увидела Эскулапа.

— На, держи, — он протянул мне пепельницу.

Я покрутила ее в руках, задумчиво рассматривая.

— Подарок?

— Ага, нашел ее в Герани. Вот, память тебе.

Я перевернула панцирь, на нем была изображена девушка в тельняшке и в голубом берете, с рюкзаком за плечом. Удивительно, но мысль о том, что этот сувенир сделал из несчастного животного уже не пугала меня.

— Спасибо тебе, — я обняла парня.

— А Литвинов где? — спросил Молот.

— Бар-кафе с медичками прощается.

— Этот в своем репертуаре, — засмеялась, вспомнив как в последний месяц Остап переключился на Иру. Кстати, начав встречаться с парнем, медсестра стала намного улыбчивей и добрей. По крайней мере, мне так показалось.

Юля уволилась из армии и еще несколько недель назад уехала в Москву. Удивительно, но я больше не злилась на нее. Этот месяц, пока мы были здесь, я часто общалась с ней. Юля помогала мне делать кое какие документы, мы разговаривали вечерами о Громе и ждали с ней вместе звонков от него. Звонков, кстати было немного. Всего пару, но каждый из них для меня словно лучший праздник. Когда слышу его голос, могу только по его тембру определить в каком он состоянии. Держится твёрдо и уверенно и обещает вернуться ко мне до нового года. Всего то четыре месяца продержаться, и будем вместе.

Мне кажется, за эти месяцы я взрослее стала. Или мудрей. Разлука сильно повлияла на меня. Думала, без Грома не смогу даже в кабинете его находится, так больно будет. А сейчас, смотря на то, как часть разъезжается, понимала, что больше не будет веселых посиделок за чаем с ребятами, не будет глупых шуток Эскулапа и задорных улыбок Литвинова. Не будет разговоров о книгах с Сабиной по вечерам и вечного ворчания Сугробовой по утрам, по дороге на работу.

— Не грусти, красотка. Все хорошо будет, — улыбнулся Эскулап и, поднявшись с земли, закурил.

Из подъезда дома вышел Сан Саныч. В его руках был какой-то сверток из ткани.

— Последнее, — с этими словами он закинул вещи в грузовик. — Можем ехать.

Мы поднялись с земли и подошли к прапорщику. Молот закинул в кузов Петю.

— Ну что, девчонки, — улыбнулся Сан Саныч. В его глазах блеснули слезы. Сабина первой обняла старичка. Я вторая.

— Я буду скучать по вам. И по Мишке, — улыбнулась, когда пес ткнулся носом мне в ногу и подставил голову, прося ласк. Я погладила его.

— Ты приедешь к нам? В часть? — спросил Сан Саныч.

Я не знала, смогу ли снова увидеть его.

— Постараюсь.

Сан Саныч уехал, а мы еще долго стояли на дороге и смотрели вслед машине, которая уже скрылась с виду. Все молчали. Сложно было каждому из нас. Уверена даже здоровяку Молоту приходилось сдерживать слезы.

— Ну что ребят, пойдем пить чай? — прозвучал голос Сабины. Мы обернулись, девушка улыбнулась нам.

— Прощальный вечер с чаем и пирогом. Стол уже накрыт.

— И когда ты все успеваешь? Даже я так быстро не смог бы скорпионов засушить, — хохотнул Эскулап.

Мы обнялись и, смеясь, отправились к нам в комнату.

— Вит, иди кушать! Стол накрыт!

— Сейчас, мам!

Мне оставался последний абзац. Проверив диктант Силеверстовой Маши, я отложила тетрадку в сторону. Подумала о том, что нужно будет завтра разобрать с ней ошибки.

Мама сегодня выходная, в институте генеральная уборка, так что профессор сегодня на хозяйстве.

На столе меня ждал дымящийся, аппетитный борщ.

— Вкуснятина какая, — улыбнулась, вооружаясь ложкой.

— Поешь. А то как дюймовочка, все перекусами. Исхудала как, — проворчала мама, нарезая овощи для рагу.

