Когда вокруг заговорили о роботах, Аспарагус задумчиво почесал затылок. Даже само слово «робот» понравилось ему. Поэтому ничего другого не оставалось, как, вооружившись сложными схемами, разобрать на составные части свои электрические кофемолку и кофеварку, цветной телевизор, электронные часы и сорок два компьютера, чтобы наколдовать и себе настоящего робота.

Время от времени, пощипывая бороду, Аспарагус называл по схеме какую-то деталь, и она устремлялась на место, которое предназначалось ей в новой конструкции. К вечеру робот был готов.

Аспарагус обошел его со всех сторон и от всей души чмокнул в холодную металлическую щеку.

Еще бы — робот стал его гордостью. Ни у кого из волшебников за всю историю еще не было робота, а у него был. Робот мог ходить, на его груди светилось точное время. Поэтому он мог разбудить Аспарагуса, когда требуется. И раз в нем оказались вмонтированными кофеварка и телевизор, то он вполне мог приготовить кофе и показать любую передачу.

Своими мерцающими фотоэлементами он любовно глядел на своего хозяина — волшебника Аспарагуса.

Но, к сожалению, случилось несчастье. А может, наоборот — это было счастье.

Однажды робот вытирал пыль среди разных волшебных снадобий, спрятанных в бутылочках, коробочках и кувшинах. А как известно, в таких таинственных местах пыли собирается гораздо больше, чем где бы то ни было. Робот потянулся, чтобы вытереть зеленую бутылочку, стоявшую дальше от всех, и ненароком уронил на пол серебряную табакерку. От удара у нее раскрылась крышка, и робота тут же окутало облако золотистой пыльцы. Когда он нагнулся, чтобы поднять табакерку, то был уже совсем другим — ведь в коробочке была пыльца волшебного цветка, которая могла оживить кого угодно.

— Мне плохо, — произнес робот свои первые слова, поставив табакерку на место. — Мне плохо, потому что я умею говорить и не могу признаться в этом Аспарагусу. Ведь тогда он поймет, что я неаккуратно вытирал пыль, и будет очень расстроен.

И они дальше стали жить вместе: робот, который ожил, и волшебник Аспарагус, самый современный волшебник в мире.

Теперь, продолжая жить и работать у Аспарагуса как прежде, робот смотрел на все другими, понимающими глазами, слушал все иными, почти человеческими ушами.

Они жили бок о бок, и, конечно, робот увидел и понял многое из волшебства хозяина. Он запомнил, что делал и говорил Аспарагус, когда он, например, превращался в лохматого пса. Волшебник любил бродить по улицам именно так, что позволяло ему увидеть и услышать намного больше, чем в человеческом облике. Кто из нас обращает внимание на бездомного пса?

Робот выучил многие старые заклинания, вызывающие ветер и бурю, дождь и снег, поднимающие в воздух предметы и опускающие их на землю. Долго зубрил длинное заклинание, делающее его невидимым.

Эти заклинания он прочел в старой волшебной книге, которую Аспарагус засунул в кучу прочитанных газет, так как для него в этой книге уже не было ничего нового.

Когда робот оставался дома один, он любил превращаться в лохматого пса. Быть живым нравилось ему больше всего на свете, и он завидовал нам, людям, не подозревающим, как это прекрасно.

А еще ему понравилось, как Аспарагус оживлял разные предметы, заставляя их служить ему.

— Ловидрин, чашка, — говорил волшебник. — Принеси-ка мне холодненькой водички из-под крана.

И ярко-красная чашка взлетала к потолку и летела на кухню. Потом возвращалась уже не так стремительно, а тяжело плыла в воздухе с грузом.

— Картиноль, чашка, — бормотал волшебник — она летела обратно в буфет и там, раздвинув тарелки, садилась на свое место.

Увидев все это, робот протяжно вздохнул.

— А ты чего это слушаешь, как будто понимаешь! — погрозил волшебник пальцем, и робот тут же исчез за дверью.

Но только Аспарагус отправился по своим делам, как робот решил проверить и это волшебство.

