Он больше не смотрит на мой рот; мы непосредственно изучаем глаза друг друга, когда я тяну его пальцы к внутренней части моего бедра. Здесь уединение - темнее и еще - за углом бара гремят пьяные голоса и тяжелые басы поп-песни. Мы скрыты, но любой мог найти нас, если бы захотел. Без каких либо призывов, он проскальзывает пальцами под ткань моего белья. Мои глаза закатываются, а голова откидывается назад к стене позади меня, пока он потирает туда сюда самое чувствительное местечко.

Я не знаю, что я сделала, или почему, меня внезапно поглотили противоречивые ощущения. Я хочу, чтобы он прикасался ко мне - Боже, я хочу, чтобы он трогал меня - но также, я подавлена. Я была с двумя другими парнями начиная с Люка, но всегда было больше прелюдии: поцелуи и обычные прогрессирующие сверху-вниз касания. Наличие Анселя рядом расплавило меня до лужи желания.

- Не знаю, кто больше удивлен тем, что ты только что сделала. - Шепчет он, целуя меня в шею. - Ты или я.

Он убирает палец, но почти немедленно возвращается обратно под лучшим углом, на сей раз, просовывая всю руку под мое нижнее белье. Мое дыхание перехватывает, поскольку, он поглаживает меня мягко двумя пальцами. Он осторожен, но уверен.

- Toutes les choses quej’aienvie de te faire...[8]

Я сглатываю, выдыхая.

- Что ты сказал?

- Только то, какие я хочу проделать вещи с тобой. - Он целует в подбородок. - Хочешь, чтобы я прекратил?

- Нет, - говорю я, но затем паника накрывает меня. - Да. - Он застывает и сразу же теряет ритм его больших пальцев. - Нет. Не останавливайся.

С хриплым смехом, он наклоняется, чтобы поцеловать меня в шею, и мои глаза закатываются, когда он начинает двигаться снова.

***

Много времени уходит на то, чтобы открыть глаза. Моя голова пульсирует. Мое тело ноет. Я давлю руками на виски, сдавливая их, будто так я могу собрать ее воедино. Должно быть, она развалилась на куски. Только это может объяснить эту боль.

В комнате темно, и я знаю, что за тяжелыми шторами отеля, сияет ослепительно летнее солнце Невады.

Даже если я проспала неделю, то я нуждаюсь еще в двух.

Ночь всплывает в моей голове крошечными, хаотичными кусочками. Выпивка. Ансель. Утаскивание его в коридор и ощущение его языка на моем. После, разговоры. Много разговоров. Вспышки обнаженной кожи, движений, шарящие конечности - последствия ночи оргазмов, которые продолжались один за другим.

Я вздрагиваю, тошнота накатывает на меня.

Любое движение - пытка. Чувствую синяки и истощенность, и это отвлекает меня от того, что я абсолютно голая. И одна. Есть определенные участки кожи, которые побаливают на ребрах, шее, плечах. Когда мне удается сесть, я вижу что большая часть постели на полу, а я на пустом матрасе, будто меня выдернули из хаоса и преднамеренно положили сюда.

Рядом с моим голым бедром лежит кочек бумаги, аккуратно сложенный пополам. Почерк опрятный, и легко узнаваем, что писал иностранец. Руки трясутся, когда я быстро читаю записку.

Мия,

Я попытался разбудить тебя, но провалившись в этом, оставил тебя дальше смотреть сны. Во всяком случае, думаю, мы проспали около двух часов. Я собираюсь в душ, и после в ресторан напротив лифта позавтракать. Найди меня.

Ансель.

Меня трясет, и я не могу остановить это. Это не просто из-за бушующего похмелья или осознания того, что я провела ночь с незнакомцем и большую часть этого не помню. Это не из-за состояния номера: лампа разбита, зеркало перепачкано следами от рук, пол усыпан одеждой, подушками и - спасибо Боже - фольгой от презервативов. Это не из-за темных пятен от бутылки из под газировки разлитой по всему ковру в комнате. Это не из-за нежных синячков, которые я вижу на моих ребрах или постоянной боли между ноги.

Я дрожу из-за тонкого золотого ободка на безымянном пальце левой руки.

