Снова горький запах печали переполнил робота. И он побежал на помощь.

— Смотри, еще одна. Тоже, кажись, без ошейника. Значит, ничейная, надо брать, — послышалось со всех сторон.

Робот гордо тряхнул головой.

— Я сам по себе, я не ничейный, — гордо сказал робот. Люди замерли, опустив руки. Маленькая собачка, воспользовавшись сумятицей, исчезла.

— Лови говорящего все равно. В цирк продадим, большущие деньги дадут, — прошептал толстяк.

— А вам не жалко? — спросил робот. Мужчина от неожиданности выронил из рук палку с петлей на конце и заругался:

— И чего ей от меня надо? Я этих говорящих терпеть не могу. Ловите ее сами, кореши.

— Не приставай к человеку, у него сердце больное, — наставительно сказал другой, подкрадываясь сзади. Они двигались не спеша, заходя с разных сторон, чтобы не дать этой странной собаке уйти.

Робот, все еще ничего не подозревая, смотрел на них спокойно. Он только на секунду сверкнул глазами, но эта секунда заставила их замереть на месте от страха.

— Может, это и не собака вовсе, — вырвалось у одного.

— А кто же? — Толстяк продолжал невозмутимо красться вперед. Его раздражала боязнь товарищей. — Вам что, деньги не нужны?

— Стойте! — сказал робот. Он уже начал обо всем догадываться.

Но они рывком кинулись на собаку. В последний момент прозвучало заклинание робота. Троица застыла в скульптурной группе.

— И кто этих рыболовов на нашу голову поставил? — ворчали жильцы, натыкаясь на них во дворе. Но скульптуры молчали и ничего не могли ответить.

Вскоре робот вспомнил, что собирался заглянуть к тем ребятам из школы. Где они и что с ними?

Робот зажмурил глаза, произнес заклинание и, взмахнув хвостом, перенесся в одну из городских квартир, где невидимкою прижался к стене.

Едва он осмотрелся, как удивленно затряс головой. Прямо перед ним торчали кверху три пары мальчишечьих ног.

«Если все стоят наоборот, значит, я стою неправильно, надо перевернуться», — решил робот. Но, осмотревшись, он понял, что и шкаф и кровати стоят правильно.

Лица Иванова. Петрова и Сидорова стали малиновыми от напряжения, но они упорно не сдавались. Только Сидоров жалобно стонал. Двое других возмущенно сопели в ответ на его просьбы, но вскоре и они уже поняли, что на сегодня упражняться хватит.

Они перевернулись, тяжело дыша.

— Йога — великая вещь, — наставительно произнес Иванов.

— Точно, — тряс головой Петров. А Сидоров уже и говорить не мог. Ребята критически посмотрели друг на друга. Да, до подлинных йогов им еще далековато.

— Теперь займемся самосозерцанием, — скомандовал Иванов.

— Это очень полезно для этого… я читал… для самосовершенствования, — добавил Петров.

— А как мы это будем делать? — запинающимся голосом спросил Сидоров. По нему было видно, что он не очень хотел самосовершенствоваться.

— Ты чего, дружище, испугался? — покровительственно похлопал его по плечу Иванов.

— Не бойся, это же не на голове стоять, — вставил свое слово Петров.

— А что делать? — не сдавался Сидоров.

— Смотри куда-нибудь. И самопоглощайся.

— Чего?..

— Думай, в общем.

— А куда смотреть?

— Да хоть на свой пуп! И ни на что не отвлекайся.

— Постарайся полностью отключиться.

Ребята сели на ковре, поджав ноги, как заправские йоги, и уставились в пространство. Наступила тишина, в которой явственно слышалось тиканье часов из соседней комнаты.

Прошло десять минут, пятнадцать… Даже беспокойно ерзавший на месте Сидоров в конце концов успокоился, всмотревшись в кусочек оторвавшихся обоев на стене.

Зато робот устал стоять на месте. Ему надоела эта полная неподвижность, эти бессмысленные взгляды.

«Какие они странные, — подумал он. — Вместо того чтобы бегать, прыгать, в футбол гонять, как все люди, они молча застыли. Постой-ка, они, наверное, наоборот, хотят стать роботами. Все думать и думать и никуда не ходить. Так я им помогу».