Он, кряхтя, уселся в кресло, словно старенький волшебник, и сказал громким голосом:

— Ловидрин, чашка, принеси-ка мне воды. Холодненькой, — добавил он, чтобы все было похоже, и чашка не заподозрила подвоха.

Чашка раздвинула тарелки и полетела на кухню. Радостный робот захихикал от удовольствия.

Вскоре чашка вернулась и зависла над ним.

Воду роботы не пьют, и он задумался, как бы получше ее использовать. Но как назло ничего в голову не приходило. А чашка не могла так долго ждать и вылила воду прямиком на ошарашенного робота.

Робот умчался в ванную вытираться, ведь он был железный, и вода могла ему навредить.

Когда он, завернувшись в махровое полотенце, вернулся, чашка снова висела над креслом с новой порцией воды, и не успел он опомниться, как чашка выплеснула воду на кресло.

— Ну ты! — закричал на нее робот, а чашка тут же умчалась на кухню за водой.

— О! — схватился за голову робот, сбросив на пол полотенце. Но не до полотенца ему было сейчас. Оказалось, что он забыл заклинание, выключавшее чашку. Его напугал тогда оклик волшебника.

Он бегал по комнате, пытаясь словить чашку, но она изворачивалась и носила воду, как заправский водовоз. Тогда робот лихорадочно стал листать волшебную книгу, но именно этого заклинания там не было. Нашлось очень редкое заклинание, превращающее верблюда в змею. А такого простого не было. Глаза его бегали по страницам, а чашка методично носила воду и выливала ее на кресло. Ведь так было приказано!

В конце концов робот раскрыл над креслом зонтик, но все равно вода стекала по зонтику на пол, и там вовсю увеличивалась лужа.

— Что ж, — вздохнул робот. — Видно, не судьба мне больше жить с моим дорогим Аспарагусом. Ведь когда он придет, он все сразу поймет. А я не смогу выдержать, если он посмотрит на меня с укоризной.

И робот, окинув печальным взглядом комнату, ушел из нее навсегда.

Если вы думаете, что робот бродил по улицам, пугая прохожих своими лампами и антеннами, то вы ошибаетесь. Выйдя на лестницу, робот тотчас воспользовался заклинанием Аспарагуса и превратился в пса. Причем в самую простую дворняжку. И в этом была определенная хитрость. Ведь если ты, например, превратишься в какого-нибудь королевского пуделя или миттельшнауцера, то все будут обращать на тебя внимание и показывать пальцами. Дворняжка же никого не заинтересует. Робот бегал по улицам на четырех лапах и радостно помахивал хвостом. Ему все было интересно. Мало того, что он оказался живым, теперь он мог хорошенько разобраться, что из чего сделано. Как, например, устроен троллейбус. Оказалось, что цветы, которые он видел до этого только по телевизору, пахнут. И все по-разному. А еще — как много людей вокруг!..

Набегавшись за день, он к вечеру завернул в городской парк. Наступали сумерки, сиротливо застыли детские качели, не скрипела больше карусель.

На самой дальней укромной аллейке робота заинтересовали трое старичков, беспокойно глядевших по сторонам. Один из них — самый толстый — прижимал к груди огромные деревянные счеты. И по тому, как два других старичка послушно смотрели на него, робот понял, что старичок со счетами тут главный.

Дворняжка подошла поближе и навострила уши.

— Готовсь! — вдруг закричал старик со счетами, дождавшись, когда поблизости уже никого не было.

Старички, оглянувшись по сторонам, натянули себе на глаза по черной ленточке, окутали головы разноцветными платками. И, расправив широко плечи, посмотрели на своего предводителя.

«Да это же самые настоящие пираты! — ахнул робот. — А я думал, что они есть только в книжках».

И он подбежал поближе, воспользовавшись тем, что старички принялись расстегивать свои рубашки, чтобы стали видны надетые под ними полосатые матросские майки.

— Мы, пираты-самоучки!.. — выкрикнул старик со счетами и толкнул в бок притихшую парочку старичков. — Повторяйте за мной. Это наша клятва.