Слушатели восторгались столь необыкновенной самокритичностью оратора.

…чтобы не смошенничать. И рад бы, да не в силах. Чаще всего я прибегаю к мелким нарушениям законов. Отпускаю деловую древесину— круглый лес, долготье и коротье, — а также пиломатериал без нарядов. Нынче безнарядный отпуск составил более 450 кубометров, из них добрую половину мы отправили за пределы республики. Разрешили мне обеспечить лесом одиннадцать индивидуальных потребителей, а я удовлетворил сто двадцать. Конечно, не обошлось без дружков-приятелей, а как же иначе! План выполнять надо? Надо. Материальный стимул должен быть? Безусловно, должен… Не минуешь и подделки документов. К примеру, в последний раз я выписал лес пяти несуществующим гражданам: Иванову, Сидорову, Петрову, Анисимову и Антонову. Правда, на них были справки от землеустроителя горкомхоза, но ложные. А я все-таки выписал древесину. — Славкин сделал решительное движение к авансцене, стремясь стать ближе к массам.

— Тут я должен перейти к самому главному моему злоупотреблению. Дело в том, что 55 кубометров леса, выписанных на Иванова, Сидорова и др., я отправил вагоном в Орловскую область по просьбе моего друга с железнодорожной станции Прощупкина. Притом послал не подтоварник, как указывалось в накладной, а деловой лес — мы же деловые люди! Долго рассказывать, как нам удалось провернуть эту операцию, и я не буду подробно делиться своим опытом в этом отношении, поскольку руководители лектория ограничили меня во времени. Скажу только, что махинация нам обошлась не дешево, она стоила больших трудов. Пришлось прибегнуть, например, к такой уловке: надо было для видимости разгрузить вагон, когда он поступил из леспромхоза на склад гортопа, — ведь лес предназначался для местных застройщиков. Мы и соблюли эту видимость — «уплатили» за разгрузку двадцать рублей. Так значится в документах. Но не подумайте, граждане, что мы лишнюю работу выполняли, — нет, вагон без разгрузки ушел прямехонько на Орловщину…

— Можно вопрос? — раздался в тишине, как гром среди ясного неба, голос прокурора, оказавшегося в зале.

— Вопросы лучше бы в конце, — сказал организатор лекции.

— Нет, сейчас, — настаивал голос.

— Пусть задаст, — согласился Славкин.

— На каком участке вы живете?

— На пятнадцати сотках, — недоумевал Иван Степаныч. — Причем тут участок?

— Я спрашиваю, на участке какого народного суда вы орудуете?

— Кажется, подлежу суду 2-го участка.

— Вопрос ясен! — прокурор и другие слушатели стали расходиться…

Признаемся читателю: не задавался прокурорский вопрос. Не было и точно такой лекции директора гортопсбыта. Он выступал в кинозале с готовым текстом по теме о бдительности, подготовленным лекционным бюро. Новым вариантом лекции я иллюстрирую рассказ невыдуманного Славкина примерами из его собственной жизни. За факты ручаюсь. Можно сказать факты у него на лице.

Старого волжанина Якова Кислова, живущего ныне у сына в Алма-Ате, неведомая сила потащила в родные места. Точнее, много сил — в ТУ-114.

Из Казани он летел на других крыльях — на подводных. В «Метеоре». И тоже — красотища, восторг. Крылья мечты!

То и дело навстречу ему попадались белые лебеди-теплоходы, легкие суденышки-чайки, грузные баржи-гагары.

«Браво!» — кричал мысленно Кислов каждой из них. Он восклицал бы вслух, да постеснялся своего пенсионного возраста. — «Как мальчишка, в восторге. Неудобно перед соседями по каюте…»

В необыкновенных этих чувствах гость и вступил на пологий берег Волги, близ старого графского замка в поселке Юрине, в котором уютно разместился дом отдыха.

И с этих пор пошло! Горячий накал родственных сердец чуть не спалил приезжего. В одном доме блины, в другом — оладьи, в третьем — уха… Ах, какая ароматная! Язык проглотишь, если вовремя не спохватишься.

