Дождавшись утра, Повар-лягушка не пошёл в назначенную ему сторону, а двинулся к реке и не прошёл по мосту, а спустился к воде и двинулся по воде вброд. Вода в реке была чёрной и отражала стены ущелья. Местами к реке спускались ступени, но у воды они обрывались. Река вела в каменное сердце гор. Повар против течения по воде поднимался выше и выше. Вокруг виднелись тёмно-лиловые прибрежные скалы. На вершинах повисли клоки утреннего тумана. Здесь не было птиц, обычных для леса и равнин, которые украшал их, словно драгоценными камнями. Птицы в нарядных перьях, смотрелись, как бриллианты. Без птиц здесь было скучно. Лишь в стороне над вершиной угрюмо парил орёл.

Он явно кого-то высмотрел, и Повар-лягушка отправился именно в эту сторону.

Туман из низин поднялся ввысь, смешиваясь с облаками, которые цеплялись за вершины, окутывая их мягкой пеленой. Река была уже далеко внизу и было очень тихо, когда Повар-лягушка поднялся на утёс. Обычно здесь дули разные ветры, но в этот день ветры дули разом со всех сторон и получилось полное безветрие. В плотном тумане образовался прозрачный след, похожий на извилистый коридор. Украшенный водяными бисеринками, он вел к краю утёса, где застыло горбатое облако. Сердце Повара-лягушки забилось радостно. Он понял, что это – Голубой Бизон.

Он крался к бизону, уговаривая себя: «Не спеши. Этот зверь – твой. Ему не убежать. Он на краю обрыва. Бежать некуда. Будь терпеливым, ловким и обязательно убей его».

Повар-лягушка на этот раз всё рассчитал и, подкравшись близко, набросил петлю на шею спавшему бизону. Она попала в старые ранки и причинила бизону боль. Он кинулся прочь, сшиб повара с ног и помчался вниз, но Повар-лягушка не выпустил веревки. Он вскочил на ноги и тоже понёсся с вершины вниз. Его железные ноги, намазанные чудесной мазью, легко несли его за бизоном. Они уже не выбирали дорог.

Спустившись с гор, они пронеслись и полем, чудом не увязнув в трясине на берегу озера, и лесной опушкой. Их следы встречали потом на всех окрестных холмах. И вот, когда уже казалось, что силы бизона на исходе, повар, споткнувшись, упал. Свободной рукой он в злобе царапал землю и рука зацепила что-то мягкое. Им оказался спрятанный сапог-скороход.

Повар понял, что случай помог ему. Кое-как, волочась за бизоном, он натянул на ногу сапог-скороход и вскочив быстрее ветра побежал за бизоном. Самый сильный и выносливый зверь в конце концов устаёт от погони, а Повар-лягушка в сапоге-скороходе бежал очень быстро. Бизон с головы до ног был в пене, он спотыкался и вот он остановился, не в силах сделать следующий шаг.

Он стоял перед Поваром-лягушкой и косил на него выпуклыми глазами.

Шерсть его была мокрой и не выглядела голубой. Он теперь только и мог смотреть на преследователя, а Повар-лягушка говорил себе: «Он – твой. Ты догнал его. Затяни поскорей верёвку и достань острый поварской нож».

Но Бизон смотрел на него так, что Повар-лягушка забыл о своём желании и залюбовался гордым и красивым животным и ему расхотелось его убивать. Он снял верёвку с шеи бизона, сбросил сапог-скороход и босиком отправился в гостиницу. Так получилось, иначе он поступить не смог и даже поклялся, что никогда в жизни не будет больше охотиться.

Сначала участники экспедиции поджидали Повара-лягушку, потом отправились его искать. Они разыскивали его и днём, и поздним вечером и ночью с фонарем из светящегося трухлявого пня. Ранним утром следующего дня они напялили сапоги-скороходы и еще раз обежали окрестности: Лазоревый луг, берега Круглого озера, заросли Жабьего болота. Повсюду видели они следы Повара-лягушки и круглые бизоньи.

Они отправились по следам. Но следы мешались и путались. Одно они поняли, что Бизона опять спугнули, и здесь им его не найти. Что было делать? Моряк-Ловила предложил:

– Давайте отправимся в Страну Грез, отыщем Голубого Бизона и вымажем его гуталином, закрепляющим волшебство.

