– Да... – устало бросила девушка. – Да, деньги для вас всегда были самым главным в жизни.
– Можно подумать, что тебе до них дела нет!.. – рявкнул дорогой родственник. – Не просто же так ты свою семью обворовала, все деньги унесла! Да если я знал, что у тебя в голове такие черные мысли...
– Семья... – Ярли даже не пыталась скрыть горечь в своем голосе. – Мы никогда не были семьей! Вы пришли в наш дом после смерти моего отца, и стали считать себя хозяевами, а я у вас была чем-то вроде служанки. У меня в душе по отношению к вам не осталось ничего, кроме ненависти.
– Да мне дела нет до того, что ты о нас думаешь! Верни все, что украла! Где наши деньги?
– О каких деньгах идет речь?.. – спросил Винсент.
– Да ладно, вы же у нас дома были, и все денежки вынесли, до последней монеты... – мужчина сжал кулаки – похоже, при воспоминании о краже его страх стал проходить.
– С чего ты это решил, что в вашем доме были мы?.. – усмехнулся Винсент. – Что, в этом город нет любителей шарить по чужим углам?
– Таких хватает, только в нашем доме были вы... – с вызовом заявил мужчина.
– С чего это ты решил?
– Все с того же!..
Оказывается, после того, как мы побывали в доме Ярли, тамошние обитатели решили, что их ограбили здешние воришки – любителей поживиться чужим добром хватает везде. Стражники, которые через какое-то время пришли на горестные крики обворованного семейства, расспросили соседей и выяснили, что кое-кто из них мельком заметил нескольких человек, которые в спешке покидали дом, причем одеты эти люди были едва ли не в лохмотья. Расследование было недолгим, и очень скоро служители закона сделали вывод – у вас, господа хорошие, слишком много друзей-приятелей из числа тех, кто просаживает все имеющиеся деньги на опиум, так что свои пропавшие денежки ищите среди таких же, как вы, любителей мака, а нас больше не беспокойте понапрасну. Ясно, что кто-то из них вас и обобрал. Сами должны знать – с кем поведешься... С тем стражники и ушли, оставив горюющее семейство оплакивать свои потери.
Однако пару дней назад стражи порядка (в этот раз настроенные куда более сурово) вновь посетили дом бывшего вышивальщика, и удивленные хозяева узнали, что их тихая и бессловесная племянница, которую они продали в рабство, не только осмелилась сбежать от своего нынешнего хозяина, но еще и совершила нечто такое, после чего ее разыскивает стража. Перепуганные родственники клялись и божились – дескать, не имеем ни малейшего представления, где может прятаться эта наглая девица, которую им стыдно называть своей родственницей – и без того, мол, мы от нее натерпелись позора! Хотя... Мол, единственное, что мы предполагаем – уж не спряталась ли эта бессовестная у бывшего жениха? Чтоб вы знали – речь идет о сыне владельца большой чайной, той, что находится едва ли не в центре города. Ведь если вдуматься, то эти молодые люди какое-то время жили вместе, у них и ребенок общий имелся, а старая любовь, говорят, не ржавеет...
Услышав подобное, и вспомнив о том, что хозяина упомянутой чайной тоже недавно, если можно так выразиться, «обнесли по-полной», служители закона провели кое-какое расследование, после которого вполне обоснованно связали между собой эти два ограбления. Так что теперь Ярли считается едва ли не главной подозреваемой, а вместе с ней и все мы, так что с той поры вся наша четверка усиленно разыскивается стражниками всего города, тем более что награда в двадцать золотых – для многих это огромные деньги. Что же касается несостоявшегося свекра Ярли, то он, узнав о том, кто может иметь отношение к ограблению его дома, уже пришел (вернее, едва ли не прибежал) к родственникам девушки, и кричал на всю улицу, требуя вернуть украденное и не прятать беглянку, а иначе, мол, их всех ожидают самые страшные кары. Более того: заявился даже бывший жених, и сказал следующее: если родственники вдруг увидят Ярли, то пусть они передадут ей следующее – дескать, если его бывшая невеста вернет все украденное, то он даже согласен на ней жениться...
