- Ваше Императорское Величество, - Милютин усмехнулся, - хорошо вы говорите. Только где же их взять, хороших жен?
- Кто его знает? Я вот тоже несчастлив в этих делах, а потому не отказался бы от ответа на вопрос, что вы мне задали. Но терпеть коня в юбке невместно. Все должно быть на своих местах: летом - лето, зимой - зима, а женщина - женщиной.
- Ваше Императорское Величество, но нельзя же так… люди все разные. И, к тому же, у меня с Марией дети.
- Дети согласны с моим решением. Она ведь не только вас, но и их уже допекла. Монастырь - закономерный итог ее жизненного пути. Хотя, злые языки говорили, будто Марию Агеевну могла ожидать куда более печальная участь.
- В самом деле? - Слегка оторопел Милютин. - Но… - Он на мгновение задумался, видимо, понимая, что свои слова нужно очень тщательно взвешивать. - Но все это так неожиданно… - Установилось молчание. Только снег слегка поскрипывал под ногами. Милютин брел опустив голову и не заметил, что на ближайшем пересечении тропинок спутник последовал прямо, увлекая его прочь от привычного маршрута. Лишь спустя минуту он, обратившись к Александру, нарушил безмолвие. - Ваше Императорское Величество, вы говорили, что я вам нужен. Это было для того, чтобы меня ободрить или?
- Или. - Внезапно Александр замолчал, глядя куда-то за спину собеседнику. Тот обернулся и увидел давешнюю незнакомку, приближающуюся по боковой аллее. Не доходя несколько шагов, она остановилась и присела в приветствии, слегка склонив голову. - Здравствуйте, Наталья Александровна, как ваше здоровье? - Кивнув, спросил Император.
- Здравствуйте, Ваше Императорское Величество, - прошелестел тихий голос, но красивое лицо оставалось отрешенно-печальным, - мне гораздо лучше, спасибо.
- Позвольте представить вам Николая Алексеевича Милютина, вашего собрата по этому заточению, - Александр обернулся к спутнику. - Николай Алексеевич, представляю вам Наталью Александровну Дубельт.
- Здравствуйте сударыня. Чрезвычайно рад нашей встрече.
- Здравствуйте сударь, - Милютину показалось, что голос слегка потеплел, - я тоже, рада… В беседу снова вклинился Александр:
- Наталья Александровна, приношу вам самые глубокие и искренние соболезнования.
- Благодарю ваше Императорское Величество, - ее голос опять сделался безжизненным, а лицо, как показалось Милютину, совершенно потухло, - я уже смирилась с безвозвратным… - Снова установилась гнетущая тишина, которую нарушили слова Александра.
- Ну что же, сударыня, не будем мешать вашему отдыху, - и вежливо ей кивнул. Когда же женщина удалилась на несколько десятков шагов, он продолжил: - Итак, на чем мы остановились… Я задумал реформу государственного управления, приводя его в более упорядоченную форму. Да и чиновников почистить не мешало бы. Но за несколько дней провести ее не получится. Нужно людей подобрать, документы подготовить. На первых порах я хочу выделить в Государственном совете Особый департамент, в который свести управлением всеми своими предприятиями.
- Личными?
- Тут сложно сказать, как именно их называть. Взойдя на престол, я получил довольно приличное количество объектов, находящихся в той или иной форме собственности Императорской фамилии. Это огромное количество предприятий. Сейчас готовиться циркуляр, согласно которому все эти объекты будут переведены в статус так называемых 'императорских'.
- Это же такая махина!
- Именно поэтому вы мне и нужны. Я предлагаю вам пост главы департамента. О чем вы задумались?
- Вы знаете, Ваше Императорское Величество, ваш отец мне тоже доверял серьезный пост и… я не справился. Я не хочу вас подвести.
- Дорогой Николай Алексеевич. Вы не справились потому, что просто не могли этого сделать. Провести крестьянскую реформу можно было лишь случайно, да и то - формально. Сейчас многое изменилось. Даже не сомневайтесь. - Последние слова Александр сказал с такой интонацией и взглядом, что Милютин вздрогнул. - Ну что вы, Николай Алексеевич, так пугаетесь. Вот, берите пример с Путилова.
- Ваше Императорское Величество, так ведь у вас такой взгляд…
- Понимаете, Николай Алексеевич, для вас, чтобы войти полноценно в мою команду, нужно понять простое правило. - Александр выдержал паузу. - Рядом с тобой друзья, перед тобой враги и наше дело правое. Ни я, никто из моих людей не отвернем и пойдем до конца, до последней крайности в этой борьбе, которая пронизывает всю существо мироздания. Мы - локомотив, который тащит на себе поезд России.
