Самая оживленная часть дня пришла и ушла, но нам все еще посчастливилось найти сиденья рядом друг с другом. Мы сидим бок о бок в переполненном поезде, и я наблюдаю за своим отражением в окне напротив нас. Даже в отражении грязного стекла и под резко мелькающими флуоресцентными лампами невозможно не заметить то, насколько он прекрасен. Это не то прилагательное, которое я обычно использовала при описании внешности парня до этого момента. Но, как только я смотрю на его угловатую челюсть, на его четко-выраженные скулы, которые уравновешиваются его нежным, практически женским ртом, то это единственное слово, которое приходит мне в голову и, которое соответствует ему.

Он ослабил галстук, расстегнув верхние пуговки, при этом открывая треугольник гладкой, загорелой кожи. Распахнутый ворот рубашки обрамляет его длинную шею, открывая часть соблазнительной ключицы, и заставляя меня задуматься о том, почему я никогда не думала, как могут быть сексуальны ключицы.

Словно почувствовав мой взгляд, глаза Анселя прослеживают мелькающее пятно с другой стороны окна и в нем встречаются со мной взглядом. Наше отражение раскачивается при движении поезда, но Ансель все еще наблюдает за мной, небольшая, понимающая усмешка пересекает его губы. Как это возможно, сидеть так спокойно, в молчании, когда около часа назад он был внутри меня, а мои руки начали потеть, когда пальцы хватались за кран в качестве опоры?

Больше людей садятся в поезд на следующей остановке. Ансель встает, уступая место пожилому джентльмену с тяжелыми сумками в каждой руке. Они обмениваются парой слов по-французски, ничего из этого не понимаю, а затем, Ансель встает передо мной, подняв правую руку и ухватившись за перила, которые привинчены к потолку.

Мне открывается непревзойденный вид на его тело и перед брюк. Ням-ням.

Смех группы девушек привлекает мое внимание, которые сидят через несколько рядов от нас. Скорее всего, они - студентки, и смею предположить, что они на несколько лет моложе меня. Слишком взрослые для старшей школы, они определенно учатся в университете. Они сидят с прижатыми друг к другу головами, а причина их тихого хихиканья и наивных пристальных взглядов являются, я определенно знаю, что. Или, точнее, кто.

Поднимаю глаза на него, а он смотрит на старичка, слушая его и не обращая внимания на злобные взгляды, брошенные в его сторону.

И, конечно же, я не виню их. Если бы я увидела Анселя в поезде, уверена, я бы сломала себе шею в попытке рассмотреть его по лучше, и теперь, та ночь, когда я увидела его в баре Вегаса, кажется, будто была в другой жизни. В данный момент, я хочу поблагодарить ту себя, за то, что сделала и сказала что-то, что привлекло внимание Анселя в начале и - благодаря какой-то невидимой силе или же алкоголю, чего я до сих пор не понимаю - до сих пор привлекает. Иногда, думаю, что та-я-из-прошлого - просто гений.

Его голос низкий и мужественный, когда он смеется над чем-то, что сказал мужчина, и да поможет мне Бог, его ямочки снова в силе. Немедля, я осмотрелась вокруг, как ревнивая подружка - жена - которой я стала, и, конечно же, каждая девушка в этой стайке, расширила глаза, раскрыла рты и чуть не грохнулась в обморок.

И хотя я абсолютно ничего не говорила, мне становится интересно, что если бы каждая моя мысль проектировалась, на экран над моей головой. Потому что именно в этот момент Ансель решает посмотреть на меня, во взгляде нежность и теплота, он тянется к моей нижней губе и проводит большим пальцем по ней. Собственнические искорки вспыхивают в моей груди, и я поворачиваю голову, целуя его ладонь.

Ансель начинает сиять, когда поезд останавливается на нашей станции. Он берет меня за руку, я встаю и мы выходим из вагона, его рука оказывается на моей талии, как только мы ступаем на платформу.

- Ты освободился с работы пораньше, - говорю я.

Он смеется.

- Ты только что поняла это?

- Нет. Ну... да. Я не думала об этом до этого. - То, что он говорил про его босса и о его работе разносится эхом в моей голове. - У тебя не будет проблем?

