— А эти странные слова, которые она употребляет? — добавил доктор. — Что означает «спятил» и «свихнулись»?

— Создается впечатление, что она стала совсем другим человеком, — провозгласила бабушка Монтгомери. — Лавиния, помнишь, я сказала тебе, что у нее даже внешность изменилась?

— Помню, мама, — ответила Лавиния.

Нагнув к дочери голову, бабушка оскорбленно зашептала:

— А это неслыханное нижнее белье, которое было на ней? Я никогда не видела ничего подобного! Да это просто непристойно! Я выбросила эти вещи в мусор!

Лавиния нахмурилась и похлопала свою мать по руке. Заговорил Джон:

— Несколько минут назад я заходил к ней, и она сказала, что отныне мы должны называть ее Мисси. Что за странное имя! А потом она попросила меня принести ей какую-то вещь — кажется, она назвала ее «телефоном».

— Вы уверены, что она говорила не о телеграфе? — спросил доктор.

— Телеграф в спальне? — возразил Джон, удивленно приподняв бровь. — Флетчер, вы серьезно?

— Я слышала, как она бросила в служанку горшком, — добавила бабушка Монтгомери. — Говорю вам, девочка обезумела.

Лавиния резко засмеялась:

— Да ладно вам, будьте же серьезными! Разумеется, это наша Мелисса. Просто падение подействовало на нее так, что она изменилась. И я бы сказала, в лучшую сторону — во всяком случае, она стала решительнее. — Женщина повернулась к Фабиану. — Дорогой, ты со мной согласен?

Молодой человек усмехнулся в ответ:

— Не могу сказать, что мне нравится, когда меня называют пугалом и придурком, я даже не уверен, что знаю точное значение этих слов — хотя кое-какие подозрения у меня имеются. Тем не менее следует признать, что падение вызвало к жизни лучшую сторону натуры Мелиссы. Впрочем, меня, несомненно, беспокоит ее состояние и утрата ею памяти. — Фабиан повернулся к доктору. — Что вы думаете по этому поводу, Флетчер?

Врач слегка наклонился вперед:

— Я по-прежнему считаю, что ее падение было вызвано желчной лихорадкой. Лихорадка стала причиной головокружения, которое, в свою очередь, привело к падению. Должен вас предупредить, что, вероятно, пока мы здесь беседуем, яды разъедают ее мозг. Если вы позволите мне пустить ей кровь…

— Чушь! — перебила его Лавиния. — Я всегда считала, что эти орудия пыток, с помощью которых вы пускаете людям кровь…

— Что ж, Лавиния, если девушка не выживет, виноваты будете вы, — мрачно произнес доктор. — В любом случае, какой бы ни была ее хворь, со временем она либо выздоровеет, либо умрет, либо же попадет в приют для умалишенных. — Он поднялся, взяв в руки свой черный саквояж и цилиндр. — Мне еще надо посетить одного младенца, так что вынужден с вами попрощаться.

После того как доктор вышел, в комнате повисла гробовая тишина. Наконец Лавиния повернулась к мужу:

— Надеюсь, доктор Флетчер не станет применять эти свои инструменты для кровопускания при лечении бедного ребенка или его матери! Кажется, он твердо решил пустить сегодня кровь кому оы то ни было.

— Что же нам делать с Мелиссой? — спросила бабушка.

— Теперь она Мисси, — напомнил ей Джон.

— А зачем что-то делать? — произнес Фабиан и почесал подбородок, после чего лениво усмехнулся и добавил: — Вообще-то такой она мне нравится гораздо больше.

— Да, она стала совсем другим человеком, — проговорила Лавиния.

Но никто, кроме Фабиана, так и не осмелился в открытую признать, каким облегчением это для них было.

Несколько минут спустя Фабиан уже гнал коня к своему родовому поместью. Его мысли вертелись вокруг девушки, которая два часа назад назвала его придурком. Такой поворот изумил и поразил его — а также сильно заинтриговал.

Хотя это казалось таким непохожим на правду, но падение стало причиной резких изменений в характере его невесты. Вялая, безвольная маленькая Мелисса куда-то исчезла, и на ее месте очутилась горячая, бесстрашная Мисси…

И теперь Фабиану до смерти хотелось узнать эту девушку получше.