По гостям ходить приятно. Но пора и честь знать. Следует свата-брата и самому пригласить, хотя бы в столовую, за неимением собственного дома у приезжего.

Пришел Кислов с братом в, так называемую, чайную, что заняла видное место в центре поселка. Попросил ушицы. Думал, угостят его волжские общепитовцы таким же аппетитным блюдом, каким потчевали родичи.

Не тут-то было. Не водится уха в столовой-чайной.

— Ну тогда окрошечку, пожалуйста? — спросил гость.

— И окрошки нет, — отвечает дородная буфетчица.

— Салатиком хоть накормите.

— Огурчиков нема…

Словом, ушли Кисловы не солоно хлебавши. Вспомнили, как в былые времена, до войны, работала местная столовая. Не только лук да разная петрушка, были в столовой и яблоки. Осенью — свежие, весной и летом моченые. Есть они и теперь, да не в чайной, а на соседнем базаре… Но ведь не каждый из нас несознательный, не каждый хочет частнику деньги свои трудовые отдавать. Вот и Кисловы с удовольствием бы внесли свои любезные в буфетную кассу за понравившиеся блюда.

Яков Кислов, человек бывалый и, прямо скажем, настырный. Двинулся он, чтобы выяснить обстановку, к товарищу Г. А. Зелину — заместителю председателя рабкоопа.

— Здорово, земляк! — громогласно встретил Геннадий Алексеевич азиатского гостя.

А ухой не угостил — нету ее. Борщом хорошим тоже.

— Это тебе не Украина, Яков Иваныч! На нашем песке укроп не растет. — И яблочком моченым не побаловал. — Север у нас, Яков Иваныч, аль забыл. Прямо скажем, не Алма-Ата, — и рассмеялся добродушно.

…Между тем Кислов решил переехать на правый берег Волги в славный городок, что стоит на высоком холме. «Уж здесь-то я, наверняка, попробую чего мне надобно. Это все-таки районный центр».

Дело было к вечеру. Протолкался Яков Иванович сквозь людские шпалеры на лестнице, ведущей на второй этаж ресторана. Что такое, думает. Откуда народу столько? Оказывается, выставка кулинарных изделий проводится, повара со всего района съехались.

И каких только блюд не насмотрелся посетитель в фойе! Кушанья обыкновенные и не обычные, русские и марийские, пельмени сибирские. А как прошел в зал да глянул в меню, настроение мигом изменилось. Контраст разительный.

— Окрошки нет, подкоголя тоже, салатик не водится, яблоки не предвидятся, ягодки не выросли, — деловито перечисляла официантка.

— А как же на выставке? — полюбопытствовал Яков Иванович.

— Ну так ведь то на выставке. Это все равно что на витрине, а не в магазине…

Пошел Кислов по магазинам. И в самом деле, на витрине есть сыр (бутафорский), а на полках нет сыра. И многих других товаров не достает, хотя они в местных краях вырабатываются в необходимом количестве. И на базах их полным полно. Не говоря уж о зелени к столу, на рынке всякой всячины вдоволь.

На крыльях мечты прилетел Кислов в родной край. С мечтой укатил он обратно. С мечтой: когда-нибудь в приволжских поселках наладят общественное питание. Когда оно перейдет из рук зелиных в руки заботливые.

КТО В НОКАУТЕ?

С некоторых пор Василию Петровичу Белокурову стало тесно в рамках орса леспромхоза. Захотелось ему выйти на широкие просторы, чтобы слава о нем загремела окрест.

Начал Бедокуров прикидывать, каким путем заявить о себе. Надо отдать ему должное: он сознавал свои слабости — талантов не имеется и трудиться лень. Как тут прославишься? Надо что-то придумать…

Вспомнил Василий Петрович все, что предпринималось в таких случаях.

«Крыловская синица пыталась море зажечь. Правда, не смогла. Наверно, потому, что помощников у нее не было, — мучительно думал он. — Пушкинская старуха воспользовалась удачей старика и с помощью золотой рыбки поднялась до вольной царицы… Нет, для меня это не подойдет, надо что-то посовременней, соответственно текущему моменту».

В ту пору случилось Белокурову побывать на подсобном хозяйстве орса и увидеть там целое стадо свиней.