Он пожимает плечами, в своем стиле, непринужденно и свободно.

- Я могу работать дома, - отвечает он. - Я прихожу раньше всех, и даже если уйду пораньше, как сделал сегодня, то я до сих пор работал полный день. По четырнадцать часов. Они собираются урегулировать это.

Но, очевидно, что это только в планах. Ансель целует меня нежно, когда мы входим в квартиру, а затем он направляется к столу и загружает свой лэптоп. Как по команде, его телефон начинает пиликать, и он пожимает плечами виновато, прежде чем ответить.

- Allo?

До меня доносится хриплый мужской голос, а затем, вместо усталого заработавшегося выражения, появляется счастливая улыбка на лице мужа.

- Эй, Оллс, - приветствует он. - Ага, мы дома.

Машу ему, что бы он передал привет от меня Оливеру, и затем ухожу в комнату, прихватив с дивана книгу и закрыв за собой дверь, предоставляя ему уединение.

Кровать - широкая и идеальная, ложусь поперек нее, развалившись, словно морская звезда. Звуки улицы, запахи хлеба и жареного чеснока достигают меня, проникая в мои чувства, пока пялюсь в книгу, лениво размышляя о том, что бы мы могли соорудить на ужин. И, конечно же, я не могу сфокусировать ни на одном слове в книге.

Частично из-за улыбки Анселя, которая всплывает перед моими глазами, или из-за того, что его голос звучит - так низко, облегченно, расслаблено - совсем отличается от того, каким я слышала его в последние несколько недель. Даже притом, что между нами нет неловкости, и мы только что провели самый удивительный вечер вместе, он - все еще самую малость сдержан со мной, и замечаю я это только сейчас во время его разговора с лучшим другом. Прямо как я с Лолой или Харлоу: без сдержанности и без фильтра. Слушаю его голос через дверь, желая поглотить его бархатную гладкость, его грудной смех. Но затем, он резко прочищает горло, и его голос падает до шепота:

- Она - хорошая. Я имею в виду, конечно же, она невероятна. - Останавливается, и смеется. - Я знаю, что ты так думаешь. Ты будешь думать также, даже спустя тринадцать лет нашего брака.

Мой желудок делает приятный кульбит, но он опускается неприятно, когда Ансель говорит:

- Нет, я еще не говорил с ней об этом. - Еще пауза, и затем еще тише. - Конечно, с Перри еще не все кончено. Не хочу, чтобы хоть что-то из этого беспорядка угрожало Миа. - Я замираю, наклоняясь ближе, чтобы лучше слышать. Почему он не сказал Оливеру о том, что Перри долбился в дверь прошлой ночью?

Слышу нотки разочарования в голосе, когда он произносит:

- Буду. Буду, Оливер, только заткнись на хрен. - Но затем, он смеется, развеивая напряжение от разговора, который я подслушала. Моргаю, полностью запутавшись. Что случилось с Перри? Что за неизвестный беспорядок от него, оставшееся без ответа вопросы, почему он не в Штатах, и как такое, возможно, что он может угрожать мне?

Качая головой, пытаюсь очистить ее от мыслей, осознаю, что мне нужно либо выйти туда и показать то, что я слышала его, или же уйти. А может и оба варианта. У нас уже достаточно тайн... по крайней мере, у него. Открываю дверь, выходя в гостиную и ложу руку на его плечо. Он слегка вздрагивает при контакте, разворачивается ко мне, и поднимает мою руку, целуя ее.

- Я слышу тебя, - говорю я ему, морщусь из-за раскаяния, как будто это моя вина. - Поэтому схожу в магазинчик на углу и куплю что-нибудь для ужина.

Он кивает, в глазах благодарность за уединенность, а затем указывает на его кошелек, на столе. Игнорирую это, и проскальзываю в дверь, понимая, что снова могу дышать, как только двери крошечного лифта закрываются.

Ансель работает, делая все возможное, чтобы выкроить время для меня, пока я притворяюсь, будто провожу с ним время. Эта новинка, открывшаяся для меня совсем недавно, называется "свободное время" и совсем скоро она останется в прошлом. Отрицание - мой друг.