Не исключено, что в комнате мог быть и еще один тайник – по словам Ярли, ее бывший свекор был предусмотрительным человеком, и явно должен иметь еще какую-то ухоронку. Возможно, так оно и есть, тем более что на той цепочке было три ключа, только вот заниматься поисками невесть чего, да еще и в темноте, у молодых людей не было ни времени, ни возможности, хватит и того, что уже сумели найти. Осталось только навести порядок, вновь запереть замки, придать комнате прежний вид и повесить на шею крепко спящему хозяину ключи – пусть утром разбирается, что к чему...

– Нам повезло в который раз... – мне только и оставалось, как порадоваться от души. – Что дальше делать будем?

– Ждать, пока в порт придет корабль из нашей страны... – отозвался Винсент. – Только вот неизвестно, когда он появится. Хотелось бы поскорей убраться из этих мест... Ну, а до этого времени нам четверым надо сидеть тихо, как мыши под веником, только вот, боюсь, это не получится.

– Н-да, сегодня в доме хозяина чайной будет стоять даже не крик, а настоящий вопль... – хохотнул Дорен. – Жаль, что я не могу быть свидетелем столь увлекательного зрелища – нам сейчас и близко к той чайной подходить не стоит. Надеюсь, нас, грешных, вряд ли заметил хоть кто-то посторонний, но, тем не менее, лишняя предосторожность не помешает, и понапрасну рисковать не стоит.

– Слухи о таких происшествиях быстро разносятся по городу... – подала голос Ярли. – Здесь говорят: у плохих вестей быстрые ноги. Скоро и до этого постоялого двора дойдут разговоры о том, что у хозяина большой чайной ночью побывали грабители. Наверное, узнаем и мы...

– Лично меня куда больше интересует ответ на другой вопрос... – вздохнула я. – Когда хозяин чайной поймет, каким образом грабители проникли в его комнату (а это наверняка станет известно в самое ближайшее время), то на кого он подумает?

– Госпожа, в первую очередь подозрение падет на домашних... – отозвалась Ярли – похоже, она тоже задумывалась над этим вопросом. – Потом мой бывший свекор начнет вспоминать тех посторонних, что приходили к нему в комнату. Припомнит и нас, тем более что память у него хорошая. Может и догадаться, в чем дело. Меня он, видимо, не признал, тем более что у меня лицо было почти полностью закрыто платком...

– Почти наверняка к Халиме пойдут... – предположил Дорен. – Ох, как бы не обвинили невесть в чем бедную женщину!

– Пусть идут, вряд ли им это хоть что-то даст... – отмахнулся Винсент. – Нас там никто не видел, а зная местные нравы, можно быть уверенным: еще вчерашним вечером все соседи Халимы уже знали о том, что в город приехал старый знакомый ее покойного мужа, и обещал помочь деньгами несчастной женщине, оставшейся без помощи. Готов побиться об заклад, что обитатели той улицы, где живет Халима, глаз не смыкают, желая увидеть такого благодетеля и бессребреника! Когда же станет известно о том, что некто избавил несчастную женщину от долгов, то этого человека едва ли не причислят к лику пророков!

Мы еще вчера разорвали заемное письмо, которое нам вернул хозяин чайной, и с посыльным отослали эти обрывки Халиме – пусть знает, что долга у нее больше нет. Вместе с клочками бумаги положили несколько серебряных монет – надеюсь, для бедной женщины это окажется настоящим подспорьем.

– Надеюсь, у Халимы хватило сообразительности спалить эти обрывки... – продолжал Винсент. – Естественно, она будет утверждать, что не в курсе происходящего. Дескать – да, был долг, но не так давно объявился старый знакомый мужа, обещал помочь, тем более что она осталась одна, с детьми. Наверное, этот благородный человек и помог несчастной вдове, оплатил долг ее покойного супруга...

– Звучит не очень достоверно.

– Возможно, но в жизни случается всякое, в том числе и великодушные поступки праведных людей. Не стоит забывать и другое: скорей всего, вчера наши дамы были далеко не единственными посетительницами дома хозяина чайной. Наверняка были и еще гости, так что подозрение в равной мере может падать и на них. В любом случае вам, милые девушки, надо будет пореже выходить с постоялого двора, а заодно одежду сменить не помешает. Так, для большей надежности.

