— Я буду тётей? — прошептала она, будто это абсолютный секрет.

Я кивнула.

— Единственной тётей этого малыша, — я сказала ей.

У нас не было тёть. Но Хейди знает, кто это, потому что у её друзей были тёти. Она также достаточно смотрела телевизор, чтобы понять, кто такие тёти.

— О боже мой! — запищала она и стала быстро хлопать в ладоши, прыгая на месте.

Снова я пыталась сдержать слёзы. Потому что, несмотря на то, какая она сейчас счастливая, я всё ещё не сказала ей, что это означает для нас. Как это изменит наш быт. То, что я не буду приезжать. Так часто. И снова ей придётся привыкнуть к переменам.

Хейди обвила меня руками и крепко обняла.

— Я буду самой лучшей тётей на свете, — пообещала она.

Не сомневаюсь, что так и будет. Я прижала её к себе, закрыв глаза и сдерживая свои эмоции. Всю свою жизнь я защищала её, как только могла. Была рядом, любила её, беспокоилась о ней. Она была моим бесконечным источником радости. А сейчас я собираюсь покинуть её. Проложить время и пространство между нами, пока моим приоритетом будет кто-то другой.

— Я знаю, что будешь, — повторила я. — Но я должна сказать тебе кое-что ещё. Что-то, что произойдёт из-за малыша во мне. Это не навсегда, но займёт какое-то время. Это изменит многое и не будет лёгким. Это тебя расстроит и расстроит меня, — я замолчала и изучаю её минуту. Пытаюсь решить, что она поняла. Её глаза широко раскрыты, будто она ждёт, когда я продолжу. В них столько доверия. Её мир в безопасности. Она не знает боли, печали или страха, которые снаружи.

Я благодарна за это.

— Мне нужно позаботиться о малыше, и мне придётся переехать и найти новый дом и новую работу. Я не буду жить неподалеку. Я не могу остаться поблизости и заботиться о малыше. Есть кое-кто, кто не хочет, чтобы у меня был этот ребёнок. И мне нужно держать малыша в безопасности от него. Я буду возвращаться один раз в месяц и видеться с тобой. Буду приносить печенья и оставаться на весь день. Так не будет вечно, но какое-то время. Пока я не придумаю что-то ещё. А пока мне нужно найти место в другом городе, — я замолчала, боясь, что сказала слишком много. Больше, чем она может понять.

Хейди не сразу отвечает. Мы стоим так, держась друг за друга, но мы делаем это в тишине. Вижу, как меняется выражение её лица, и борюсь с позывом сказать что-то ещё. Попытаться лучше объяснить. Знаю, что ей нужно время пропустить через себя эту информацию. Надеюсь, она сможет это сделать.

— Вы с малышом будете в безопасности, если уедете? — спросила она меня. Её вопрос задан тихим голосом, но искренность и беспокойство в нём душераздирающие. Я никогда не хотела быть причиной её беспокойства. Хочу, чтобы она жила в радости.

— Да. Я найду место, которое будет безопасным.

Она нахмурилась.

— Я хочу, чтобы вы оба были в безопасности.

Я крепко сжала её в объятиях.

— Я позабочусь об этом.

— Обещаешь?

— Да, обещаю, — ответила я в то время, как мои глаза наполнились слезами, которые затем начали катиться по моему лицу. — И думаю приезжать сюда при каждом случае, который мне подвернётся.

— Мне нравится розовый, — сказала она.

— Я принесу тебе розовые печенья и кексы, — пообещала я.

— Нет. Я хочу сделать розовое одеяльце. Мне нравится розовая одежда. Я хочу, чтобы малыш оказался девочкой.

Небольшой смешок вырвался из меня, победив грусть, которая лежит тяжёлым грузом на мне. Только Хейди могла сделать это, когда мне так плохо.

— Может, так и будет. Только для тебя.

Она не сразу отвечает, и я не давлю на неё. Всё проходит более гладко, чем я того ожидала. Моё сердце разбивается. Я так ею горжусь, и это разрывает меня на части.

— Если это будет мальчик, я научусь любить голубой, — наконец, сказала она спустя несколько мгновений.

Я не ответила. Ком в горле мешает мне говорить. Вместо этого я удерживаю её в объятиях. Мою единственную семью. Всё, что я имею в этом мире. Мой особенный подарок в жизни. Мою сестру.

