Позади них куранты прекратили свою музыку. Единственный колокол пробил только один раз.

— Это хранитель времени каждого чарльстонца, — сказала Элеонора, — часы на колокольне Святого Михаила. Они отмечают наше рождение и уход.

Скарлетт смотрела на высокие дома и огороженные забором сады. Они все без исключения несли отметины войны. Рубцы от снарядов исполосовали все поверхности, и бедность была заметна везде: отслаивающаяся краска, окна, заколоченные накрест досками, разрывы и ржавчина, обезображивающие изысканные кованые железные балконы и ворота. Деревья вдоль дороги все были с маленькими стволами, они были посажены взамен прежних гигантов, уничтоженных бомбежкой. Проклятые янки!

Но, несмотря на это, солнце сверкало на отполированных медных ручках дверей, и чувствовался аромат цветов, растущих за садовыми оградами. «Они молодцы, эти чарльстонцы, — подумала она, — они не сдаются».

На последней остановке она помогла спуститься миссис Батлер. Перед ними был парк с аккуратно подстриженной травой и сверкающими белыми дорожками, которые закруглялись и огибали заново покрашенную сцену для оркестра, с чистой крышей в виде пагоды. За ней был залив. Она почувствовала запах воды и соли. Бриз шумел в листьях пальмовых деревьев в парке и развевал клочья мха на ветвях вечных дубов. Маленькие дети бегали, катая обручи, жонглируя мячиками, играя на траве под бдительным оком черных служанок, сидящих на скамеечках.

— Скарлетт, я надеюсь, ты простишь мне, я знаю, я не должна, но мне необходимо тебя спросить.

Щеки миссис Батлер покрылись пятнами румянца.

— Что такое, мисс Элеонора? Вы себя плохо чувствуете? Вы хотите, чтобы я сбегала за чем-нибудь? Присядьте.

— Нет, нет, я себя отлично чувствую. Я просто не могу вынести, не зная… Вы с Реттом когда-либо думали о том, чтобы завести еще одного ребенка? Я понимаю, что вы боитесь опять испытать горе, которое вы пережили, когда умерла Бонни…

— Ребенок…

Скарлетт потеряла контроль над своим голосом. Прочитала ли миссис Батлер ее мысли? Она хотела бы забеременеть как можно скорее. Тогда Ретт никогда не отошлет ее назад. Он с ума сходит по детям и он всегда будет любить ее, если она родит ему ребенка. Ее голос звенел чистосердечностью, когда она заговорила.

— Мисс Элеонора, я хочу ребенка больше всего на свете.

— Слава Богу, — сказала миссис Батлер, — значит, я могу стать бабушкой снова. Когда Ретт привез Бонни в гости, я едва могла сдержаться, чтобы не задушить ее в своих объятиях. Знаешь, Маргарет — жена моего другого сына, ты увидишь ее сегодня — бедная Маргарет бесплодна. А Розмари… Сестра Ретта… Я очень боюсь, что не найдется человека, который женился бы на ней.

Мозг Скарлетт напряженно работал, собирая вместе сведения о семье Ретта. «Розмари может стать проблемой. Старые девы всегда противные. Но брат — как его имя? Ах да, Росс. Росс был мужчиной, а у нее никогда не было проблем с ними. Бездетная Маргарет не стоила того, чтоб о ней волноваться. Вряд ли она имела какое-либо влияние на Ретта. Чепуха, что они все вообще значат? Это свою мать он так сильно любит, а его мать хочет, чтобы они были вместе, с ребенком, с двумя, с дюжиной. Ретт должен взять ее обратно».

Она быстро поцеловала в щечку миссис Батлер.

— Я просто сгораю от желания иметь ребенка, мисс Элеонора. Мы убедим Ретта вдвоем.

— Ты сделала меня очень счастливой, Скарлетт. Пошли теперь домой, он всего Лишь за углом. Затем я думаю, что отдохну немного перед обедом. Мой комитет собирается сегодня днем у меня дома, и я должна быть наготове. Я не хочу заставлять тебя работать, но, конечно, я бы была польщена, если бы ты была заинтересована этим. Мы собираем деньги, распродавая торты и устраивая базары ручных поделок и тому подобное, для Конфедератского Дома для вдов и сирот.

