Мне показалось, что тишина оглохла и те слова, что не торопясь, ритмично выговаривал Дио, режут мне голову, душу, как лезвие клинка.

В дыму эртсго рождается забвенье, и духи Тени открывают дверь, и стены, тая, разрывают вены…

О, дайте мне вздохнуть в последний день!

Горит звезда над полусонной ночью, и бьют часы в той башне из стекла, где Князь Войны и Королева Солнца и чей-то крик: мир любит привкус зла!

Холодный ветер, как ночная птица, рисует в небе новые следы, по ним пройдет в аорту колесница, и тело выгнется в агонии звезды.

Откройте дверь! Я выйду в это небо, и пусть меня окутает зола!

Я снова здесь, среди убивших время, среди миров, что любят привкус зла!

– М-да… – после долгой паузы вымолвил Дырявый Мешок, – не знаю, кому как, а по мне это действительно круто! А тебе как, Лукка?

– Не знаю, не знаю… – Я просто еще не отошел.

– Как это “не знаю”? Что ты почувствовал, услышав эти стихи?

– Коль так, то я не разбираюсь в стихах и сагах. Еда, напитки, оружие – здесь я вам скажу что угодно, потому как разбираюсь в этом! А тут… То, что здесь напел Дож, веселит душу, заставляет улыбнуться. То, что прочел Дио, заставило меня задуматься и внутренне затрепетать. А стихи эльфа?.. Я загрустил, вспомнил. Вечную Долину, и в моем сердце появилась тоска по дому, по родне, появилось стремление к чему-то такому, что могло бы сделать меня лучше, что ли… Я не знаю, как это правильней сказать… Скажу так: по-моему, эта ваша поэзия такой быть и должна! – Я налил себе пива.

– Ну что же, господа, – мило улыбнулась Винетта, – вот и разрешился ваш спор. Право слово, даже можно подвести некий итог! Каждый стиль в поэзии хорош по-своему… – Мы дружно улыбнулись. – Но, по мнению нейтрального слушателя, – она указала на меня, – победил наш эльф, МалЙавиэУиал. И я желаю вручить ему приз: право на еще одно стихотворное произведение, к которым он питает такую слабость!

– Извольте, госпожа, – с поклоном встал эльф.

– Куп, будь добр, расскажи то, мое любимое! – осклабился Дио,

– И, кстати, любимое стихотворение моей младшей сестренки. Итак…

О, этот запах, аромат тепла, который медом выдыхают стены, весь мир кружится пред глазами, когда вдыхаешь этот яд, и ангелы томятся в искушенье.

О мой венок, из ста прекрасных роз, который лег на потную тонзуру!

Прости меня, творенье Света, за то, что сбыл тебя ему – ему, слуге, забывшему о Вере.

Я слышу гонг – опять стучат в врата: ко мне пришли отцы на кружку пива.

Но их мутит от вкуса дыма, в дурмане бродит разум их, и враг в венке разводит ночь в камине.

Не знаю я, за что такая блажь?

Ведь я один: лишь тишина и книги!

И только ветер по ущелью заглянет в окна невзначай и друг в сутане шепчет отреченье!

Среди вершин, ломающих хрусталь, чья синева раскинулась над нами, стоит один, как Вечный Странник, на полпути в прекрасный Ад… мой замок… на крови… с крыльцом из стали…

У меня кружилась голова, не то от услышанного, не то от вина и пива, хотя и выпил вроде немного. Эльф еще раз поклонился присутствующим и сел на свое место. Все молчали.

– Спасибо, друг, – проснулся Дио, – огромное спасибо.

– Присоединяюсь к тебе, благородный кентавр, – тихо, но отчетливо произнесла Винетта, бросая на Купа такой взгляд. – Благодарю вас за прекрасный вечер, господа. Если вы разрешите, я немного прогуляюсь перед сном. Ведь завтра нам предстоит тяжелая дорога, а у меня немного кружится голова. С вашего позволения… – Она привстала, мы дружно вытянулись в ответ.

Как только Винетта, накинув на плечи душегрейку, пересекла зал к выходу, Куп также изъявил желание подышать свежим воздухом.

– Так, на всякий случай, а то мало ли что… – И, подхватив под мышку свой меч, поспешил следом.

– Конечно, конечно, – усмехнулся в бороду Дио, провожая товарища глазами. – Мало ли… что… – Осушив кружку красного, он повернулся к гному: – Я уже говорил, что мой друг способен на многое?

Поутру, спустившись вниз, я застал гнома, ждущего хозяина.

