Внуков Эвина, конечно, любит по-своему, и выражается эта любовь в желании сделать детей достойными отпрысками семьи Лиссель, невзирая на сопротивление. Боюсь только, близнецам этого пока не понять.

- Не знаю… - Эрна погрустнела. - Она никогда к нам не заходит просто так, посидеть и что-нибудь рассказать, вот как вы сейчас. Только спрашивает про уроки, все время что-нибудь запрещает и ругает, если мы плохо себя ведем…

- Лучше бы она нас выпорола, - подал голос Эрвин.

- Странное желание, - заметила я.

- Ничего не странное, - возразил мальчик. - Когда к нам приезжает дядя Эррил с нашими кузенами, он тоже им много чего запрещает. Только они не слушаются, и тогда дядя Эррил их наказывает. Я сам видел: когда Эстан нарочно разбил бабушкину любимую вазу, дядя Эррил его поймал и выпорол своим ремнем.

- А бабушка бы нас за такое только отругала, - добавила его сестра. - Она бы очень-очень долго ругала! И потом не разговаривала бы с нами неделю. Или даже две.

- А дядя Эррил Эстана выпорол и тут же простил, - завершил мысль Эрвин. - И они поехали кататься верхом, хотя Эстану было больно сидеть.

Что ж, идея была мне понятна. Воспитательница из Эвины Лиссель была, судя по всему, еще та.

- Раньше у нас так тоже было, - сказала Эрна. - Когда мама была жива, и папа еще не уехал. А потом…

Она шмыгнула носом и отвернулась.

- Потом бабушка прогнала папу, - сказала она тихо.

Вот это новости! Эвина утверждала, что зять ее уехал тайком, ночью… Неужели соврала?

- Как это - прогнала? - спросила я удивленно.

- Мы не знаем, - ответила за обоих близнецов Эрна. - Мы сами не слышали. Только папа с бабушкой и раньше часто ругались… ну, когда мама еще была жива… Бабушка говорила, что папа не только нас портит, но и маму.

Хм… Что-то начинает проясняться. Очевидно, коса нашла на камень: зять Эвине попался далеко не простой, с характером, не уступающим по силе ее собственному. Думаю, ему не составило труда вывести жену из-под влияния властной матери. И детей, надо полагать, он воспитывал так, как ему больше нравилось, не прислушиваясь к Эвине. Ту, понятно, такое положение вещей совсем не устраивало…

- А когда мама умерла, - добавила Эрна, - стало совсем плохо. Бабушка даже кричала на папу несколько раз, да так, что… ой-ой-ой!

- Только папа ее перекричал, - справедливости ради заметил Эрвин. - Знаете, какой у него голос, госпожа Никс!…

Однако… Это до какой же степени надо было вывести из себя благовоспитанную Эвину Лиссель, чтобы она повысила голос? Хм… Могу себе представить эту сцену: Эвина пытается перекричать зятя. А это, думаю, затея безнадежная, у таких, как он, глотка луженая.

- Это они потому ругались, что бабушка не позволила папе попробовать вылечить маму, когда она заболела, - сказала Эрна. - Папа говорил, что умеет, а бабушка все равно не позволила, а позвала нашего семейного лекаря. Папу так и не пустили к маме… Только потом… когда уже…

Эрна не договорила, всхлипнула, а я призадумалась. Как можно было не пустить этого человека к больной жене? Разве что связав и посадив в подвал, не иначе. Впрочем… Я видела здешних слуг, среди них есть такие мордовороты, что в одиночку, пожалуй, даже отличный боец с ними не справится, особенно если те навалятся разом. С другой стороны, отец близнецов должен был быть не просто отличным бойцом, а превосходным, что ему эти дуболомы! Очень странно…

- Они долго не разговаривали, - продолжила Эрна. - А потом вроде помирились…

- Ничего они не помирились, - буркнул Эрвин. - Просто не кричали больше.

- Ну, может, и так… - вздохнула Эрна. - А потом папа уехал и больше не вернулся…

- Вы знаете, почему он уехал? - осторожно спросила я.

Эрна помотала головой. Эрвин повторил ее жест, потом посмотрел на меня исподлобья.

- Все говорят, что он нас бросил, - сказал он. - Потому что бабушка так сказала. Как будто папа записку оставил. Только эту записку никто не видел! Бабушка сказала, что сожгла ее…

- Правда-правда, - кивнула Эрна. - А на самом деле… Ой, госпожа Никс, только не говорите бабушке, она не знает!

