Резким движением я свалил Орика на пол и начал бить его ногами, пока тот не опомнился. По ребрам, по голове. Он заорал, как резаный. Двое других проснулись, но закутались под одеяла, как можно сильнее в надежде, что их наказание минует. Беспорядок вроде как чинил только я и Орик. Когда заскрипела дверь, я естественно прыгнул обратно на свою койку. Несмотря на правила нам всем дали еще трое суток карцера.
Как всегда седобородый солдат, смотритель комнат исполнения наказания встретил нас с добродушной улыбкой. Дошен трясся, здоровяк Натэр хныкал, Орик стонал, я хорошо отдубасил его. Перед карцером его осмотрели медики, ничего не сломано, хорошо, иначе бы он избежал наказания.
Трое суток прошли. Ребята сломались все. Даже я на этот раз весь извелся. Хотя всем своим видом показывал ребятам, что чувствую себя отлично. Да и успехи в создании мира в моей комнате уже вскружили голову. Уверен, что разделил эту троицу, теперь они не вместе. Обвиняют друг друга в случившемся. Мне ли не знать, что когда плохо тебе, другой совсем не нужен, каждый становится сам за себя.
Очередной вечер. Орик больше не смотрел на меня. Он сломался. Осталось последнее, на его примере показать, кто тут главный.
– Орик, ты сегодня спишь на полу, – сказал я, усаживаясь на свое коронное место. Рыжий Вариец был на голову выше меня, но сейчас он был ничтожно мал.
– Нет! – прошептал Орик. – Нет, ублюдок, хватит, я ненавижу тебя, хватит!
– На пол Орик! – сказал более настойчиво я.
– Орик, делай, что он сказал, – прохрипел здоровяк Натэр. – Или я тебя сам туда положу, у меня сил хватит, будь уверен.
– Что ты такое говоришь, брат Натэр?! – взмолился Орик, его начало трясти.
Лицо его было все в синяках, он мог уже по праву называться уродом. А теперь трясущимся уродом.
– Я не хочу снова туда, – простонал сквозь зубы Натэр.
– Что там за шум?! – дежурный был уже за дверью. – Вы меня достали ублюдки, пять суток вам, если вы не уйметесь!! А еще по вам кнут плачет!!
Жестом я показал Орику на пол. Тот послушно слез с кровати и лег куда я указал…
День пятидесятый.
Меня допустили к фехтованию в паре! Я сразу показал успехи. Мы сражались на пластиковых мечах. Я с легкостью побил одного из учеников. Как понял меня поставили с самым слабым.
– Ученик Сирус, а ты оказывается, что–то умеешь, кто тебя обучал? – удивился преподаватель по фехтованию.
– Командир флагмана Громур–оун флота адмирала Друман–оуна! – с гордостью заявил я.
– Знаю, знаю этот флот, его адмиралов и некоторых командиров! – сказал преподаватель. – А ну–ка, наставница Шира, дай в пару ученику Сирусу свою Милису! – скомандовал он.
Шира кивнула одной девушке и та вышла на исходную. Милиса была ниже среднего роста своих подруг, спортивная фигура, белые волосы, завязанные в хвостик и голубые глаза. Очень симпатичная. Я как–то видел ее в паре с учеником на рукопашном бою, она билась достойно. Как она владеет мечом не знал. Но спускать ей промахи, из–за того что она девушка, не собираюсь!
– Сирус, не калечь, понял? – сказал строго преподаватель.
Меня попросили не калечить! Значит, я уже чего–то стою!
Конечно, я не собирался сильно обижать девчонку! Но показать себя хотелось. Она смотрела на меня злобно, собиралась побить. Позор ей, если проиграет уродливому мальку.
– Да командир! – крикнул бодро я.
Громур хорошо меня обучил. А в сочетании с азами Ортар, я понимал этот вид боя еще лучше. Осознал суть и принципы поединка. У меня была хорошая реакция, это мое преимущество.
Милиса ринулась в бой. Сделала выпад, я с легкостью ушел. Она медленная! Но техника хороша. Преподаватель разрешил поддерживать и все девушки, да часть ребят создали круг вокруг площадки.
– Милиса покажи этому мальку! – кричали женские голоса.
– Выруби малька!
– Малек покажи этой варийке! – услышал я голос парня.
Это уже интересно. Мужская солидарность это хорошо. Я парировал еще выпад и ушел от пары атак. Варийка нервничала. Я заметил что Шира, которая обычно не болеет за учениц, сейчас выкрикивала Милисе советы, как действовать против меня.