– Нет, ну где эта каналья?! Нам нужно торопиться, всего три дня осталось, дорога каждая минута, а этот… О, доброе утро любезный трактирщик! Мы уезжаем, и нам хотелось бы расплатиться!

– Конечно, господин гном, – заспанный хозяин зашел за свою стойку. – Так! Ужин на семерых, три комнаты, корм для лошадей, ванны, служанки… Угу!

– Сколько? – полез в пояс гном.

– Одну секунду, – трактирщик проснулся окончательно, – позвольте один вопрос?

– Ну? – нахмурился карлик.

– Как ваше имя, сударь?

– Ого! А что, нынче расплачиваются еще по имени?

– И все-таки?

– Ну, меня зовут Дож по прозвищу Дырявый Мешок! Что дальше?

Трактирщик порылся в каких-то бумагах у себя за стойкой.

– Все в порядке, сударь. Прошу принять сдачу.

– Чего? – отвисла у гнома челюсть.

– Все оплачено, сударь. Пожалуйста, примите сдачу, и очень надеюсь увидеть вас в нашей гостинице снова. Для вас в нашем заведении всегда найдется то, что вы пожелаете. Со скидкой десять процентов.

– Лукка, – прохрипел гном, – ты что-нибудь понимаешь?

– Нет, – качнул я головой. – Но, может быть, наш хозяин прояснит ситуацию?

– Милостивый государь, – начал трактирщик, – буквально за день-два до вашего приезда сюда явилась некая личность, которая интересовалась вашей персоной. И, узнав, что вы наш постоянный клиент, (а вас, сударь, я вижу здесь не в первый раз!), так вот, этот господин оставил мне некоторую сумму для вас. Как он сказал, это был “долг чести”.

– – Так что же ты сразу мне ее не отдал?

– Ваш должник сразу же предупредил меня, что отдать деньги я должен вам только тогда, когда вы будете уезжать. Как он сказал: “Я знаю аппетит размах этого гнома”, – вот и все.

– Похоже, этот малый тебя действительно знает! – пихнул я локтем в бок коротышку. – И очень хорошо тебя знает, а, Дож?

Гном, взгромоздясь на высокий “для народов малых” табурет, лег животом на край стойки и подпер рукой голову.

– И как же зовут уже любимого мной моего дорогого должника? – проникновенно вопросил Дырявый Мешок, сгребая к себе довольно увесистый мешочек, звякнувший металлом.

– Право слово, господин гном, он не соизволил представиться, – развел руками хозяин.

– Хорошо, а как он выглядел?

– Ростом будет с вашего друга, но не такой широкий в плечах, хотя и громила, – трактирщик указал на меня, – волосы длинные, черные, носит пучком на затылке, левый глаз закрыт тряпкой…

– На морде куча шрамов, голос сиплый, сам по-лучеловек-полуорк, – по наитию закончил я за него.

– Да… – удивился хозяин, – так оно и есть, а вы, выходит, знаете его?

– Виделись однажды… – Я с интересом разглядывал враз смутившегося гнома. – Пойдем, друг, вещи собирать надо.

Дож покорно сполз на пол и пошел в комнаты. Я обернулся к трактирщику:

– Меня зовут Лукка. Лукка, по прозвищу Висельник. Мне этот господин ничего не передавал? Мужик удивленно вытаращил глаза:

– Это вы и есть? Но он сказал, что вы тролль!

– Так оно и есть. Я из Вечной Долины. Из племени людей-троллей. Итак?

– Он велел передать следующее: “В любое время и в любом месте”.

– Я и не думал, Дож, что у тебя есть связи с разбойниками.

– Лукка, честное слово, не подумай плохого. Просто я попался к нему в руки в одном трактире. Оказывается, он уже слышал обо мне и о том, чем я занимаюсь. Так сказать, о моем основном ремесле.

– Да? Тогда, может, объяснишь заодно и мне, чем же ты занимаешься?

Гном затянул потуже дорожный мешок, взвесил на ладони полученный должок и ухмыльнулся:

– Я игрок, Висельник. Профессиональный карточный игрок. Кстати, очень хороший.

– Тогда в Уилтаване тебя взяли по обвинению в карточном мошенничестве, ведь так?

– Ну, бывает иногда! Трудно себя сдерживать. Представь, играешь ты против законченных лохов. Играть не умеют, денег – пруд пруди, а понта, понта! И что, возиться с ними сутки-двое напролет, пока последнюю монетку не вытянешь? А так, раз-другой смухлевал, ставку увеличил, полдня и сэкономил!