Он взмахнул рукой, прошептал заклинание — и вместо ребят выстроились три аккуратных металлических ящичка. На одном было написано белой масляной краской И-1, что значило «Иванов, модель первая». А на двух других, как вы легко можете догадаться, выведено было П-1 и С-1.

Робот думал, что его сразу начнут благодарить, но ящички продолжали молчать. Возможно, это означало, что им понравилось их перевоплощение, а может, они еще не успели его как следует прочувствовать. В ожидании благодарности робот, вернув себе нормальный облик, сел в кресло.

Первым через полчаса захныкал ящичек С-1. Как и в жизни, он получился намного толще остальных двух ящиков.

— Ребята, давайте кончать уже, а?

— Ты что! Не мешай, — перебил его И-1. — Сегодня так хорошо получилось. Как никогда. Ничего почему-то не отвлекало — ни ноги, ни руки. А ты теперь взял и все испортил.

— Я не хотел, — извиняющимся тоном произнес ящик С-1.

— Испортил, испортил, все испортил, — загудел возмущенно ящик П-1.

— Ну извините, ребята, я просто больше не могу. Очень что-то жмет внутри. Не пойму отчего.

— Ну ладно, — милостиво разрешил И-1. — Мы сейчас пяток минут разомнемся — и снова за упражнения. Йога — это тебе не шутка!

— Спасибо, ребята, — обрадовался ящик С-1. После этого он даже как-то потерял свои строгие формы и стал больше похож на мешок.

— Ну-ка! Раз, два!

— Что такое?!

— Ой, что со мной?

Сначала ящики удивленно замолчали. Потом вдруг запрыгали по полу. Робот даже немного испугался и вжался в кресло. Ведь ящики подпрыгивали на месте как живые.

— Что со мной? — кричал И-1.

— А я? Где я? — орал П-1.

— Мама! — не переставал вопить С-1. Кому-то со стороны это даже могло показаться смешным — этот истошный крик «мама», вылетавший из металлического ящика.

— Мы, кажется, перестарались, — решил за всех И-1. — Совсем ушли в самосозерцание. Только как нам теперь из него выйти?

— Петров, ты чего-нибудь видишь?

— Не-а.

— А ты, толстый?

— Не, — сквозь слезы бормотал С-1. Действительно, сквозь слезы — верх блестящего металлического ящика вдруг стал мокрым.

— Спасите! — закричали они все втроем.

— Чем это вы недовольны? — спросил их робот, которому казалось, что он сделал доброе дело. Ведь он мечтал стать человеком. А люди, очевидно, иногда мечтают стать роботами. Так в чем же дело?

— Как это? Кто это? — загалдели ящики, перебивая друг друга. — Спасите нас, товарищ. Очень вас просим.

— Не понимаю, — потряс головой робот. — Вы теперь можете заниматься этим вашим самосозерцанием, сколько захотите.

— Еще и издевается! — со злостью выпалил ящик И-1, - Жаль, руки меня не слушаются.

— Поймать бы его, — угрожающе зашипел П-1.

— Тише, ребята, тише, пожалуйста, — умолял их успокоиться добродушный С-1. Робот задумался:

— Я могу снова вернуть вам руки-ноги, если они вам нужны.

— Давай! — взмолился И-1.

— Еще б не нужны! — подхватил его П-1.

— Очень вас просим, — сказал вежливый С-1. понимая, что далеко не все можно требовать.

Через миг трое ребят стояли посреди комнаты. И больше никого. Они заглянули под кровать, под стол, задумчиво почесали затылки. И никто из них не обратил внимания на сидящую на ветке под окном ворону, которая внимательно смотрела, займутся ли они самосозерцанием снова.

Потом ворона, к удивлению сидящих рядом птиц, почесала голову крылом и улетела.

Пока робот летел, его ушей достиг странный свист. Робот в испуге уселся на ближайшей ветке, приготовившись отражать атаку неизвестной птицы. Однако никакой птицы в воздухе не было, а свист все равно продолжался.

И вдруг он смолк. Вместо него послышался голос.

— Говорит волшебное радио! — явственно услышал робот. — Внимание! Внимание! Внимание!