— Все будет хорошо, Итан, — прошептала она. — Все будет хорошо.

Немного погодя пришел доктор с тяжелым кожаным саквояжем и очками на носу, делающими его глаза круглыми, как у совы. После короткого приветствия он приступил к осмотру маркиза, который пришел в себя достаточно, чтобы пробормотать доктору несколько слов. Лили боялась, что Итан начнет отказываться от лечения, но он не возражал, даже расстегнул несколько пуговиц на жилете, потом на рубашке.

Пока доктор слушал его сердце и легкие, Лили старалась не смотреть, старательно отводя глаза от голой груди Итана и поросли золотистых завитков, покрывающих ее.

Продолжая свой осмотр, доктор проверил уши и глаза маркиза, потом заглянул в рот. Наконец, как раз когда она уже начала потихоньку терять терпение, перевел внимание на место укуса на шее. Несколько раз поцокав языком, он отошел от кровати и стал рыться в своем саквояже.

Она сделала несколько шагов вперед, сцепив руки перед собой.

— Ну, доктор, как он?

— О, с ним все в порядке, миледи. По крайней мере будет после того, как он немного поспит.

— А я что говорил? — пробормотал Итан, не открывая глаз.

Она оставила это замечание без внимания.

— Но его шея…

— Да, сейчас она выглядит неважно, но скоро все пройдет. Пчелиный яд может вызвать сильную боль и слабость, и иногда последствия бывают серьезными. Вы правильно сделали, что позвали меня.

— Спасибо, доктор, — отозвалась Лили, получившая подтверждение того, что ее тревоги все же были не беспочвенны.

Итан ничего не сказал; судя по всему, он задремал.

— Да-да, — продолжал доктор, доставая всевозможные пузырьки и пакетики вместе со ступкой и пестиком, которые поставил на ближайший стол, — я видел, как одна женщина умерла от пчелиных укусов…

Лили тихо вскрикнула.

— Но она была маленькой и слабой женщиной, — торопливо заверил ее доктор, — а ваш муж крепкий и сильный.

Доктор измельчал наперсток каких-то семян пестиком, сосредоточившись на своих аптекарских обязанностях. Высыпав измельченные семена в стакан с водой, он добавил несколько капель прозрачной жидкости, которая, как она подозревала, была опием, затем извлек ложку с длинной ручкой, чтобы размешать смесь.

— Вот, милорд, выпейте это, — мягко приказал он.

Отказавшись от предложения доктора помочь, Итан приподнялся на локте. Рука его слегка тряслась, когда он брал стакан.

— Что это? — спросил он, подозрительно глядя на содержимое.

— Лекарство. Пейте, пейте.

Поколебавшись еще мгновение, он одним махом опрокинул в себя содержимое стакана. Поморщился, сунул стакан доктору в руки и бесцеремонно плюхнулся обратно на кровать.

— Это должно помочь ему уснуть, что для него сейчас самое лучшее, — сказал доктор, снова поворачиваясь к Лили. — Я приложу припарку к месту укуса, чтобы снять воспаление. Через час снимите ее.

— Конечно.

Лили прошла к единственному в комнате стулу и опустилась на него, пока доктор выполнял свои манипуляции. К тому времени, когда он приготовился уходить, Итан погрузился в тяжелый сон. Доктор задержался, чтобы помочь ей стащить с маркиза сапоги и повернуть его крупное тело так, чтобы он лежал удобно, после чего ушел.

Придвинув стул поближе, Лили села у постели Итана. Стиснув руку в кулак, она сопротивлялась острому желанию дотронуться до него, запустить пальцы в шелковистые волосы и погладить его щеку.

Когда прошел час, она сняла припарку, с радостью увидев, что лекарство сняло большую часть красноты и уменьшило размер припухлости, так что теперь она была едва заметной.

Когда стало темнеть, а Итан все спал, Лили осознала, что в Лондон этим вечером они не вернутся.

Даже учитывая ее статус «вдовы», приличия требовали, чтобы она сняла для себя отдельный номер, но Лили не собиралась оставлять Итана одного. Ночью она может понадобиться ему. Кроме того, персонал, вне всякого сомнения, начнет задаваться вопросами о характере их с Итаном отношений, если она попросит для себя отдельный номер.

