Хэдриан обратил внимание на то, как сильно при этих словах она побледнела.

Перед его глазами стояла картина: она въезжает на коне в гущу драки и плеткой стегает троих мужчин, напавших на О'Генри.

— Идите наверх. Снимите с себя эту одежду. Немедленно!

Николь обхватила себя руками.

— Что вы собираетесь сделать?

— Во-первых, — усмехнулся он, — я хочу сжечь эти бриджи. — На ее протест он не обратил внимания. — Во-вторых, вы, мадам, на неопределенное время отстраняетесь от конюшен.

Николь возмутилась.

— В-третьих, я намерен найти этих бродяг и бросить их в тюрьму Ньюгейт.

— Хэдриан, вы несправедливы, — проговорила она упрямо.

Его как будто ударили — он резко повернулся к ней:

— Не смейте обвинять меня в несправедливости. У меня ваши лучшие намерения сидят в печенках! Несомненно, кому-то необходимо быть справедливым, хоть вы этого и не хотите. И пожалуйста, оставьте меня сейчас одного!

— Когда вы успокоитесь, мы продолжим нашу беседу, — сказала Николь.

— Идите наверх, мадам, и как можно быстрей, пока вы не вынудили меня совершить поступок, о котором я буду очень жалеть.

Николь вылетела из комнаты.

Николь долго не могла успокоиться. В этот день все складывалось против нее. Сначала напали бродяги и избили чуть не до смерти конюха. Потом муж, вместо того чтобы понять ее, пожалеть и утешить, устроил ей жуткий разнос.

Но особенно обидно то, что он, возможно, прав. Она ошиблась. Она вела себя не только с риском для жизни, а просто глупо. Будь она даже на проезжей дороге, но в сопровождении нескольких всадников, никто, даже банда бродяг, не посмел бы к ней и приблизиться. Но у нее не было сопровождения, и одета она была не как подобает герцогине. В любом случае отрицать нельзя — во всем случившемся виновата она. Из-за ее неумного поведения чуть не убили человека.

Она сидела во всей своей грязной одежде на дорогом розовом бархатном покрывале, обхватив колени руками, и раскачивалась. Ей пришлось признать, что у нее ничего не получается, не может она в полной мере стать герцогиней. Ничего не получалось в отношениях с мужем, они не улучшались. Она услыхала топот копыт отъезжающих всадников и подбежала к окну. Во главе группы всадников был ее муж на поджаром черном жеребце. Николь вздрогнула — он отправился на розыск обидчиков.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошли миссис Вейг и Ани.

— Приготовь ее светлости ванну, Ани, — сказала миссис Вейг, и та бросилась выполнять приказание.

Миссис Вейг поставила поднос с пирожными и горячим шоколадом рядом с креслом.

— Я подумала, что вам захочется чего-нибудь сладкого, чтобы успокоить нервы.

У Николь совсем не было аппетита, но она кивнула. Экономка занялась ее туалетом: вытащила теплый шерстяной халат и парчовые тапочки, отделанные мехом.

Николь сняла сапоги, бриджи, рубаху и оставила все на полу.

Ани крикнула, что ванна готова. Николь начала было снимать нижнее белье, но увидела, что экономка подбирает с пола ее верхнюю одежду. Раньше она этого никогда не делала, и Николь почувствовала здесь что-то неладное.

— Миссис Вейг, что вы делаете? — спросила она тревожно.

— Извините, ваша светлость, но его светлость приказали мне взять эту одежду.

Николь замерла.

— И сжечь ее?

— Да.

Все тело ее напряглось.

— Извините, ваша светлость, — произнесла экономка и ушла с ее вещами, оставив только сапоги, которые были сделаны на заказ. Николь и за это была ей очень благодарна.

Николь закрыла глаза. Она искренне раскаивалась в том, что произошло, но Хэдриан зашел слишком далеко. Как ни странно, но она не сердилась, ей было очень больно. Прошедшая неделя была поистине райской, а теперь все куда-то ушло.