«Боже милосердный, не одинаковы ли они все, эти южанки? Прямо, как в Атланте. Постоянно Конфедератское то, Конфедератское се. Не могут они что ли признать, что война закончена, и изменить свою жизнь? У нее разболится голова». Скарлетт запнулась, затем вернулась к твердой похоже, приноравливаясь к миссис Батлер. Нет, она пойдет на комитет сегодня, она даже будет работать для него, если они ее попросят. Она не будет больше делать ошибок, которые совершила в Атланте. Она никогда больше не будет отвергнута людьми и одинока, даже если ей для этого придется носить корсеты с вышитыми на них звездами и полосками.

— Это очень мило, — сказала она. — Я все время немного сожалела, что у меня не хватало времени для дополнительной работы в Атланте. Мой бывший муж, Фрэнк Кеннеди, оставил мне дело, как наследство для моей маленькой девочки. Я считала своим долгом присматривать за ним ради нее.

Это подтвердит историю, которую рассказывал Ретт.

Элеонора Батлер кивнула с пониманием. Скарлетт опустила ресницы, чтобы скрыть радость в глазах.

Пока Миссис Батлер отдыхала, Скарлетт осматривала дом. Она поспешно сбежала вниз по лестнице, чтобы посмотреть, что же покупал Ретт у янки своей матери.

Комнаты выглядели очень пусто. Глаз Скарлетт не был обучен, чтобы оценить совершенство того, что он сделал. На втором этаже двойные гостиные были обставлены щегольскими софами, столами и стульями, расположенными так, что каждый мог быть оценен и использован. Скарлетт полюбовалась качеством шелковой обивки и хорошо отполированным деревом. Намного больше ей понравилась маленькая комната для игры в карты.

Столовая на первом этаже была только столовой для нее. И библиотека была просто местом, заполненным книгами, а следовательно — скучной. Что ей понравилось больше всего, так это большие веранды, потому что день был теплым, а вид на залив включал в себя парящих чаек и маленькие яхточки, которые, казалось, вот-вот тоже воспарят в небо. Окруженная сушей всю свою жизнь, Скарлетт находила широкие водные просторы очень экзотичными. А воздух пах так хорошо! Он также пробудил в ней аппетит. Она будет рада, когда мисс Элеонора закончит свой отдых, и они смогут пообедать.

— Не хотела бы ты выпить кофе на веранде, Скарлетт? — спросила Элеонора Батлер. — Это может быть нашим последним шансом. Кажется, погода меняется.

— О, да, очень бы хотела.

Обед был хорошим, но она еще чувствовала себя усталой, немного стесненной. На улице будет лучше.

Она последовала за миссис Батлер на веранду второго этажа. Стало холоднее после того, как она выходила сюда перед обедом. Горячий кофе будет кстати.

Она быстро выпила первую чашку и уже было собиралась попросить еще одну, когда Элеонора Батлер рассмеялась и указала вниз на улицу.

— Вот едет мой комитет, — сказала она. — Я узнаю этот звук, где бы то ни было.

Скарлетт тоже услышала звон маленьких колокольчиков. Она подбежала к ограде, выходящей на улицу.

Пара лошадей неслась в ее сторону, таща за собой симпатичную темнозеленую карету с выкрашенными в желтый цвет спицами колес. Колеса сверкали вспышками света и издавали веселое позвякивание. Экипаж снизил скорость, затем остановился перед домом. Скарлетт смогла разглядеть колокольчики, это были санные колокольчики, привязанные к кожаному ремню, обмотанному вокруг спиц. Она еще никогда такого не видела. Не видела она и такого кучера, расположившегося на высоком сиденье. Это была женщина, одетая в коричневый костюм для верховой езды и желтые, перчатки. Она привстала, натягивая вожжи, ее уродливое лицо скривилось, она выглядела, как переодетая обезьянка.

Дверца кареты открылась, и оттуда вышел смеющийся молодой человек. Он протянул руку. Дородная дама оперлась на нее и вышла из кареты. Она тоже смеялась. Молодой человек поддержал ее, когда она ступала на дорожку, затем протянул руку более молодой женщине с широкой улыбкой на лице.

— Входи, дорогая, — сказала миссис Батлер. — Помоги мне организовать чай.

Скарлетт с охотой пошла за ней. «Какие необычные люди. Комитет мисс Элеоноры наверняка отличается от тех сборищ старых кошек, что правят в Атланте. Где они откопали эту обезьяну-женщину? И кто такой этот мужчина? Мужчины не пекут пирогов для благотворительности. Он выглядит достаточно привлекательно». Скарлетт приостановилась перед зеркалом, чтобы поправить растрепанные ветром волосы.