Люди внизу, конечно, не слышали этого сообщения. Оно достигало ушей только настоящих волшебников. Радио продолжало говорить:

— Сегодня в восемь часов вечера в гостинице «Фиалка» состоится совещание по очень волшебным делам. Явка всех волшебников обязательна.

Ворона задумалась. Касалось ли это сообщение и ее? Раз робот его услышал, значит, он уже был волшебником, ведь никто вокруг ничего не слышал. Но полноправным ли волшебником он стал? И что скажет Аспарагус, столкнувшись с ним в гостинице?

Ворона летала над городом до позднего вечера и ничего не могла решить. После семи часов она уселась на дереве перед входом в гостиницу и ждала прихода Аспарагуса и других волшебников. Но заходили и выходили совсем обычные люди.

И вот на городской башне пробило восемь часов.

— Эх, была не была… Раз Аспарагуса нет, я могу тоже тихонько туда отправиться. Я бы его узнал, если бы он зашел.

Ворона плавно спланировала за угол. И сразу же оттуда появился солидный мужчина в ярком галстуке.

На мгновение он замешкался перед стеклянной дверью, а потом, лихо подкрутив усы, двинулся навстречу неизвестности.

В вестибюле он застыл на месте, не зная, куда идти дальше. Лестницы были и слева, и справа, а одна широкая лестница шла прямо посередине. Что делать? Не станешь же спрашивать у швейцара, где тут совещание волшебников. И вдруг взгляд его упал на скромный бумажный плакатик, украшенный стрелочкой. На плакатике было написано крупными буквами: НА СОВЕЩАНИЕ ПО ОВД.

«Это же оно! ОВД — это „очень волшебные дела“». На поворотах новые бумажные указатели указывали ему путь. И наконец он очутился в зале и тихонько присел на самом незаметном месте.

— Сколько можно ждать? — ворчали вокруг. Робот потихоньку вытирал лоб.

— Кого еще нет?

— Кажется, Аспарагуса.

Робот вздрогнул, услышав знакомое имя.

И вдруг дверь распахнулась, и в зал влетел его родной Аспарагус, который туг же плюхнулся рядышком.

— Все в сборе, начинаем.

Голубой лучик осветил головы всех сидящих в зале и вернулся на сцену.

— Все в порядке, — объявил оттуда самый главный волшебник. — Чужих нет. Одни волшебники. Отправляемся.

И тотчас зал покачнулся и растворился в голубом тумане.

Робот хотел вскочить на ноги, но сразу понял, что это и началось совещание.

— Все слушают меня и только меня, — пронзительно закричал главный волшебник.

Своим крючковатым носом он сразу же не понравился роботу, а теперь, когда он услышал его неприятный голос, робот вдвойне утвердился в своем мнении.

— Я по праву, предоставленному мне советом, расследовал дело о нарушении закона номер один волшебником Нукадаром. Чтобы вы все убедились в моей глубокой справедливости, можете посмотреть сами.

Сразу все волшебники увидели задумчивое лицо Нукадара. Не на экране, а в воображении у каждого из них показался старый Нукадар с огромной бородой.

Волшебники шумно вздохнули. Все любили Нукадара, а теперь приходилось его наказывать.

— Что за вздохи! — закричал что есть силы главный волшебник. — Какое может быть сочувствие к нарушителю закона номер один?!

Волшебники притихли, видение продолжалось.

Сразу было видно, что волшебник Нукадар очень одинок в этом мире: он ходил по комнатам, печально вздыхая. И именно поэтому он решил завести себе кота. Раз он был волшебник, то ему не нужно было его покупать или просить у кого-то, он просто взял и произнес очень сложные волшебные слова (а сложные потому, что сделать что-то живое трудно даже волшебникам).

Вечерние тени закружились, собираясь в пушистый комочек. Две вечерние звездочки упали с неба и превратились в яркие глазки, которые смогут светиться в темноте. Кот без хвоста не может считаться настоящим котом. И хвостиком послужила ветка сосны, прилетевшая через форточку. Она, конечно, стала помягче, но все равно еще долго оставалась колючей. И вот наконец кот встал на ноги и открыл глаза.