Вскоре раздался легкий стук в дверь, и служанка пришла зажечь в комнате свечи и справиться, не желает ли миледи поужинать. До этого момента Лили и не сознавала, что проголодалась, но при упоминании о еде ее желудок решительно напомнил о себе.

Итан, конечно же, не присоединится к ней, но он может проснуться и захотеть чем-нибудь подкрепиться. Она выбрала тарелку наваристого супа с говядиной и овощами для себя, хлеба, сыр и фрукты. Постаралась, чтобы хватило на двоих в случае, если Итан позже захочет поесть.

Как только принесли еду, она поужинала. Потом, воспользовавшись умывальником, который обнаружила за ширмой, умылась, почистила зубы щеткой и зубным порошком, принесенными для нее горничной. Покончив с туалетом, вернулась к постели Итана. Приложила ладонь ко лбу, улыбнулась, обнаружила, что кожа на ощупь нормальная, не горячая.

С ним и в самом деле все будет хорошо, приободрилась она, чувствуя, как напряжение, сковавшее плечи и спину, понемногу отпускает. Лили заверила себя, что чувствовала бы то же самое по отношению к любому пострадавшему. Но в глубине души понимала, что это не совсем так.

Минуты текли одна за другой, и когда стрелки на маленьких каминных часах приблизились к полуночи, она почувствовала усталость. Стул, на котором девушка просидела несколько часов, больше не казался удобным.

Она воззрилась на пустую половину кровати.

Почему бы не прилечь?

«Нет, — возразила она себе, — я не могу делить с ним постель!»

И все же, по мере того как минуты шли, а веки начали опускаться, решимость ее пошатнулась «Ну какой будет вред от того, если я лягу поверх одеяла? Он болен и спит. И вполне вероятно, проспит всю ночь»

В час ночи, уставшая сверх меры, Лили отказалась от борьбы и подошла к пустой стороне кровати. Сняв туфли, забралась на кровать и легла спиной к нему. И в тот же миг провалилась в сон.

Итан открыл глаза. В комнате было темно.

Слабая полоска лунного света просачивалась сквозь окна, которые находились с противоположной стороны.

«Это не моя спальня, — понял он, — и не моя кровать, матрас под спиной слегка комковатый». Застонав, он потер руками лицо и попытался сориентироваться. Воспоминания медленно подкрадывались к нему, недостающие эпизоды вставали на место один за другим.

«Придорожная гостиница. Я в гостинице где-то по пути между Ричмондом и Лондоном».

Он чувствовал, что время уже далеко за полночь, и гадал, сколько проспал. Последнее, что он смутно помнил, — это то, что по настоянию доктора выпил какую-то отвратительную на вкус бурду. В тот момент он надеялся, что лекарство состоит лишь из трав и воды, но чертов эскулап подлил в смесь опия. Теперь он был уверен в этом, поскольку язык стал липким от слащавого осадка наркотика, а голова одурманенной, словно мозги были окутаны ватой.

По крайней мере боль на шее прошла, как и опухоль, обнаружил он, проведя ладонью по коже Он пошевелился, но вдруг замер, когда его бедро ударилось обо что-то мягкое, примостившееся с ним рядом.

Лили…

Несмотря на темноту и свою физическую слабость, он без труда определил, кто спал у него под боком. На самом деле он подозревал, что узнал бы Лили, даже если бы был слеп и глух.

Повернув голову, он уловил сладкий ванильный запах ее кожи, остро ощущая ее присутствие и восхитительные женственные изгибы, которые находятся в такой мучительно соблазнительной близости. Если б не было одеяла, разделяющего их, он бы придвинулся ближе, чтобы они могли соприкасаться. Но Лили предпочла лечь поверх одеяла, тогда как он был надежно и целомудренно укрыт.

«Какая ирония, — размышлял он, — наконец оказаться с ней в одной постели и быть слишком слабым, чтобы что-то предпринять!»

Итан неслышно вздохнул и долго лежал не шевелясь, осознавая три детали: он хочет есть, пить, и ему срочно требуется опорожнить мочевой пузырь.