- Не скажу, - заверила я. Бедные дети, вывалить все свои секреты первой же встречной, которая уделила им чуточку внимания! А если бы на моем месте оказалась настоящая учительница? Вполне вероятно, что она донесла бы Эвине, и что тогда?

- Той ночью папа к нам зашел, - прошептала Эрна. - Он думал, что мы спим, а мы не спали и все слышали.

- Я спал, - поправил Эрвин. - Ты мне потом рассказала…

- Папа очень тихо пришел, - сказала Эрна. - Посидел сперва у меня на кровати, потом у Эрвина. По-моему, он даже плакал… Он сказал, что должен уехать. И попросил у нас прощения, что не может забрать нас с собой, потому что у него сейчас даже нет своего дома… Я решила, что мне снится, а иначе бы ни за что его не отпустила!

- А утром бабушка сказала, что он нас бросил, - завершил Эрвин. - Она же не знала, что папа к нам заходил, а Эри не спала и все слышала, что он сказал.

- Понятно… - протянула я.

Ничего не понятно, честно признаться! Почему отец близнецов уехал среди ночи, тайно? Что он не мог забрать с собой двоих маленьких детей, еще можно понять, куда бы он с ними делся, без денег, без помощи, на большой дороге! Но почему он не вернулся позже? Такие, как он, не сдаются! Или время еще не пришло?

- Он ведь вернется, правда ведь, госпожа Никс? - тихо спросил Эрвин.

- Конечно, - сказала я твердо. - Он обязательно вернется. Скажите, вы знаете, как вашего отца звали до того, как он женился на вашей маме?

Эрвин кивнул.

- Знаем, - сказал он. - Мы долго учили… И другие имена тоже учили, только потихоньку от бабушки.

- Какие другие имена? - не поняла я.

- Имена предков, - пояснила Эрна серьезно. - Как звали нашу другую бабушку и дедушку, и прабабушку с прадедушкой и так еще много-много пра-пра!

- Поняла, - улыбнулась я. Вполне логично, северяне отлично знают свою родословную, неудивительно, что и этот человек постарался рассказать детям об их предках по своей линии, а не только по линии Лиссель. - Так все же, как звали вашего отца?

- Герстайн-ар-Сагрель из Дома Аолле, - важно выговорил Эрвин.

Я мысленно присвистнула. Вот уж точно, занесло так занесло!

- Я попробую узнать что-нибудь о нем, - сказала я. - А теперь - прячьте ваше сокровище и живо спать!

Убедившись, что близнецы улеглись, я отправилась к себе. Мне требовалось поразмыслить, и очень серьезно. Заодно я обратила внимание на то, что происходило в коридоре. Вернее, чего там не происходило. Ни подозрительной темноты по углам, ни каких-либо шорохов или шныряний. Решительно, ничего не понимаю!

История становилась все более запутанной. Из разговоров слуг, которым надоело сплетничать друг с другом, и которые охотно делились со мной информацией, я выяснила следующее: будущий зять Эвины объявился здесь совершенно неожиданно. Просто проезжал мимо, ему потребовалось перековать лошадь, и путник заехал в поместье спросить, не найдется ли кузнеца. Кузнец нашелся, конечно, а гостя к тому же оставили ночевать, потому что выглядел он отнюдь не голодранцем. За ужином он и увидел хозяйскую дочку. Ясное дело, путник был наслышан, кто такие Лиссель, и подумать бы не посмел присвататься к Эйне, если бы не тот же кузнец, просветивший гостя по поводу брачных обычаев этой славной семейки. Так что гость задержался в поместье, а через пару дней сделал девушке предложение. Эйна, к слову, отказаться не подумала даже для приличия. Эвина, судя по всему, была так огорошена натиском гостя, что растерялась, упустила момент, а когда опомнилась, ее дочь уже была замужем за неким Герстайном-ар-Сагрель из Дома Аолле.

А вот теперь начинается самое интересное. "Дом" - это очень приблизительный перевод слова из одного северного диалекта. Скорее, это не "Дом", а что-то вроде "клана". Нет, и это не совсем верно, этот "Дом" объединяет не кровных родственников, а скорее боевых друзей и их семьи. Самым верным переводом, пожалуй, будет "команда", а если совсем уж честно, то "банда". Потому что северные "Дома" есть не что иное, как пиратские шайки, от похождений которых стоном стонут все добропорядочные купцы. Правда, если пиратам заплатить отступного, то караван они не тронут и даже проводят до места, чтобы кто чужой не привязался, но если отказать… Словом, лучше не отказывать.