Скарлетт почувствовала замешательство, развернулась, ей захотелось спрыгнуть обратно на пристань. Она не могла плыть в Чарльстон, не могла — и все! Ретт разузнает, что она на этом корабле — Ретт всегда все знал. Он придет в ее каюту и заберет Кэт с собой.
«Я лучше его убью!» Гнев заслонил панику, и Скарлетт, повернувшись назад, вошла на палубу корабля. Нет, Ретту Батлеру ее не напугать. Весь ее багаж был уже на судне, и Скарлетт была уверена, что в ее дорожных сундуках Стефан перевозил ружья для Колума. Они зависели от нее.
Ей также хотелось вернуться в Баллихару, поэтому она не позволит никому встать на ее пути.
Не успела Скарлетт дойти до своей роскошной каюты, как в ней разгорелась ярость по отношению к Ретту. Прошел уже год после того, как он с ней развелся и тут же женился на Анне Хэмптон. Весь этот год Скарлетт была настолько занята, так много перемен произошло в ее жизни, что она была не в состоянии замечать боль, которую он причинил. Сейчас же эта боль разрывала ее сердце, она сочеталась со страхом, что Ретт обладал непредсказуемой силой. Скарлетт удалось превратить боль и страх в гнев и ярость, которые придавали ей силы.
Бреди была со Скарлетт на корабле лишь часть пути. Бостонские О'Хара нашли ей хорошее место женской прислуги. Скарлетт была довольна тем, что Бриди составит ей компанию на корабле, пока не узнала о заходе в Чарльстон. Мысль о Чарльстоне заставила Скарлетт так нервничать, что неумолкаемая болтовня ее молодой кузины чуть не свела ее с ума. «Почему бы Бриди не оставить меня в покое?»
Под руководством Патрисии Бриди выучила все, что ей будет нужно в будущей работе, и решила попробовать это на Скарлетт. Она не могла скрыть своего разочарования, узнав, что Скарлетт не носит больше корсет, и что все ее халаты не нуждаются в починке. Скарлетт не терпелось сказать, что первое требование к прислуге — говорить только тогда, когда к ней обращались, но она так любила Бриди, и это была не ее вина, что корабль заходил в Чарльстон. Поэтому она заставляла себя улыбаться и вести себя так, как будто ничто ее не тревожило.
Пройдя ночью вдоль берега, корабль вошел в гавань Чарльстона. Все это время Скарлетт не сомкнула глаз. Над широкой водной гладью гавани нависал розовый туман. За его пеленой неясные очертания города казались такими нереальными, как будто это был город, явившийся из сновидений. Белый шпиль церкви святого Михаила принял бледно-розовый оттенок. Скарлетт вообразила, что слышит слабый перезвон колоколов, доносившийся издалека сквозь шум медленно работающего корабельного поршня. Наверное, сейчас около рынка уже разгружаются рыбацкие лодки, нет, пожалуй, слишком рано. Они еще не пристали к берегу. Она напрягла зрение, но туман не дал разглядеть лодки, хотя они и были впереди судна. Она попыталась вспомнить названия различных рыб и овощей, имена продавцов кофе и колбас, все, что могло бы ее отвлечь, что гнало прочь воспоминания, которых она избегала, избегала…
Но как только солнце прояснило горизонт, туман рассеялся, и Скарлетт увидела разбитые стены форта Самтер. Корабль шел там, где они плавали под парусами вместе с Реттом, смеялись при виде дельфинов и попали в шторм.
«Будь он проклят! Я ненавижу его и его проклятый Чарльстон».
Скарлетт сказала себе, что ей лучше уйти в свою каюту и запереться вместе с Кэт. Но она стояла, как будто ее ноги приросли к палубе. Медленно приближался город. Его очертания вырисовывались все отчетливее. Он переливался белым, розовым и зеленым цветом, в мерцающем утреннем небе преобладала пастель. Она уже могла слышать звон колоколов церкви святого Михаила, ощущать терпкий тропический аромат цветов, видеть пальмовые деревья, растущие в саду Уайт Пойнт, и опаловый блеск расколотых устричных раковин. Теперь корабль шел вдоль Ист Бэттери, который был излюбленным местом прогулок жителей города. С палубы корабля Скарлетт имела возможность видеть, что находилось наверху. Она увидела высокие колонны дома Батлера, затененные веранды, входную дверь, окна гостиной и ее спальни. Окна! И телескоп в комнате для игры в карты.