Быть может, раньше он ошибался в ней? Теперь он знал, что у его будущей невесты, которую он считал скучной, как мыльная вода, и холодной, как лед, на самом деле страстная натура, а ее внутренний огонь настолько горяч, что может сжечь их обоих. Быть может, несчастный случай наконец вытолкнул на поверхность души Мелиссы ее лучшие качества?

Фабиан усмехнулся: завтра он начнет ухаживание с начала. Он будет добиваться ее и непременно достигнет цели, и нужно только молиться, чтобы эта внезапная чудесная перемена осталась в ней навсегда.

По чреслам молодого человека пробежала дрожь возбуждения. Лишь несколько часов назад он почти с отвращением думал о том, как очутится в одной постели со съежившейся от страха девственницей. Он планировал сразу после свадьбы завести любовницу, а свои супружеские обязанности исполнять не чаще, чем нужно для того, чтобы у него родился наследник.

Но теперь Мелисса стала совсем другой… Черт возьми, в какой вулкан она превратилась! Ее манеры поведения, ее дерзкий маленький ротик просто молили его дать ей то, чего она заслуживала, — а именно бурную, неистовую встречу в постели!

Его затвердевшее мужское достоинство мучительно заныло. Мисси… Этот звук ему нравился.

— Ну что ж, мисс Мисси, — вслух произнес он, коснувшись рукой шляпы. — Буду очень рад вас соблазнить.

— Какое чудовище! — воскликнула Мисси.

Она сидела на своей кровати и держала в дрожащих руках открытую черную тетрадь — дневник ее дальней родственницы Мелиссы Монтгомери, той самой девушки, дагеротип которой стоял на ее столике. Только что она дочитала ужасный рассказ о том, как терзал бедную девушку этот дикий зверь по имени Фабиан Фонтено.

Дневник был датирован 1852 годом, но все это происходит не в прошлом, а прямо сейчас! И она является участницей описанных событий!

Отложив дневник в сторону, Мисси поднялась и принялась вышагивать по комнате. Как же ей понять все происходящее?

Если это на самом деле не какой-то садист организовал самый правдоподобный розыгрыш во всей истории человечества, то она действительно перенеслась в 1852 год, в жизнь своей дальней родственницы Мелиссы Монтгомери — девушки, так похожей на нее внешне. Итак, Мисси уже знала, что обе свадьбы были назначены на одно число — 29 февраля, и что эта Мелисса также упала с лестницы в день своего бракосочетания и сильно ударилась головой. Это означало, что обе они упали в один и тот же миг, но только с разницей в 140 лет…

После этого Мелисса исчезла, а саму Мисси неведомая сила перенесла в прошлое. И теперь все были уверены, что Мелисса — это она. Но как это могло произойти? Может быть, она умерла и перевоплотилась в тело Мелиссы, попав в прошлое?

Внезапно в голове Мисси откуда-то возникли слова «високосный год». Ну конечно, и 1852, и 1992 годы были високосными!

Во всех этих запутанных событиях присутствовала своя причудливая логика, своя ирония!

И если она действительно перенеслась в прошлое, то где очутилась Мелисса Монтгомери?

Ответ был настолько очевидным, что Мисси содрогнулась.

— Боже мой! — воскликнула Мелисса.

Она сидела на странной кровати в своей спальне. Рядом с ней на постели лежал дагеротип в рамке — тот самый снимок, который с нее сделали сегодня утром, только «сегодня», кажется, перенеслось более чем на сто лет вперед!

Еще больше Мелиссу пугало то, что она сжимала в руках небольшого размера портрет, который она нашла в ящике тумбочки. Жесткая плотная бумага была похожа на фотографию — только изображение на ней было цветным, как на настоящей картине! Но разве такое может быть? Все знают, что сделать цветную фотографию невозможно!

Однако самым удивительным было то, что на портрете была изображена девушка, которую можно было бы принять за близнеца Мелиссы — у нее были длинные, волнистые светлые волосы и ярко-голубые глаза. Если бы не краска на губах девушки, румяна на ее щеках и невиданная одежда, которую она носила, Мелисса могла бы поклясться, что смотрит на саму себя. Девушка улыбалась, обняв за шею Джеффа Долтона! Надпись на обратной стороне картинки гласила: «Мисси Монро и Джефф Долтон на открытии художественной галереи на Бил-стрит, 13 января 1992 года».