Николь не покидала своих комнат и ждала мужа с большим беспокойством и надеждой, что за это время злость в нем уляжется и он станет более благоразумен. Она была полна решимости исправить положение. Она встретит его, как всегда, в библиотеке и будет образцом благопристойности, а если он останется неумолимым и не захочет забыть о сегодняшнем инциденте, тогда она сама проявит активность.

Украдкой заберется к нему в постель и соблазнит его. Страстная ночь несомненно все сгладит.

План был прост. Она молилась, чтобы Хэдриан вернулся в хорошем настроении.

Прошел час. Николь измучилась в ожидании. Зайдет ли он к ней? Скажет ли что-нибудь? Если зайдет и скажет, у нее будет возможность определить его настроение, прежде чем идти к нему в кабинет. Терпеть неопределенность у нее больше не было сил.

Он не зашел к ней. Она слышала, как он вошел в свои покои — они были смежными с ее, — и прислушивалась к звукам, доносившимся из его комнат. Понять, что он там делал, было трудно. Похоже, переодевался. Николь решила, что он готовится к встрече с ней в библиотеке. Однако вскоре ее надежда угасла. Она услышала, как он вышел и пошел по коридору в противоположном от ее комнат направлении. А через несколько минут раздались топот лошадиных подков и звуки подъезжающей к подъезду кареты. Хэдриан сел в нее и в сопровождении всадников уехал.

Его не было уже три дня, и Николь начала злиться. Он даже не дал себе труда сообщить ей, куда уезжает, и до сих пор не уведомил ее, когда вернется. Она не могла влиять на его настроение, так как Хэдриана не было, но ей трудно было поверить, что он все еще злится на нее.

Николь была слишком горда, чтобы спрашивать миссис Вейг, куда уехал ее муж. То, что он взял с собой слугу и дворецкого, было плохим признаком. Она решила попросить Ани разузнать, куда он уехал. Ани вскоре сообщила, что герцог уехал во дворец Клейборо в Лондоне и никто не имеет понятия, когда он вернется.

Возможно ли, что он все еще сердится на нее?

К исходу третьего дня Николь уже кипела от злости. Это что, такой способ наказания? Разве она не просила прощения? Она даже согласна впредь ездить только в сопровождении и в соответствующей одежде.

Ни у кого не будет оснований упрекнуть герцогиню Клейборо в пренебрежении приличиями. Ее муж будет гордиться ею. А в частной обстановке она будет поступать по-своему. Она считала это самым справедливым, но, прежде всего, необходимо было восстановить отношения с мужем.

Николь решила поехать в Лондон к мужу и уже начала собираться, когда миссис Вейг доложила, что пришла Стаси Вортингтон. У Николь возникло плохое предчувствие.

Она решила быть благопристойной и величественной, настоящей герцогиней. Миссис Вейг помогла ей быстро одеться в очень дорогое платье, подходящее лишь для дневных приемов в городе, а не в деревне. К нему она одела все имевшиеся у нее бриллианты.

Через полчаса величественная, как королева, она спустилась к Стаси, ожидавшей ее в розовой гостиной.

Стаси встала при появлении Николь.

— Добрый день, ваша светлость!

Николь заметила в глазах молодой женщины подозрительное сияние, и ее опасения возросли.

— Здравствуйте, Стаси, какой сюрприз. Миссис Вейг, принесите нам бутерброды и сладкое.

Николь улыбалась Стаси. Она преднамеренно не назвала ее титул, так как Стаси не будет леди до тех пор, пока не выйдет замуж за дворянина.

В ответ Стаси одарила Николь зловещей улыбкой. Женщины сидели друг против друга и молчали. Не будь Николь герцогиней, она напрямик спросила бы Стаси, что ей нужно. Но сейчас она выдерживала роль образцовой хозяйки:

— Дороги становятся такими плохими, не так ли? Надеюсь, они не затруднили ваше путешествие?

— Нет, пока они еще не очень испортились. Когда вернется Хэдриан?

Николь была в полном смятении. Стаси знала, что Хэдриан в городе, а не здесь.

— Простите?

— Вернется из города, — Стаси продолжала улыбаться.

— Ну, наверное, как только закончит все свои дела.

— Должно быть, у него очень срочные дела. Ведь вы женаты не более недели.

Николь сдержалась.

— Да, чрезвычайно срочные.