— Отпустите этого человека. Он — мой давнишний друг. Я прощаю ему его дерзость и хочу, чтобы он занял место рядом со мной на моих носилках. Теперь он мой гость. Опустите же носилки, чтобы мой товарищ смог взобраться на них.

Слуги повиновались мгновенно, и Игорь не успел оглянуться, как оказался сидящим на мягких расшитых подушках около Артема. А еще через секунду носилки вернулись в прежнее положение, и процессия двинулась дальше, оставляя за собой растерянных и ничего не понимающих в произошедшем поданных.

— Фараон, значит, — покосился на Артема Климов.

— Как видишь, — весело отозвался тот.

— И как тебе все это нравится? — продолжил Игорь.

— Смотря, что, — с прежним настроением пожал плечами парень, но потом его лицо стало серьезным, и он, понизив голос, сказал: — А если честно, то мне это совсем не нравится…

— Тебе тоже кажется, что мы попали в прошлое? — осторожно поинтересовался тогда Климов.

— Как историк, я могу подтвердить это почти со сто процентной уверенностью, — мрачно ответил Артем.

— И что нам делать?

— Не знаю… Обсудим все, когда приедем во дворец и останемся наедине, а то вокруг слишком много ушей…

Настроение у Ксени после встречи с Климовым было неоднозначным. С одной стороны девушка испытала облегчение и радость от того, что он тоже оказался здесь, и теперь она не одна. Но с другой стороны ей было обидно и неприятно его равнодушие, а может и раздражение, с которым он вел себя по отношению к ней. И эти два противоречивых чувства — радость и огорчение — разрывали ее изнутри. И еще Ксеня очень страшилась, что Климов все-таки не придет за ней или сделает это еще очень нескоро…

Вернувшись в усадьбу, Найлинн вместе с другими служанками приступили к приготовлению праздничного ужина: делали жаркое и соусы, тушили мясо, жарили гусей на вертелах. Ксеня же с Сенурой были отправлены в хозяйский дом готовить главную комнату к приезду гостей, начищать посуду и накрывать на стол. Но после того, как Ксеня от волнения чуть не разбила расписной фарфоровый кувшин, испуганная Сенура отправила ее назад в кухню, а взамен позвала другую девушку. Ксеня с радостью вернулась на кухню, потому что меньше всего хотела попадаться на глаза кому-нибудь из хозяев. Там она, выслушав нарекания и недовольства Найлинн ее небрежностью и неловкостью, была допущена лишь до чистки овощей.

Вечером незадолго до того, как солнце начало садиться, стали собираться приглашенные на пир гости. У ворот дома одни за другими появлялись богатые носилки, с которых сходили наряженные в тончайшие расшитые ткани, преимущественного белого цвета, мужчины и женщины; их головы, шеи, запястья и даже щиколотки были украшены золотом и драгоценными камнями. Все это Ксеня наблюдала вместе с другими любопытными слугами, осторожно выглядывая из-за угла хозяйственных построек. Слуги тихо переговаривались между собой, обсуждая прибывших господ и завидуя тем, кто был удостоен чести прислуживать хозяевам и их гостям во время пиршества. Наконец все гости зашли в дом, откуда вскоре послышались веселые голоса и смех, полилась приятная музыка. Слуги же вернулись в кухню, где вновь продолжили готовить кушанья, чтобы смена блюд на праздничном столе была нескончаема.

Солнце уже почти село, а пир был в самом разгаре, когда неожиданно у ворот остановились еще одни носилки, поддерживаемые шестью неграми.

— Это Пентуэр, приближенный фараона, — спустя несколько минут достигла информация кухни, и все слуги вновь высыпали на улицу наблюдать за происходящим.

— Неужто что-то стряслось, — проговорила Найлинн, качая головой.

— Наверное, Великий фараон решил зачем-то вызвать нашего господина к себе, — предположил кто-то. — Уж не беда ли какая приключилась…

Прошло еще четверть часа, прежде чем Пентуэр вышел из дома в сопровождении самого начальника полиции, господина Ахава. Однако вместо того, чтобы направиться к воротам и сесть в носилки, они повернули к домикам слуг.

— Найлинн, — неожиданно окликнул служанку господин Ахав, и та, затрепетав, вышла вперед.

— Да, мой господин, — низко поклонилась она, замирая от страха.