Пока мои спутники расспрашивали родственника Ярли (который к этому моменту уже полностью пришел в себя, и стал наглеть, принимая наше относительное миролюбие за слабость), я думала о том, что нам невероятно повезло хотя бы в том, что за то время, пока мы находимся в этом городе, нас никто не опознал, хотя наши приметы наверняка уже имеются едва ли не у каждого, кто имеет отношение к здешней страже. Кто нас может искать? Прежде всего, это горюющий вдовец «Звезды Востока» – этому нужно заткнуть нам рты, и сделать это следует как можно быстрей, чтоб мы никому не могли рассказать о том, какие обряды творили в имении по просьбе его покойной женушки. Что ни говори, а оказаться в тюрьме по обвинению в сокрытии черных обрядов (к чему прилагается полная конфискация имеющегося имущества) никому не хочется. Конечно, рабы, находящиеся в имении, будут молчать, зная, что их ждет за длинный язык, да и слуги не скажут ни слова против хозяина – в тех отдаленных местах хорошей денежной работы, такой, какая существует в имении, им больше не отыскать. Все эти люди будут твердить лишь то, что им прикажет хозяин, опасаясь сказать хоть одно лишнее слово, и от своих показаний ни за что не откажутся. Понятно, что главную опасность для несчастного вдовца в первую очередь представляет наша четверка, а раз так, то и денег на нашу поимку этот человек жалеть не станет. Не удивлюсь, если окажется, что двадцать золотых – это так, всего лишь небольшое вознаграждение для простолюдинов, а настоящая награда для начальства во много раз больше. Невесело...
– Я так понимаю, что после того, как появилась возможность добыть двадцать золотых – с того времени вы с братцем решили на какое-то время позабыть лень, и немного поработать, то есть походить по улицам в надежде встретить одного из нас... – подвела итог Ярли.
– А хоть бы и так!.. – родственник скривился. – И ты, женщина, не имеешь права говорить такие слова мужчине! Не надейся меня уязвить – у тебя это не получится. Ты как раньше беспутной была, так и сейчас такой же осталась, все с мужиками таскаешься. Что касается нашей встречи, то Всевышний смилостивился надо мной, свел наши пути, а это значит, что его милость на моей стороне.
– Ага, теперь тебе остается только до денег добраться, вернее, до стражников... – согласился Дорен.
Как видно, к этому времени наш собеседник решил, что разговор слишком затянулся, и появился удобный момент для побега, а потому кинулся бежать, но Винсент был настороже. Один удар ребром ладони по шее – и родственник Ярли уже лежит на земле, вновь пытаясь перевести дыхание.
– Куда ж ты рванул-то, родимый... – усмехнулся Дорен. – Мы так хорошо беседовали, что душа радовалась...
– Отпустите меня... – прохрипел мужчина. – Я никому ничего о вас не скажу...
А вот насчет этого у меня есть большие сомнения. Ясно, что этого человека ни в коем случае нельзя отпускать. Даже если он поклянется всеми святыми, что не скажет никому ни слова о нас, все одно его слова ничего не стоят. Он не только расскажет о нас первому же стражнику, которого увидит, но и в подробностях опишет то, как мы сейчас выглядим, и во что одеты. Вообще-то наши приметы к этому времени и без того должны быть у всех стражей порядка, но лишнее дополнение им не помешает...
– Не скажешь, значит... – протянул Винсент, и я его понимаю. Если бы наш разговор проходил неподалеку от порта, то можно было бы со спокойной душой пристроить родственничка Ярли на одно из отходящих суденышек – ему там быстро прочистят мозги, а заодно и работать заставят, хотя, судя по всему, сделать это будет непросто. К сожалению, порт находится достаточно далеко от того места, где мы сейчас находимся, и тащить этого человека туда через весь город нет никакой возможности. Что же делать? Конечно, на крайний случай возможны гм... самые нежелательные действия, чтоб родственник Ярли замолчал раз и навсегда, но об этом пока что даже думать не хотелось. Все же хочется обойтись, как говорится, малой кровью, без пролития настоящей.