Я выронил телефон из своих рук, как только разговор был окончен. Глубоко внутри я знал, что она ушла. Принять это очень сложно. Вопросы висят в воздухе, и знаю, что, возможно, никогда не получу на них ответов. Джерри не знает почти ничего. Она сказала, что вчера Бьюла была другой. Грустной, очень благодарной и напуганной. Когда она не появилась этим утром, Джерри не удивилась. Она подождала до обеденного времени, чтобы позвонить мне.

На следующий день после моего девятого дня рождения отец пришёл сказать, что моя мать больше не будет приезжать навестить меня. Она переехала во Францию со своим женихом и больше не вернётся. Он не стал успокаивать меня тем, что она будет звонить или же скучать по мне. Он не объяснил, почему я ничего не услышал он неё на свой день рождения. И когда в моих глазах появились слёзы от чувства, что меня бросили, он ударил меня по лицу и сказал нахрен повзрослеть. Мужчина не плачет. Он жёсткий и живёт в собственном темпе. Женщина всегда оставит тебя, но также будет множество других, готовых занять её место.

Я был ребёнком, и ничего из этого не имело тогда значения. Однако отпечаток, который оставила его рука, не прошёл бесследно. То был последний раз, когда я плакал. Даже в одиночестве посреди ночи, когда ощущал, будто в мире нет ни одного человека, которому было бы не плевать на меня. Даже зная, что никому не нужен и в моей жизни нет смысла, я всё же не плакал. Потому что глубоко внутри хотел, чтобы этот сукин сын гордился мной. Это желание пропало только спустя множество эмоциональных надругательств и пренебрежений. В тот день, когда он держал моего сына в своих руках и говорил, что мужчина создаёт свою армию из сыновей от одной женщины за раз, я решил, что не хочу иметь с ним ничего общего. Он одновременно не являлся кем-либо, на кого я хотел бы походить, и был тем, кем я становиться не хотел.

Доверить свою любовь кому-либо было так чертовски сложно для меня, что я практически потерял Бьюлу. Потом, когда поддался тому, чего так явно хотел, и позволил себе любить её, она покинула меня, когда больше всего была нужна… так же как это сделала моя мать.

Я не виню её. Я общий знаменатель. Тот, от кого они с лёгкостью убегают. Что со мной не так, что их отпугивает? Чего мне не хватает, что я не достоин их любви. Был ли я более сломлен, чем осознаю? И если Бьюла не смогла любить меня, раз не смогла остаться, тогда достаточно ли я хорош, чтобы растить Уилла? Не сломлю ли я его даже больше, чем мой отец меня? Или не стал ли я копией своего отца, даже не осознавая того?

Хочу ненавидеть Бьюлу за то, что она оставила меня.

Хочу проклинать её имя, а потом забыть о её существовании.

И не могу сделать ни то, ни другое, я также не смогу найти женщину, чтобы заполнить пустоту, оставленную ею. Бьюла особенная, уникальная. Она покорила моё грёбанное сердце в тот момент, когда я увидел её, что глупо и наивно, но это случилось. Несмотря на то, что что-то во мне отвернуло её от меня и заставило убежать.

Сначала мне нужно спасти своего сына. Он невинный и нуждается во мне. Никто больше, только Уилл. И Богом клянусь я не подведу этого мальчика. Я буду бороться, пока больше не останется, за что бороться. Он узнает, что я хочу его. Он узнает, что любим. Я буду уверен, что всё, что я делаю, я делаю для него.

А что касается Бьюлы, я вернусь в Саванну, когда смогу. Она останется поблизости из-за Хейди. Найти её не будет чем-то невозможным. Тогда я заставлю её рассказать, почему она ушла от меня. Она сможет рассказать мне, почему женщины отворачиваются от меня и почему она не смогла любить меня.

После того как узнаю, позволю ей уйти. Отпущу её. Буду двигаться дальше по своей жизни, но я никогда её не забуду. Я навсегда помечен ею. Она захватила часть меня, которую я никогда уже не получу назад. Я и не хочу. Даже несмотря на то, что Бьюла не хочет меня и меня недостаточно, я буду неподалёку. Никогда не покину её до конца. Давая себе надежду, что, возможно, когда-нибудь буду вновь улыбаться.