Мой пластиковый клинок еще ни разу не коснулся тела девушки, только ее клинка. Поэтому иллюзия равной борьбы еще не разрушена. Я сделал свой первый выпад, она парировала. Провел прием, которому меня учил Громур. Очень сложный, его умеют делать профессионалы и то не все. Громур не был профессиональным учителем, он просто был мастером меча. Учил не с азов, а сразу средние приемы, а затем сложные. Пробел я восполнил уже в школе.
В результате приема Милиса получила клинком по ягодице и взвизгнула. Ребята весело рассмеялись. Я заметил взгляд Ширы, она кипела от злости. Теперь все стало ясно. В следующие свои две атаки я снова шлепнул Милису по заднице. Учитель остановил бой. На глазах девушки наворачивались слезы.
– Ма–а–лек, ма–а–лек!
– Ма–алек, ма–алек! – скандировали ребята
– Сирус! Сирус!
Шира выхватила меч у ревущей Милисы, дала ей подзатыльник и вышла на исходную. Из ее глаз стреляли молнии. Я вопросительно посмотрел на учителя. Он кивнул. Ну что ж. Главное не ударить в грязь лицом.
Наставница была высокой варийкой, мне показалось выше меня на пол головы, стройная, она грациозно и в то же время угрожающе двигалась, приближаясь ко мне. Тремя движениями Шира выбила у меня меч из руки и стукнула по голове своим. Так что я упал, мозг сотрясся от удара. Хоть мечи были и пластиковые, но довольно твердые и увесистые. Я прочувствовал это хорошо.
Попытался встать, но получил удар под ребра. Почему учитель не останавливает бой?! Хочешь драки, варийка, будет тебе драка. Я сделал вид, что встаю, она снова размахнулась, чтобы повторить удар. Когда ее нога была уже близко, я резким движением схватил ее и повалил на пол. Воспользовавшись замешательством Ширы, нашел свой меч.
Она атаковала яростно, в полную силу. За что она ненавидит меня? Неужели из–за Милисы?! Ее скорость была очень высока, я едва успевал отбиваться. Пропускал, но держался на ногах. Естественно толпа кричала только ее имя и только ее поддерживала. Она была авторитет.
Я крепко держал меч, больше не выпущу, теперь ей меня так не подловить! Шира злилась, но пробивала мою защиту. Вскоре я упал от сокрушительного удара. Она опять целила в голову. На этот раз пострадала шея. Я вскочил и получил еще. Она начала избивать меня. Учитель остановил бой. После команды стоп она еще пару раз двинула мне, надменно фыркнула и пошла прочь.
Встал, повертел шеей, размял правое плечо. Все тело ломило от ударов Ширы. Она хороша. Если бы не ее непонятный мне гнев, в реальном бою, был бы мертв через три секунды. Шира не удостоила меня больше своим взглядом. За что же она так ненавидит меня?!
День пятьдесят седьмой.
Мои соседи Орик, Натэр и Дошен теперь зовут меня по имени. Орик конечно самый гордый среди них, все же сторонится меня, а вот Натэр искренне общался со мной. Когда рассказал ребятам откуда я, и что произошло со мной последние дни на Дэрне, их глаза загорелись. Естественно я не упомянул принцессу, не говорил о своих унижениях и не называл имен. Но ребята были в восторге, когда рассказал про схватку с первыми креалимцами. В доказательство, я показал свои шрамы на груди. Шрамы от когтей креалимского солдата. Мне поверили, ребята хотели мне верить. Они сами никогда не воевали, в школе с детства, другая жизнь им неведома. Я немного приукрасил, рассказав, что подбил креалимский катер, что в перестрелке убил еще троих, опустив факт, что последние трое сидели ко мне спиной. Я был горд собой, потерял контроль, начал рассказывать про свою беспризорную жизнь, про условия на Дэрне. Ребята слушали, раскрыв рты. Они не могли предположить, что люди могут жить среди радиации, что мальчишки дерутся за еду и ночлег.
Ребята рассказали про марш. В первые дни я слышал о нем. Раз в сто дней вся группа выходит в ближайший лес, под большой охраной солдат, там в течение десяти–двадцати суток проходит курс выживания. Условия жесткие, занятия усиленные, наставники никого не жалеют. Были случаи гибели учеников, были случаи нападения Виеры и других диких банд леса. Виеру ненавидели, она действительно убивала варийцев. Я был шокирован, ребята не могли лгать, они рассказали, что за прошлый марш, она убила троих. Убила ночью ножом. Я вспомнил ее нож, висящий на поясе, широкое большое лезвие, им не трудно перерезать горло, а тем более гениталии. От этой мысли меня передернуло.