Одна маленькая девочка никогда не видела настоящего моря, а то море, которое она видела по телевизору, всё-таки было ненастоящее. А девочке очень хотелось купаться.

И вот родители привезли её к морю.

Девочка выбежала на берег и вдруг воочию увидела, как волны – одна за другой – надвигаются на берег и откатывают, надвигаются и откатывают… Туда-сюда, туда-сюда…

Это не понравилось девочке, потому что показалось ей бессмысленным.

Вот почему девочка долго и пристально смотрела на поведение этих волн и потом спросила:

– Море, ты – дурак?

Никто никогда не говорил морю таких удивительных слов.

Море, конечно, обиделось на девочку, но сделало вид, будто не слышит. Море промолчало.

Наутро девочка пошла вместе с родителями купаться.

Только подошли к берегу, поднялись волны высотой в пятиэтажный дом. Не до купанья.

На следующий день опять пошли, чтобы искупаться. А море всё не успокоилось, продолжает бушевать.

Семь дней подряд повторялась эта история – никак девочка не могла войти в воду. Волны не теряли своей высоты, зловеще падали у берега, будто хотели кого-то проглотить. Нет, нельзя купаться в таком море, категорически запрещено в таких случаях купаться… На восьмой день девочка перелезла забор дома, а котором она жила, и тайно побежала к морю. Она решила искупаться у самого-самого берега, но её первой же волной накрыло и потащило в глубину.

Девочка даже и плавать-то не умела, ничего сделать всё равно не смогла бы. Вода будто взбесилась и могучей силой своей стала крутить задыхающуюся девочку и нести, нести неведомо куда.

Ничего девочка уже не соображала, сознание почти покинуло её и вдруг, будто сквозь сон, она услышала страшный рёв. Это ревел голос моря:

– Девочка, ты – дурак?

После чего она уже ничего не могла услышать. Будто какой-то великан бросил её куда-то вверх.

Прошло неизвестно сколько времени.

Девочка очнулась на берегу – в том самом месте, где начинала своё неосторожное купание.

Блестело солнышко, море тихо улыбалось. Крохотные волны, тихо шелестя, надвигались и откатывали, надвигались и откатывали… Туда-сюда, туда-сюда…

Девочка посмотрела на море, но на этот раз промолчала…

Однажды в центре Москвы обнаружился великан, который пожирал маленьких детишек.

За завтраком он съедал пять-десять крошек и закусывал их нянями.

За обедом он кушал два-три детских сада без воспитательниц или ограничивался одним детским садом, но с воспитательницами.

Ужинать он уже не ужинал, потому как обыкновенно был сыт к вечеру. Вечером он хотел отдохнуть, ему нравилось попить водичку, скажем, из Чистых прудов. Его тянуло в театр «Современник», поскольку он находился рядом, но великан остерегался туда заходить, поскольку искусство действовало на него усыпляюще уже на седьмой минуте спектакля.

Великана в детстве звали Павликом и, говорят, он был примерным пионером. Он показывал всем пример, как надо относиться к родителям.

Потом, когда великан достиг зрелого возраста, его назвали Лаврентием – в честь одного лысого дяди в пенсне, известного своим образцовым отношением к женщине.

А сейчас, когда великан состарился, его все стали называть Андропкой, потому что на старые имена он уже не откликался, а новое имя всем понравилось.

Бывало, ему по старой памяти крикнут:

– Павлик!

Он молчит. Ему тогда:

– Лаврентий! Лаврентий!

Он опять, как будто не к нему. Даже обижается. А стоило откуда-нибудь сверху крикнуть:

– Эй, Андропка, ты где?.. Мы без тебя пропадём!

Он тут как тут:

– Вызывали?.. Готов выполнить любое ваше задание.

И выполнял. На том рос, рос и постепенно разросся до такой степени, что стал великаном.

Поначалу это было как-то незаметно. Андропка поселился в каком-то Большом доме и редко оттуда выходил.

А если и выходил, то надевал огромный брезентовый плащ, которым накрывался с головой – так, что все думали, что по улице движется военная громадина, и не задавали лишних вопросов.