От головы до хвоста он был черный, глаза его мерцали даже в темноте, а хвост казался таким колючим, что на него нельзя было даже сесть. Напоследок Нукадар вдохнул в него речь и поставил свое детище перед собой на столе.

— Ты мой маленький! — провел по его голове рукой Нукадар, но тут же ему пришлось отдернуть руку, потому что кот очень недружелюбно зашипел.

— Я не маленький, — упрямо сказал кот. — Раз я родился, значит, я большой!

— Хорошо, хорошо, — сказал Нукадар. — Я, конечно, согласен. И дам тебе самое взрослое имя.

— Правда? — торжествующе сверкнули глаза кота.

— Сим! Как тебе такое имя?

Ничего не ответив, кот спрыгнул со стола и пошел обнюхивать комнату. Хоть он и умел говорить, но все равно от головы до хвоста оставался котом, и запахи значили для него не меньше, чем слова.

Вкуснее всего пахло не здесь — и кот отправился на кухню.

С появлением Сима хлопот у Нукадара прибавилось. Раньше он мог заниматься своими делами, совершенно не отвлекаясь. А теперь его то и дело отвлекал Сим, забрасывая вопросами: «А почему? А как?»

И так бесконечно.

И вот настал день, когда Нукадар стал давать ему первые уроки волшебства. Сим зубрил множество заклинаний, мечтая стать таким же большим и красивым, как Нукадар. Ему и в голову не приходило, что Нукадар человек, а он кот. А это многое значит.

Много раз во время этой учебы в комнате у Нукадара шел то дождь, то снег — это Сим бормотал заклинания. В дни, когда Сим учил прогнозы погоды, Нукадар сидел в кресле под огромным черным зонтом и читал свою книгу — ведь буря могла разразиться совершенно внезапно. Хорошо еще, что извержения вулканов не входили в число простых умений и их учили намного позднее.

Однажды в кухне послышался грохот бьющейся посуды и какой-то трубный рев. Нукадар обеспокоенно поднял голову — так и есть: из кухни комочком тотчас же выкатился Сим.

— Я наколдовал в кухне слона, и он очень страшно трубит, а как от него избавиться, мы еще не проходили.

И Нукадару пришлось отправить слона обратно в Африку.

Учеба есть учеба, поэтому Нукадар совершенно не удивился, когда, открыв дверь в ванную, он натыкался на бампер легкового автомобиля, на ветровом стекле которого вовсю работали дворники, так как из душа его заливала вода. Гораздо хуже бывало, когда в коридоре он сталкивался с жадно ревущим львом. Или кресло под ним вдруг начинало шипеть и кусаться. Все это напоминало Нукадару его далекое детство, хотя с тех пор прошло триста тридцать три года, но детские шалости на всю жизнь остаются в памяти у человека.

А вот для того, чтобы кого-то обучать волшебству, нужно было брать разрешение у старейшин волшебников, у волшебного совета, который раз в семь месяцев заседал то в гостинице, то в дальних пещерах. Но Сим рос так быстро, что пока эти семь месяцев приблизились, уже поздно было о чем-либо спрашивать. Да и зачем спрашивать, когда Нукадар помнил, что в последнее время, с приходом к власти главного волшебника, запрещалось учить волшебству кого бы то ни было.

Робот тревожился за Нукадара и его друга, ведь это повторялась его собственная судьба.

И тут грозный голос главного волшебника прервал видение.

— Нукадар нарушил закон: обучил волшебству чужого. И за это должен быть наказан.

Мгновенно в зале вспыхнул свет. Теперь на сцене перед главным волшебником стоял, понурив голову, волшебник Нукадар.

Все в зале вздохнули от печали.

Главный волшебник развернул свернутый в трубку указ. Он откашлялся и, не скрывая своей радости, произнес:

— За все нарушения законов Нукадару запрещается заниматься волшебством целых сто лет и ни одним днем меньше.

В мертвой тишине зала волшебник Нукадар спустился по ступенькам вниз и, натыкаясь на стулья, двинулся к выходу. Из его глаз текли слезы. Остальные волшебники старались не смотреть на него, так как ничем не могли ему помочь.