МЕНЯ ТРЯСЕТ, ПОТОМУ ЧТО, КАКОГО ХРЕНА ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО У МЕНЯ КОЛЬЦО, КОТОРОЕ ВЫГЛЯДИТ, КАК ОБРУЧАЛЬНОЕ, И ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ, КАК МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ? Единственная вещь, которую я помню после того, как утащить Анселя в холл прошлой ночью – это, много алкоголя... очень много... и флирт.

Вспышка беспредельной езды на лимузине.

Крики Харлоу из окна и глупая улыбочка Анселя.

Думаю, я помню, как видела целующихся Лолу и Оливера. Вспышки фотоаппарата. Утягивание Анселя дальше по коридору и секс. Много секса.

Я бегу в ванную, и мой желудок извергает все его содержимое. Алкоголь превращается в кислоту, вкус подобен стыду и сотне плохих идей наполнивших мое горло прошлой ночью.

Чищу зубы слабой и трясущейся рукой, в то время, посылаю своему отражению в зеркале самые постыдные взгляды, на которые я только способна. Выгляжу, как дерьмо, начиная с примерно семнадцати засосов на шее и груди, и, буду честной, заканчивая моим ртом, которым я сосала член на протяжении долгого времени вчера ночью.

Утоляю жажду водой из-под крана и выхожу из ванны, и натягиваю на себя рубашку из первого чемодана, о который споткнулась. Я едва могу ходить, рухнув на пол после тридцатисекундной охоты за телефоном. Когда замечаю его через комнату, подползаю к нему, только чтобы понять, что он сдох, и я без понятия как его зарядить. Прижимаясь щекой к полу, сдаюсь.

В конце концов, кто-нибудь обнаружит мое тело. Так ведь? Очень надеюсь, что в будущем, я буду вспоминать эту историю со смехом.

- Харлоу? - откликаюсь я, вздрагивая от хриплости своего голоса, запахов моющего средства и несвежей воды, исходящих от ковра, находящегося так близко к моему лицу. - Лола?

Но огромный люкс абсолютно бесшумен. Куда, черт возьми, они подевались прошлой ночью? И в порядке ли они? Картинка Лолы целующей Оливера всплывает в голове более детально: они оба стоят перед нами, освященные дешевым флуоресцентным светом. Святой хрен, они тоже женаты?

Почти уверенна, что я снова собираюсь вывернуть свой желудок. Пользуюсь моментом, дышу через нос, выдыхая через рот, и голова сразу же проясняется, достаточно для того, чтобы встать и набрать бокал воды из-под крана. И все это для того, чтобы не облевать дорогущий номер, за который платит папа Харлоу.

Я поглощаю энергетический батончик и банан, которые обнаруживаю в мини баре, после выпиваю целую банку имбирного эля в почти два глотка. Мне никогда не удастся восполнить уровень жидкости в моем организме, я чувствую это.

В душе, я скрабирую свою ноющую кожу, бреюсь и отмываю все трясущимися пост-похмельными руками.

Миа, ты - катастрофа. По этой причине ты и отстойный пьяница.

Худшая часть не та, как ужасно я себя чувствую, или какой беспорядок я устроила.

Худшая часть - это та, в которой я хочу найти его также сильно, как и Харлоу с Лолой.

Хуже всего - это крошечный завиток беспокойства, который я ощущаю, зная, что сегодня понедельник, и сегодня мы должны уехать.

А нет! Постойте! Худшая часть - это то, что я идиотка!

Обсушившись в ванной, я одеваюсь в джинсы и топик, ища на матрасе его записку. Его аккуратный, каллиграфический почерк направлен в потолок и в мои мысли проскальзывает тоненькая ниточка воспоминаний, мои руки на одетой груди Анселя, выталкивающие его из ванной, сажусь на туалетную крышку со стопкой бумаги и шариковой ручкой. Для написания письма? Полагаю...для...себя?

Но я нигде не могу найти его. Его нет под огромной кучей одеял на полу, нет и под разбросанными диванными подушками в гостиной, нет также и в ванной или вообще в этом люксовом хаосе. Оно должно быть тут. Я только один раз писала сама себе письмо, единственное, что направляло меня в тяжелейший момент в моей жизни.

Если письмо с прошлой ночи существует, то это значит, что я должна отыскать его.