– Это верно... – согласилась я. – Кстати, деньги хоть кто-то посчитал? Интересно все же знать, насколько мы разбогатели.

– Или, если говорить точнее, насколько кто-то обеднел?.. – хмыкнул Дорен.

– Ну, можно и так сказать.

– Сейчас займемся подсчетами. Ух, как же я люблю считать чужие деньги! Вернее, теперь уже свои...

Из шести кожаных мешочков, которые забрали у владельца чайной (кстати, мешочки были довольно плотно набиты), три оказались заполнены золотыми монетами, два серебряными, а в третьем оказалась медь. Скорей всего, медные монеты находились в столе у хозяина – так сказать, для текущих расчетов, и на всякий случай. Ничего, мы люди не гордые, ни от каких денег не откажемся.

В еще одном, седьмом по счету мешочке, оказалась пригоршня золотых и серебряных украшений, причем все они были из числа тех, какие носят женщины этой страны. Необычные, красивые и затейливые изделия, которые стоят немало. Сейчас Ярли занималась тем, что раскладывала украшения в ряд – надо же их лучше рассмотреть. Ну, что тут можно сказать? Действительно, неплохо, здешние ювелиры хорошо знают свое дело. Что же касается Ярли, то она смотрела на украшения, не скрывая своего восхищения.

– Госпожа, вы только гляньте!.. – девушка держала в руках серебряные серьги, усыпанные рубинами и бирюзой. – Как красиво!

– Да, действительно, очень красиво... – мое внимание привлекла совсем иная вещь.

– Дорогие наши спутницы, сразу говорю: забирайте себе эти побрякушки... – Винсент оторвался от подсчета денег. – Продавать их нет смысла, да и украшения сами по себе – вещь приметная. Будь на то моя воля, я б эти безделушки вообще не трогал, оставил бы там, где они и находились, то есть в тайнике, да только подобное выглядело бы достаточно подозрительно. Потому-то мы вынуждены были их прихватить...

– Ярли, эти украшения принадлежат семье хозяина чайной?.. – спросила я.

– Нет, госпожа, эти вещи я ранее никогда не видела... – покачала головой Ярли.

– А у женщин в семье хозяина чайной много драгоценностей? И они дорогие?

– Как у всех... – пожала плечами Ярли. – Не больше и не меньше. Те украшения, конечно, недешевые, но уж очень дорогих убранств в семье моего бывшего жениха тоже нет – его отец считал, что нельзя дарить женщинам излишне дорогие подарки: мол, потеряют еще, так что баб не стоит баловать понапрасну. И потом, если покупались украшения, то с какой-то определенной целью, и мой бывший свекор их у себя не оставлял. Он предпочитал иметь золото и серебро в монетах, а не в виде таких вот дорогих предметов, которые часто не продашь по той цене, за которую их приобрели.

– Согласен: для торговца желательно всегда иметь при себе деньги, а не изделия ювелиров, хотя тут вопрос спорный... – заметил Винсент. – Лиз, а почему ты об этом спрашиваешь?

– Да так... Значит, эти украшения, которые находились в тайнике – они или отданы в залог, или же их вовремя не смогли выкупить... – предположила я.

– Может статься, что хозяин чайной по дешевке скупает краденое... – предположил Дорен.

– Нет!.. – замотала головой Ярли. – За такое виновному положено наказание плетьми на площади, а еще ему придется уплатить большой штраф.

– Это ты скажи тем, кто в порту скупает все, что только можно украсть... – хохотнул Дорен. – Что-то я сомневаюсь в том, что они очень испугаются.

– Госпожа, а какие из этих украшений вам больше всего нравятся?.. – поинтересовалась Ярли. Кажется, эти изделия произвели на нее должное впечатление.

– Видишь ли... – вздохнула я. – Видишь ли, все это, конечно, красиво, дорого, но, по-сути, почти ничего необычного здесь нет, и все эти украшения можно увидеть на женщинах этой страны. Однако среди этих дорогих вещиц есть одна, которую я тут никак не ожидала увидеть.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду... – поинтересовался Винсент.