И вдруг эта жуткая новость: Андропка жрёт невинных детишек. Для этого даже к «Детскому миру» присоседился.

Надо было что-то срочно делать, чтобы наказать великана, представляющего серьёзную опасность для общества.

А тут он ещё раздухарился: вышел на улицу, схватил Садовое кольцо и повесил его себе на пояс.

По Москве стало теперь трудно ездить.

А то ещё взял с площади памятник Пушкину и положил его себе в карман. Ему кричат:

– Положи на место, болван.

А он:

– Цыц! А то съем.

Интеллигенция замолчала. Народ попрятался в своих домах. Всюду и везде стал Андропка мерещиться. Куда ни зайдёшь – везде Андропка. В магазинах – Андропка. В метро – Андропка. В троллейбусах – Андропка. В кино, в школе, в Московском Университете… Стали поговаривать, что у великана три головы: одной он ест, другой думает, а третьей по сторонам вертит… Вместо рук – щупальца. А вместо сердца – пламенный мотор.

Стали, конечно, от него детей прятать. Так он на взрослых перешёл.

За день съедал по тысяче человек.

Однажды пришёл на стадион – с того дня трибуны пустые.

Курский вокзал – всегда полный – опустошил в миг. Затем две электрички слопал, и не поперхнулся. Одну, которая до Купавны шла, другую – ту, которая до Фрязево.

Обратились в милицию:

– Не можем справиться, – говорят там. – У нас штат маленький.

Спрашивают министра обороны. Он говорит:

– Это не дело армии. У армии другие государственные задачи.

Кричат:

– ОМОН!.. Где ОМОН?.. Где хвалёная группа «Альфа»?

Отвечают:

– ОМОН брошен на охрану Кремля, а наша «Альфа» как раз сейчас выполняет задание в Африке.

– Кто же нас защитит? – спрашивают граждане.

Им в ответ по телевизору:

– Не паникуйте. На самом деле опасность невелика.

– Как невелика? Как невелика? – засуетились граждане, а некоторые даже забились в истерике.

– А так. Мы знаем, что говорим. А паникёров будем расстреливать.

И в следующем кадре расстреляли парочку. Остальные миллионы сразу заткнулись.

Тем временем Андропка куда-то исчез, но все понимали, что это дело временное. Оказалось, он поднырнул в Москву-реку у Софийской набережной, а вынырнул у Крымского моста и здесь стал плескаться, а потом кидаться грязью.

Несколько близлежащих солидных учреждений оказались запятнанными.

Андропка, поиграв, встал во весь рост и навис над Москвой. Топнул ногой. Земля загудела. Топнул ещё раз – земля тихо вздохнула под его огромной пятой.

Казалось, наступает конец мира. Вот-вот обрушатся все здания, и город погибнет в пепле и пыли.

Андропка сделал шаг, и очутился на Ваганьковском кладбище. Здесь он стал расковыривать могилы и валить памятники.

Тут со свечкой на Площадь Восстания вышел Малыш.

Он сказал:

– Господи, помоги мне победить великана.

С неба раздалось:

– Рассчитывай только на свои силы, а я всегда буду с тобой.

Тогда Малыш сказал:

– Эй, Андропка!.. Выходи на свой последний бой.

Великан рассмеялся:

– Малыш, на что ты рассчитываешь?.. Мне ничего не стоит раздавить тебя.

– А ты попробуй! – ответил Малыш.

Андропка голой своей пяткой наступил на Малыша, но Малыш подставил свечу, и Андропка обжёгся.

– Ах, вот ты какой! – вскричал он. – Сейчас я тебя схвачу…

Но Малыш снова поднял над собой свечу, и великан опять не сумел одолеть Малыша.

Ещё раз сто Андропка пытался поймать Малыша, но всякий раз свеча спасала его от щупалец великана.

Андропка разъярился. Он уже получил много ожогов, и потому весь дышал только злобой.

Наконец, устав, он завалился спать посреди Заставы Ильича, сказав, что завтра утром он проснётся и уж тогда разделается с Малышом окончательно.