— Не бойся, Найлинн, — тон хозяина был благодушен. — На тебя и твою дочь снизошла большая удача. Сам Рамсес, сын великого Ра, возжелал видеть твою дочь Мерит у себя во дворце сейчас же. Возможно, он даже захочет поселить ее у себя в гареме. К тому же он дает за нее хорошие откупные. Возрадуйся же, Найлинн, и благослови свою дочь в путь. Фараон не терпит ждать.

Найлинн ахнула, прикрыла рот рукой и, глядя на Ксеню глазами, полными слез, прошептала:

— Благословляю тебя, дочь моя, — и кинулась к ней, чтобы обнять ее на прощание.

Ксеня, до которой только что начал доходить смысл сказанных слов Ахава, пребывала в состоянии полного недоумения и страха. Ей сейчас предстоит ехать к фараону? А это что еще за новость? Что от нее хотят?

— Но я не хочу никуда ехать, — решила возмутиться она, отстраняясь от Найлинн.

— Ты, что, смерти моей желаешь? — шикнула вдруг на нее Найлинн. — Поезжай немедленно… Не позорь мать свою…

Ксеня изумленно попятилась от нее. В этот самый момент ее под руку подхватил Пентуэр и без лишних слов силой потащил к воротам. Ксеня попыталась сопротивляться, но хватка мужчины была просто стальной, что каждое движение причиняло ей боль.

До дворца, который находился за городом, они ехали почти час, и все это время Ксеня просидела, забившись в угол носилок и сетуя на свою судьбу.

Дворец фараона располагался на холме среди пышного сада, где росли всевозможные деревья, начиная от южных баобабов и заканчивая северными соснами и кедрами. Он настолько поражал воображение своим величием и роскошью, что Ксеня, восхищенно разглядывая все вокруг, ненадолго забыла о своей печали. Спешившись, они с приближенным фараона вначале шли вдоль тенистой аллеи и вскоре поравнялись с огромными воротами, высотою в этажа три. С каждой стороны ворот находилось мощное сооружение, похожее на усеченную пирамиду, расписанную египетскими иероглифами и изображениями богов. Вверху ворота украшал герб — крылатый шар, из-за которого выглядывало две змеи.

Стражники распахнули ворота, и Ксеня с Пентуэром очутились на дорожке, ведущей к дворцу. Прямо из сада во дворец вела высокая дверь; переступив ее порог, Ксеня оказалась в огромном зале, свод которого поддерживали массивные желтые колонны. По периметру всего зала горели факелы, но, несмотря на это, здесь царил полумрак и прохлада. В тусклом свете факелов Ксеня смогла рассмотреть, что стены и колонны сплошь были покрыты рисункам цветов, листьев, геометрических фигур, а также иероглифами и сценами из жизни фараонов и богов.

Пентуэр открыл перед ней еще одну дверь, которая, оказалось, вела на просторную террасу под широким навесом. Спиной к ним стоял мужчина в длинном светлом одеянии. Заслышав шаги, он чуть повернул голову, но Ксеня все равно не могла видеть его лица.

— Я привел ее, как вы и приказывали, ваше величество, — поклонившись, доложил Пентуэр.

Фараон лишь кивнул и махнул рукой, после чего Пентуэр поспешно удалился с террасы, оставив дрожащую от напряжения и волнения Ксеню наедине с Рамсесом.

Наконец мужчина медленно повернулся к ней, и, увидев его лицо, Ксеня вскрикнула от радости.

— Сюрприз! — протянул Артем и улыбнулся.

От переполнявших ее эмоций Ксеня чуть не кинулась ему на шею, но в этот момент где-то позади раздались шаги, и из темноты дальнего угла террасы на свет вышел Климов.

— И вы тут! — восторженно воскликнула Ксеня, завидев его.

— Как видите, Ксения Станиславовна, — усмехнулся тот. — Я же обещал, что найду вас…

Утро следующего дня началось для Ксени куда более приятно, чем предыдущее. Во-первых, эту ночь она проспала на удобной широкой кровати с мягкими подушками и покрывалами. Во-вторых, проснувшись, она точно знала, где находится: в одной из комнат дворца, которую накануне специально для нее приготовили по приказу Артема-Рамсеса. И хотя в самой глубине души Ксеня очень надеялась, что проснется на этот раз в своей собственной постели, в маленькой квартирке недалеко от центра Москвы, а то, что произошло с ней вчера, окажется просто дурным сном, она все-таки была рада, что ей больше не придется быть одной в этом чужом мире, потому что теперь рядом с ней есть люди, которые не оставят ее на произвол судьбы. Во всяком случае, ей очень хотелось в это верить.