Скарлетт подобрала полы своей юбки и побежала прочь.
Она велела подать завтрак в каюту и настояла, чтобы Бриди оставалась вместе с Кэт. Единственный способ обезопасить себя — запереться в каюте подальше от людских глаз, чтобы Ретт не узнал ничего об их пребывании на борту и не забрал Кэт.
В каюте Скарлетт стюард расстелил на столе белоснежную скатерть. Затем он вкатил сервировочный столик, на котором в два ряда были расставлены серебряные тарелки. Бриди захихикала. Пока он меланхолично накрывал на стол, он успел рассказать кое-что о Чарльстоне. Скарлетт так хотелось поправить его, так как многое в рассказе было неточным. Но стюард был шотландцем, и сам корабль был шотландским, не удивительно, что он не мог все знать.
— Мы отплываем в пять, — сказал стюард, — после того, как примем груз и новых пассажиров. Вы, леди, должно быть, захотите погулять по городу.
Он начал расставлять на столе тарелки, предварительно снимая с них крышки.
— Я знаю хороший кабриолет. На нем вы сможете посмотреть все интересное, что есть в городе. Всего лишь пятьдесят пенсов, или два с половиной американских доллара. Он ждет внизу прямо у трапа. Но если вам нужен свежий воздух, то около нужной пристани вы найдете катер, на котором можно прокатиться вверх по реке. Здесь, в Америке, десять лет назад была большая гражданская война. Вы сможете увидеть развалины больших особняков. Но вам следует поторапливаться: катер отплывает через сорок минут.
Скарлетт попыталась съесть подрумяненный на огне кусочек хлеба, но он так и застревал у нее в горле. Стоящие на столе позолоченные часы тикали, считая часы и минуты. Их тиканье казалось ей слишком громким. Через полчаса Скарлетт резко поднялась со стула.
— Я выйду, Бриди, но ты ни ногой отсюда. Можешь открыть форточки, возьми веер, если жарко. Ты остаешься с Кат, а дверь должна быть заперта при любых обстоятельствах. Если захочешь пить или есть, то закажи в каюту.
— Куда ты уходишь, Скарлетт?
— Это неважно. Я скоро приду.
Экскурсионный катер был маленьким колесным судном, выкрашенным в красный, белый и синий цвета. Название было написано золотыми буквами — «Авраам Линкольн». Скарлетт его хорошо помнила. Раньше она видела, как он проплывал мимо Данмора.
Июль был не самым лучшим месяцем для посещения Юга. На катере было не больше десятка пассажиров. Она сидела на верхней палубе под навесом, обмахиваясь веером и ругая себя за то, что ее траурное платье с длинными рукавами и высоким воротом было чересчур неподходящим для летней южной жары.
Мужчина в высоком цилиндре, перевязанном белыми и красными лентами, рассказывал в мегафон об окрестностях, вид на которые открывался с борта катера, что сразу вывело ее из себя.
«Посмотреть только на этих толстомордых янки, — подумала она с ненавистью, — они упиваются всем этим. Жестокие рабовладельцы! Скажут тоже! Угнетатели! Чепуха! Мы любим наших братьев, некоторые из нас принадлежали им больше, чем они нам. „Хижина дяди Тома“ ерунда! Ни один приличный человек не станет читать этот вздор».
Она пожалела, что так распалилась. Это лишь усугубляло ее настроение, а ведь они даже не покинули гавань.
К счастью, экскурсовод сказал все, что хотел, и замолчал довольно надолго. Теперь можно было слышать лишь шум поршней и всплески воды. Трава, растущая по обе стороны, сверкала болотным и золотистым отливом. Позади нее, на берегах реки, стояли покрытые мхом и лишайником дубы. Стрекозы проносились через стаи мошкары, время от времени слышался всплеск рыбы. Скарлетт сидела тихо, в стороне от других пассажиров. Она была озлоблена. Плантация Ретта была уничтожена, а он не предпринимал ничего для ее восстановления. Камелии! В Баллихаре, где у нее были сотни акров земли, дающей отличный урожай, она обнаружила сорную траву. Скарлетт перевернула после этого вверх дном всю округу, он же сидел себе спокойно и смотрел на обгорелые трубы домов.