Но все понимали, что это никудышное предложение. Да, и у кого поднимется рука мазать прекрасного Голубого Бизона, точно он сапог-скороход?

– Тогда, – предложил вновь Моряк-Ловила, – судя по карте неподалеку большое селение и в нём зоопарк. Проверим, нет ли в нём Голубого Бизона?

Дорога в селение шла через поле цветов. На одном цветке сидела красивая бабочка. Она была так нежна, что даже взгляд мог повредить её крылышки, смахнуть с них пыльцу. Бабочка боялась взглядов. Но она была так красива, что все любовались ею. И бабочке пришлось летать в тех местах, где никого не было.

Это было несправедливо. Никто не мог теперь наслаждаться её красотой. Но что поделаешь? Ведь взгляд для неё был вроде брошенного камня. Летала она в уединенных местах, и, заметив случайного прохожего, перепархивала в другой конец поля.

Когда бабочка неожиданно увидела членов экспедиции, то очень испугалась. Но они прошли мимо, и поняв, как она нежна, даже деликатно отвернулись, хотя была она необыкновенно красивой, и не у всякого хватило бы сил не посмотреть на неё. Бабочка была им за это благодарна.

Они дошли до окраины селения, где был забор, на котором крупными буквами было написано «Зоосад». Путники постучали в ворота. Служитель вышел и объяснил им, что зоосад пуст.

– Зверей стало нечем кормить, – объяснил он, – и они разбежались кто куда.

– Из клеток сбежали?

– Так у нас необыкновенные переменчивые звери, – объяснил служитель. Они поступают к нам из Пограничья. – Вот, например, доставили нам льва. Его посадили в самую большую клетку, а он выполз.

– Как это выполз?

– Просто превратился в змею. Поди отыщи теперь… Если их кормят, то звери не убегают, а превращаются. Но в зоосад теперь никто не приходит, и не на что покупать зверям корм.

– А почему?

– В ущелье за нашим селением стал раздаваться диковинный голос, и жители боятся и не выходят из домов.

– Может это кричит наш одичавший говорящий попугай, – предложил Моряк-Ловила, – А что? Заблудился, изголодался, одичал и орет сорванным голосом.

Они прошлись пустующим селением. Дома были заперты. Жители из-за занавесок разглядывали смельчаков. Они дошли до ущелья и спустились по скользкой тропе.

Бабочке, встреченной путниками на цветочном поле, нравилось беззаботно порхать среди цветов. Но диковинный рев, раздававшийся за селением, стряхнул с её крыльев пыльцу. А при голых крыльях возникали воздушные вихри и швыряли её из стороны в сторону. Летать как прежде, плавно опускаясь на цветы, она больше не могла. А если спрятаться и сидеть в траве, умрешь с голоду. Как быть, что делать? Бабочка задумалась.

Спускаться в ущелье было не просто. Не зная здешних тропинок, того и гляди угодишь в тартарары. И путников выручила бабочка. Она теперь не выглядела красивой. Без пыльцы она была даже неприглядной. С прозрачными крыльями она летала теперь рывками, зигзагами, видимо, из последних сил. Никто не узнал теперь в ней прежней красавицы с разноцветными крыльями и, чтобы привлечь внимание, приходилось напрягать последние силы. Она порхала над теми местами, где имелся удобный спуск, и помогала путникам. Пользуясь её подсказками путники спустились в ущелье.

Внезапно Художник споткнулся и посмотрел под ноги. Там лежал полупрозрачный прут. Он хотел было отпихнуть его ногой в сторону, но нога стукнулась о него, как о тяжелый рельс.

– Ни с места, – скомандовал опытный Моряк Ловила, – это волос Белого Карлика. Он прошёл здесь ещё в своей молодости и, старея, где-нибудь осел. Карлики не уходят далеко. Из их волос получаются отличные дубины, а волосы потолще используют при строительстве мостов.

Художник хотел было поднять волос Белого Карлика, но не смог, так тот был тяжел. Он был тяжёлым, как бревно, даже тяжелее бревна, хотя и выглядел мягким и тонким.

И тут путники услышали рёв. Он раздавался громко и близко. В нём слышались бессилие и тоска, не жалоба и просьбы, а недоумение животного. Должно быть крупный зверь попал в расставленную ловушку и не мог вырваться из неё.