— Наберу еще. Сейчас Гром мой вернется и наберу.

— Гром ее, — процедила мама сквозь зубы. — Вернется, а потом уедет..

Я закатила глаза. Началось.

— Ну мам, хватит…

— Что мам? — взорвалась женщина, бросив на столешницу полотенце.

— Знаю я этих военных! Нашла ж, с кем связаться! Вон у сестры твоей жених — начальник аналитического отдела по конструированию самолетов! Вот, что значит надежный и серьезный. А твой..

— А мой сильный и смелый. И, между прочим, жизнью рискует, чтобы такие как ты и я, и муж моей сестры чувствовали себя в безопасности!

Меня злили слова мамы. Аппетит совершенно пропал. Да еще и Гром уже две недели не выходил на связь. Я сильно переживала. Сделав погромче телевизор, переключила новостной канал.

— А теперь срочное сообщение, — раздался из динамиков голос диктора. На экране показали кадры военного репортажа. Сердце замерло в тревоге.

— Сегодня ночью стало известно, что нашими военными удалось отбить занятую ранее боевиками высоту. Как итог уничтожено около сотни членов незаконных бандформирований. На месте обнаружен целый склад боеприпасов. В результате операции практически весь состав взвода остался жив, ценой героического поступка командира, Громова Игоря.

Из рассказов участников операции, разведданные оказались неточными. На подступе к высоте, оказалось, что боевиков намного больше, чем предполагалось. Отступать было некуда, начался обстрел наших солдат. Пробравшись на высоту в тыл врага капитан Громов, вместе с двумя бойцами, был обстрелян практически в упор с автоматов. Получиив серьезные ранения, он остался на высоте, приказав бойцам спуститься. Игорь передал по рации о координаты и вызвал на себя обстрел с воздуха. Все боевики были уничтожены. Стало известно, что командир будет удостоен звания дважды героя России посмертно.

В глазах потемнело. Я не верила ей. Смотрела на экран, на кадры военных и просто отказывалась принимать эту чушь! Он не мог погибнуть! Он обещал мне! Обещал вернуться!

— Вита, что с тобой? — мама подскочила ко мне. А я даже глаз на нее поднять не могла. Вдруг не осталось сил совершенно ни на что. Я словно сдувшийся, лопнувший шарик.

Я набирала номер телефона снова и снова. А потом он просто взял и зазвонил.

— Вита, это Оверьянов! — услышав голос ком пола, я почувствовала, как ком подкатил к горлу.

— Дмитрий Алексеевич, скажите, что это неправда…

— Вита, ты должна быть сильной… — раздался его убитый голос.

Меня разрывало. Какой сильной?! Его нет! Он спас других ценой собственной жизни! К черту это геройство! К черту весь этот мир! Я не хочу так! Не хочу быть в мире, где нет Грома! Мне незачем здесь вообще быть!

Я не помню, чем закончился разговор. Не помню, что было со мной оставшийся день. Слезы душили. Я задыхалась, я плыла где-то в потустороннем мире. Я не понимала, где нахожусь, я не хотела верить в происходящее. Я прижимала к себе его футболку и вдыхала ее аромат, заполняя свои легкие им.

Очнулась, когда за окнами было уже темно, а мама пыталась напоить меня очередной дрянью.

— Выпей и послушай меня, — она села передо мной. По ее взгляду я поняла, что она не отстанет, пока я не выполню ее требования.

— Это то о чем я и говорила.

Я не хотела ее слушать. Отвернулась.

— Вита, послушай меня. Сейчас ты должна взять себя в руки. Я купила тебе билет в Москву. Вылет завтра в шесть утра. Ты полетишь, Оверьянов будет встречать тебя в аэропорту.

Я не понимала, о чем она говорит. Тогда мама положила мне на подушку билет.

— Если ты выбрала роль жены военного, будь сильной, Вита. И верь только в то, во что верит твое сердце.

Мама ушла, а я еще долго сидела и пялилась на клочок белой бумаги. Ее слова постоянно крутились в моей голове.

«Верь только своему сердцу».