- Так вы предлагаете…
- Я предлагаю вам встать под мои знамена. Обратного пути не будет. Я не прощу предательства или трусости. Готовы ли вы идти плечом к плечу ради процветания Отечества? Выдержите ли? Сможете ли переступить через свой страх… через самого себя, принеся свое 'Я' на алтарь Империи? - Николай Алексеевич задумался. - Я не тороплю с ответом.
- Я слабый, больной человек…
- Вы смогли не один год продержаться против этой своры уродов, что сосали соки из Империи, крутясь при дворе. Да еще в такой жуткой атмосфере дома. Сила, Николай Алексеевич не в мышцах, а в воле. Крепка ли она настолько, чтобы пойти до конца, до любой крайности? - Николай Алексеевич смотрел на снег расширенными дикими глазами, вспоминая всю ту гниль, что крутилась возле трона в годы правления отца и деда Александра. Как он читал доклады и чуть ли не выл от чувства бессилия. А теперь наступил черед его хода… шанса…
- Наверное, я всю свою жизнь ждал этих слов…
- Я рад, Николай Алексеевич, что не ошибся в вас. Уже собравшись уходить Александр, внезапно остановился, помолчал немного и продолжил:
- Да, и вот еще какое дело… Я чувствую себя виноватым перед Натальей Александровной. Месяц назад она потеряла мужа. Во время осенних событий тот наделал глупостей, и его самоубийство стало лучшим выходом из создавшегося положения. Альтернативой был бы суд, и его бесчестие пало на семью, чего я не хотел допустить. Но для меня стала полной неожиданностью столь резкая реакция Натальи Александровны на это событие. Они давно были в разводе, к тому же Михаил Леонтьевич постоянно старался превратить ее жизнь в ад. Даже после развода…
- Почему он так поступал? Зачем?
- Мне думается, дело было вот в чем. Его отец, Леонтий Васильевич Дубель, хотел славы и публичного признания. Но вошел в историю только как человек, арестовавший Александра Сергеевича Пушкина - ее папу. За это потом он и возненавидел поэта. Ведь уже при жизни всем было все ясно. Сам же Михаил Леонтьевич предположил, что если возьмет в жены дочь Пушкина, то… Короче говоря, ненависть отца передалась сыну. Я надеялся, что Наталья Александровна с облегчением примет случившееся, но она внезапно заболела. Пришлось ее срочно отправлять сюда, подлечить нервы. Даже не знаю, удобно ли просить вас об одолжении…
- Каком, Ваше Императорское Величество?
- Видите ли, Николай Алексеевич, вы, наверное, тоже заметили, что перемена условий и умиротворение этого места не в силах, увы, отвлечь Наталью Александровну от мрачных мыслей. В таком состоянии, о возвращении в столицу не может быть и речи, а ведь ее присутствие там вскоре станет необходимым. Я надеялся как-то растормошить ее, заинтересовать новостями, но при мне она лишь еще больше замыкается. Вы же человек для нее новый, не связанный с тяжелыми воспоминаниями. Постарайтесь пробудить в ней интерес к жизни. Говорите о чем угодно: читайте стихи, рассказывайте о своих планах, раньше она живо интересовалась проектами реформ, все что угодно. Главное - вытащить ее из этой черной меланхолии. Справитесь?
- Сделаю все, что будет в моих силах, Ваше Императорское Величество.
- Хорошо, я на вас надеюсь, и… выздоравливайте сами. После Крещения, буду надеяться на ваше освобождение из этого лечебно-профилактического плена. Провожая взглядом воспрянувшего духом Милютина, Александр вспомнил завязку этого водевиля. Шестью неделями раньше он прямо спросил Наталью Александровну о том, согласна ли она стать супругой Милютина, когда тот освободиться от прежнего брака, и получил столь же прямое и недвусмысленное 'да'. Единственный вопрос, который интересовал будущую новобрачную, это как он собирается провести сватовство. Когда же Саша сказал, что просто собирается обрадовать жениха новостью о том, что тот жениться, та, закатив глаза, заявила, разумеется, в самых изысканных выражениях, что пусть лучше его молодое Императорское Величество командует на поле боя или в Сенате, а решение деликатных вопросов оставит женщинам. И действительно, Наталья подготовила и разыграла весь последующий спектакль как по нотам, так что теперь самому Императору оставалось лишь изречь 'кушать подано, а жениху и вовсе досталась роль без слов.
